Издаваемые государством нормативные акты, взятые в единстве свойственных им материальных и формальных признаков, находятся в определенном соотношении и взаимной связи, благодаря чему они образуют именно систему, а не простой конгломерат законодательных текстов. Это соотношение обусловливается не только установленной компетенцией различных государственных нормотворческих органов, но и субординацией разных по значению нормативных актов, исходящих от одного и того же компетентного органа.
Любой нормотворческий орган вправе издавать простые, модифицированные акты и своды, а также отраслевые и комплексные нормативные акты. Но простой нормативный акт не должен противоречить кодифицированному, а может лишь уточнять, дополнять и конкретизировать его. В своде нормативных актов соотношение субординации нормативных актов предопределяется общим соотношением Свода как целого и нормативного акта, как части этого Свода. И потому, например, если обнаруживается в Своде несогласованность отдельных нормативных актов, устранение ее в процессе нормоприменительной деятельности возможно лишь путем истолкования коллидирующих законодательных текстов на основе анализа Свода как единого целого. Теоретически также доказано, а законодательной практикой подтверждено, что нормы комплексных кодифицированных актов, кроме прямо установленных ими изъятий, следует применять и толковать в соответствии и в сочетании с нормами того отраслевого кодифицированного акта, к которому они примыкают по своему содержанию.
Например, Основы гражданского законодательства и Кодекс торгового мореплавания (КТМ) – общесоюзные законы, а потому с точки зрения компетенции издавшего их органа должны были бы иметь одинаковую юридическую силу. Но так как Основы – отраслевой (гражданско-правовой) кодифицированный акт, а КТМ – кодифицированный акт комплексного характера (закрепляющий наряду с гражданско-правовыми нормы других отраслей права), Основы приобретают для КТМ в соответствующей его части общее значение согласно прямому указанию ст. 18 КТМ. Хотя указание, аналогичное ст. 18 КТМ, отсутствует в подавляющем большинстве других комплексных кодифицированных актов, но фактически они находятся в таком же положении в силу существующей логической и системной связи между ними и соответствующими отраслевыми модифицированными актами.
Деление законодательных актов на простые, кодифицированные и своды, а также на отраслевые и комплексные позволяет наметить некоторые контуры, характеризующие систему законодательства как единое, но внутренне расчлененное целое. Однако для построения системы необходимо также выявить укрупненные группы систематизируемых явлений, последовательно восходящие одна к другой и в самой этой последовательности образующие данную систему.
В учении о системе права такими укрупненными группами (внутренними структурными подразделениями) признаются нормы, институты и отрасли, а иногда нормы, субинституты, институты, подотрасли и отрасли[222]. В исходных своих подразделениях система права и система законодательства не совпадают даже по наименованию, так как в первом случае группируются нормы, а во втором – статьи закона. Но за этими пределами вполне допустимо использование аналогичной терминологии, с тем чтобы, проводя систематизацию законодательства по тематическому признаку, говорить об отраслях, подотраслях, институтах и субинститутах законодательства в такой же мере, в какой эти наименования употребимы применительно к системе права. Необходимо лишь чтобы сходство терминологии не заслоняло существенных различий между понятиями, которые она выражает в области системы права и системы законодательства. Система права как явление объективное делится на отрасли только в одной плоскости, а не в нескольких разных плоскостях. И когда В. К. Райхер выдвинул в свое время идею существования в системе права основных и комплексных отраслей, расположенных в разных классификационных плоскостях этой системы[223], то он, по сути дела, включил элемент систематизации в объективное расчленение юридических норм по отраслям права. Поэтому то, что сам он (а вслед за ним и некоторые другие авторы[224]) объявлял комплексной отраслью права, как уже отмечалось в нашей литературе[225], вообще отраслью права не является. Бьющая в глаза противоречивость понятия «комплексная отрасль права» ярко обнаруживается у такого его сторонника, как Ю. К. Толстой, когда он говорит: «Основные отрасли права занимают определенное место в объективно существующей системе права. Напротив, комплексные отрасли права никакого места в системе права не занимают…»[226] Но то, что не занимает никакого места в системе права, не может считаться пусть и комплексной, однако все же отраслью права, т. е. частью этой системы.
То же самое следует сказать и о таких, менее объемных, органических образованиях, входящих в систему права, какими являются юридические институты. Из системы права как объективного явления вытекает невозможность перекрещивания любых членений ее структуры – все равно, больших или малых, отраслей или институтов. И когда С. С. Алексеев, выступая против комплексных отраслей права, одновременно защищает идею комплексных юридических институтов, то он в такой же степени, но лишь со стороны института, привносит в систему права субъективные моменты, в какой это со стороны отрасли делает В. К. Райхер. Комплексными он объявляет, например, институты, опосредствующие кредитно-расчетные отношения, в которых банк выступает и как юридическое лицо, и как орган государственного управления[227]. Нопосвоей объективной природе нормы, определяющие выступление банка как юридического лица, относятся к гражданскому праву, а правила, нормирующие его управленческую деятельность, – к административному праву, где они и располагаются в соответствующих институтах. Объединять их, кроме того, в единый комплексный институт можно лишь путем субъективного отбора, а не установления того, что объективно присуще системе права. Очевидна также несовместимость признания комплексных институтов с отрицанием комплексных отраслей права, ибо совокупность однородных «комплексных» институтов, если бы они существовали, так же могла бы образовать «комплексную» отрасль права, как совокупности однородных «основных» институтов образуют его «основные» отрасли.
Однако то, что неприменимо к системе права, которая отличается своей объективно сложившейся структурой, вполне пригодно для анализа системы законодательства ввиду объединения в ней объективного и субъективного моментов. Такая система как результат целесообразно проводимой систематизации действительно допускает членение в «разных плоскостях» с расположением одних и тех же статей закона в разных отраслях, институтах и т. д. законодательства сообразно с тем, на какой классификационной плоскости строится соответствующая отрасль или соответствующий институт. Именно здесь и обнаруживают свою плодотворность идеи основных и комплексных отраслей и институтов, понимаемых, однако, как подразделения не системы права, а системы законодательства.
Так как по своему содержанию нормативные акты подразделяются на отраслевые и комплексные, то, использовав этот критерий в качестве классификационного основания, можно провести двоякую группировку нормативных актов и их отдельных частей.
При первой группировке нормативные акты классифицируются по отраслевому признаку, т. е. применительно к различным отраслям как структурным подразделениям системы прав. Тогда мы получим столько же отраслей законодательства, сколько существует отраслей права. В этом смысле теория и практика употребляют такие выражения, как гражданское законодательство, административное законодательство, уголовное законодательство и т. п.[228]
В отрасль законодательства, построенную таким образом, войдут все относящиеся к ней отраслевые нормативные акты (например, Основы гражданского законодательства, гражданские кодексы и т. п., поскольку имеется в виду отрасль гражданского законодательства). Сюда же включаются и те части комплексных нормативных актов, которые тяготеют к данной, а не к какой-либо иной отрасли права (в названном случае, например, это коснется норм Устава железных дорог СССР о договоре перевозки грузов, но не о планировании грузовых перевозок, правил Положения о социалистическом государственном производственном предприятии, затрагивающих его отношения с другими предприятиями, но не с органами планового руководства и т. д.).
Каждая из таких отраслей законодательства имеет свои собственные внутренние подразделения (подотрасли, институты, субинституты), корреспондирующие в основном подразделениям одноименной отрасли права. Это позволяет выделить, например, законодательство об обязательствах как подотрасль, о купле-продаже как институт и о розничной купле-продаже как субинститут гражданского законодательства. Но полного совпадения между структурой отрасли права и структурой одноименной отрасли законодательства все же нет.
Полное совпадение исключается, в частности, потому, что в рамках подотраслей, институтов и субинститутов как структурных подразделений системы права соединяются однопорядковые юридические нормы, тогда как в границах одноименных структурных подразделений системы законодательства группируются однохарактерные законодательные тексты. Для расположения этих текстов в определенной последовательности должны учитываться субординация нормативных актов по компетенции издавших их органов (например, законов и подзаконных актов) и в пределах единой компетенции данного нормотворческого органа подчинение отраслевым кодифицированным актам (например, Основам или гражданским кодексам) всех прочих нормативных актов (например, общесоюзных или республиканских гражданских законов).