В нашей стране право собственности на средства производства есть лишь одна сторона такого правоотношения между собственником этих средств – социалистическим государством и трудящимися, в котором государство не противостоит трудящимся, а в качестве их законного представителя создает организацию производства, обеспечивающую максимальную защиту их интересов и проведение в жизнь их воли. В силу этого социалистическое государство в лице своих органов вправе и обязано организовать производство и управлять им, а непосредственные производители, трудящиеся, вправе и обязаны работать на этих средствах производства, причем органы государства оплачивают их труд, а трудящиеся подчиняются их руководству. Здесь немыслим антагонизм между государством как собственником средств производства и трудящимися. Возможен лишь спор между отдельным органом государства и отдельным трудящимся, например в случаях, когда трудящийся нарушает свои трудовые обязанности либо когда должностные лица не создают или не поддерживают нормальных условий труда.
Право собственности на средства производства как право социалистического государства содержит в себе: 1) отрицание этого права за кем бы то ни было, кроме государства, будь то орган государства, отдельные граждане или их объединение, и 2) обеспечение этих прав за государством в лице его полномочных органов, организующих труд рабочих и служащих в государственном секторе социалистического производства.
Объектом личной собственности в СССР является право собственника на действия несобственников, связанных обязательным соблюдением его прав по ст. 58 ГК и чл.
Таким образом, право собственности вместе с неотрывными от него обязанностями несобственников может быть полноценно понято только как отношение собственника к несобственникам, но не как право собственника на вещь, господство над вещью и т. п. Как и всякое право, право собственности есть право на чужие обязательные действия в виде воздержания от помехи собственнику в его осуществлении прав собственности, в виде положительных обязанностей перед собственником, содействия ему и т. д. Будучи огражден правом от вмешательства других и даже поддержан против них при осуществлении своего права, собственник беспрепятственно осуществляет разнообразные отдельные правомочия собственности (право владения, пользования, распоряжения и т. д.).
III
В теории советского социалистического права монистическое понятие объекта права как действия медленно, но неуклонно преодолевало понятие объекта права как вещи. В 1929 г. П. И. Стучка еще рассматривает «два слагаемых элемента права: с одной стороны, живого человека – субъекта права и, с другой стороны, мертвую вещь – объект права», но тут же приводит известное положение Маркса о том, что машина есть вещь, но «при определенных отношениях она становится капиталом», а «капитал есть общественно-производственное отношение».[264] Однако обычно некоторые авторы все еще проводят то различие между объектами права, что в вещных правоотношениях объектом права является вещь, а в обязательственных – действие.[265]
Но уже в середине 20-х годов прокладывает себе дорогу монистическое положение, что единственным объектом права является действие. Этим полностью отрицалась теория «прямого господства над вещью». Возражая против этой теории, В. К. Райхер в 1928 г. писал: «…всякое правоотношение и, в частности, „вещное“ есть отношение между людьми, а не между людьми и вещами. Этот „социальный“, „междучеловеческий“ характер права подчеркивается в последнее время все сильнее и сильнее…» Иначе получается «фетишизация» вещи. «Проявление „проекция“ в вещах междулюдских отношений принимается… за подлинные „отношения к вещам“. В плену этого воззрения и состоит доктрина непосредственного господства над вещью» как теория, «старейшая по времени и устаревшая по существу».[266]
А. В. Венедиктов, не выступая, как и В. К. Райхер, сторонником монистический теории действия как объекта права, четко и ясно писал: «Итак, собственность – всегда общественно-производственное отношение, отношение между людьми по поводу средств и продуктов производства, но не между людьми и принадлежащими им средствами производства».[267] Позднее, в 1954 г., А. В. Венедиктов отмечал: «Применяя общепринятую формулу о фактическом, т. е. физическом или хозяйственном, господстве над вещью, независимо от права на нее, мы имеем, само собой разумеется, в виду не отношение владельца к вещи, а определенную форму общественных отношений между людьми по поводу вещей (средств производства и предметов потребления) – отношений, регулируемых советским правом именно в качестве общественных отношений между субъектами права».[268]
Наряду с этими четкими и ясными высказываниями В. К. Райхера и А. В. Бенедиктова против теории «непосредственного господства над вещью» в нашей литературе еще продолжали утверждать, что важнейшими объектами социалистического гражданского права являются «вещи» и «личные блага» (произведения искусства, а также жизнь, честь, телесная неприкосновенность и т. д.).[269]
Но уже в 1947 г. О. С. Иоффе дал развернутую защиту монистической теории действия как единственного объекта права и вместе с тем подверг критике буржуазные воззрения на объект права.[270] Буржуазные авторы, выдвигавшие теорию множественности объектов права, неизменно включают в число объектов человеческую личность, вещи, продукты духовного творчества и т. д. «Эти феодально-крепостнические тенденции буржуазной юридической науки… – отмечает О. С. Иоффе, – доводятся до крайних пределов некоторыми авторами, утверждавшими, что поскольку всякое право предполагает подчинение чужой личности – власти управомоченного, постольку человек должен рассматриваться не как один из объектов, а как единственный объект всякого права».[271] Противовесом этой теории является теория действия как объекта права, противостоящая превращению как человека, так и вещи в объект права.
Объект «в философии диалектического материализма определяется как внешний, противостоящий субъекту предмет, на который направляется сознание и деятельность субъекта». Таким объектом воздействия является чужое действие, на которое воздействует как управомоченный, требуя этого действия, так и сам обязанный, побуждая себя к обязательному действию. «…Только человеческое поведение способно к реагированию на воздействие, оказываемое субъективным правом и правовой обязанностью. Ни вещи, ни материальные блага не способны к такому реагированию» и поэтому не могут быть объектами права. Следовательно, «существует единый и единственный объект правомочия и обязанности» – человеческое действие.[272] В дальнейшем О. С. Иоффе дает интересное и ценное развитие этих положении, правильных по существу.[273]
Ценную защиту учения о действии как объекте права мы находим у Д. М. Генкина. «Следует считать, – пишет он, – что объектом гражданского правоотношения является действие…», «на совершение которого управомочено лицо или совершить которое (воздержаться от совершения) обязано лицо». «…Вещь вообще не может считаться объектом правоотношения» в праве собственности, в договоре купли-продажи и т. п. Правоотношение «всегда направляется на действие (воздержание от действия) людей и имеет своим объектом действие людей, а не вещи»[274] (ст. 59 и 180 ГК).
Содержанием правоотношения является не действие, как полагал М. М. Агарков, а право и обязанность; объектом же права выступает действие, но не обязанное лицо, ибо оно является субъектом права. Вещь же не есть элемент правоотношения, а лишь предмет, «по поводу которого устанавливается правоотношение».[275]
Реакционность буржуазной теории вещи как объекта права заключается в том, что таким путем «скрываются отношения между предпринимателем и рабочим, отношение эксплуатации человека человеком на основе частной собственности на орудия и средства производства».[276]
Ряд высказываний в советской юридической литературе 1950–1955 гг. показывает, что понимание объекта права как действия все шире завоевывает себе признание. Это правопонимание нашло себе поддержку в учебнике «Теории государства и права».[277] Авторы учебника правильно отмечают, что «объектом правоотношений является деятельность людей, их общественное поведение». «Советское социалистическое право служит закреплению и развитию социалистических порядков и отношений. Оно достигает этого своим воздействием на действия и поступки людей, на их общественное поведение». «Если объектом воздействия права в целом является деятельность людей, их поведение, то и объектом каждого отдельного правоотношения, в котором это воздействие проявляется и реализуется, являются поступки и действия людей», например типовые правомочия продажи определяются в законе, а конкретизируются они в договоре. Поэтому «объектом социалистических правоотношений… являются поведение, деятельность участников этих правоотношений».[278]
Однако эти правильные положения требуют некоторых уточнений.
1. Вместо многообразия выражений: «действие», «поступок», «деятельность», «поведение» – более правильно применять понятие действие как акт поведения.