Второй гносеологический источник марксизма – диалектика – был почерпнут Марксом и Энгельсом из сферы идеологии таким, как он был разработан Гегелем. Диалектика как учение о развитии приурочивалась Гегелем к самим этапам движения абсолютной идеи. Примеры, относящиеся к естественным предметам, приводились лишь в виде конкретного воплощения той же идеи. Марксизм перенес диалектику на природу как таковую и общественные явления, воплощенные в различных социально-экономических формациях.
Главным законом, служившим причиной всякого развития, является в диалектике Гегеля закон борьбы и единства противоположностей. Для общественного развития марксизм использовал в качестве такой причины исторические классы, открытые не им, а историками Французской революции – Гизо, Минре, Тьерри. Но в отличие от них Маркс и Энгельс выводили из сущности классов классовую борьбу и доводили ее до революционной победы одного класса над другим. Процесс развития, согласно их же учению, протекал в форме перехода количества в качество через скачок. При данном уровне развития производительных сил каждая социально-экономическая формация обладает своей качественной определенностью как первобытно-общинный строй, рабовладение, феодально-крепостническое общество, капитализм или коммунизм с его низшей и высшей формами. Когда производительные силы достигают в своем развитии критического уровня, происходит взрыв, скачок, революция, заменяющая одну формацию другой. Соответствующие изменения также претерпевают существовавшие в уходящей формации политическая и юридическая надстройки.
Тут марксизм впервые столкнулся с фактическими трудностями. Истории известны буржуазные революции, но не революции рабов и крепостных крестьян. Восстания тех и других достаточно широко известны. Но при всей своей силе они ни разу не приводили непосредственно к смене формаций. Там же, где такая смена происходила, победу одерживал не противостоящий господствующему угнетенный класс, а третья сила, в буржуазной революции – буржуазия, а не крепостные крестьяне.
Еще большие затруднения сопряжены с другой диалектической формой в применении к общественному развитию – с отрицанием отрицания. Замена исходного общества его противоположностью при первом скачке предвосхищала возрождение на несравненно более высоком уровне первоначального качества при втором скачке. Основоположники марксизма этой несводимости вовсе не замечали.
В дальнейшем же с ними сталкивались некоторые последователи марксизма. Они предлагали исходным качеством считать первобытное общество, промежуточным – экономические формации (рабовладение, феодализм, капитализм) и новым качеством – бесклассовое общество – коммунизм в двух его фазах. Ничто взамен этого решения впоследствии предложено не было. В нем, конечно, есть своя логика, если не считать двух обстоятельств: коммунизм еще ни разу не восторжествовал, и поэтому невозможно ссылаться на его практику, а рабовладение, феодализм и капитализм знаменовали три разных качества, которые в чередовании скачкообразности заменяли одно другим, но без революций, а в переходе одного качества в другое в более высоком, «снятом» виде.
2. Марксистыпосле Маркса
Маркс умер в 1883 году, завершив, помимо множества других работ, первый том «Капитала», а также изложение в рамках главного содержания тома II и III, доведенных до конца Энгельсом, и «Теории прибавочной стоимости», которые сами слагаются из нескольких томов и остались до конца не отработанными.
Энгельс, высоко оценивая познания Маркса в различных областях, не обошел молчанием и некоторые его ошибки математического характера, относящиеся к иным научным сферам. Другие, более поздние последователи дополнили Энгельса в этом отношении. Но критические указания, несмотря на их конкретную правильность, не затрагивали основных проблем марксизма и потому не подрывали его главных принципов как фундаментального учения.
И только один недостаток был способен нанести марксизму смертельный удар. Анализируя органический состав капитала как соотношение между С и V (основным капиталом – расходами на средства производства и переменным капиталом – расходами на приобретение рабочей силы), Маркс утверждал, что как первое, так и второе соотношения свидетельствуют в своем развитии о тенденции к относительному и абсолютному обнищанию рабочего класса. Первый вывод сомнения не вызывал: раз происходил постоянный подъем в развитии техники производства, на ее приобретение тратилось все больше средств сравнительно с расходами на рабочую силу. Второй же вывод был принципиально неправильным: какие бы потери денежных средств при обеспечении производства рабочей силы ни происходили, с развитием общества жизненное обеспечение пролетариата тем не менее усиливалось, а не ухудшалось. Поэтому не было никаких оснований считать абсолютное обнищание рабочего класса главной причиной, ведущей к подрыву капитализма.
Переход капитализма к стадии империализма также не означал вступления капиталистического общества в последнюю, критическую стадию его развития, как утверждал Ленин. После больших кризисов конца 20-х – начала 30-х годов капитализм изыскал в себе новые силы, позволившие обеспечить ему еще более грандиозные экономические скачки. Огромную роль в этом деле сыграло создание колониальной системы как источника приобретения дешевой рабочей силы и обеспечения возможности легкого вывоза капитала не в денежной, а в символической форме (акций, облигаций и т. п.). В результате империализм оказался способным на новый экономический прогресс сравнительно с уровнем экономического развития при промышленном капитализме. Это способствовало усилению экономического прогресса, несмотря на развал колониальной системы вслед за завершением Второй мировой войны. Не изменила положения и победа большевистских сил в России в ходе Октябрьского переворота 1917 года.
Этот переворот вслед за введением цензуры и массовой высылкой без суда за границу крупнейших дореволюционных ученых освободил марксизм от свободной конкуренции других видов методологии и возвел его в ранг монопольной методологической теории, а очевидные его ошибки либо вовсе не упоминались, либо из страха перед государственными репрессиями просто умалчивались. Существенное значение имела также развернувшаяся в стране идеологическая борьба вокруг судеб коммунизма.
Как уже говорилось, Маркс и его сторонники избегали заниматься конкретными практическими проблемами судеб коммунизма. Тогда актуальным оставался лишь вопрос о судьбах капитализма. В абстрактно-теоретической форме ему не избежать краха, а Ленин называл стадию империализма конкретным переходом революционной смены капиталистической формации социалистической. Эти предсказания, однако, не сбылись. Лишь в одной стране – царской России – капитализм был низвергнут. К 20-м годам экономика стабилизировалась как в России, так и на Западе. Возник вопрос, что делать дальше, какое общество строить.
Основоположники марксизма связывали возможность строительства социализма-коммунизма с низвержением классовой диктатуры во всем мире или, по крайней мере, в большинстве стран. Сталин и его группа придерживались другого мнения. Они считали отвергнутую ими позицию обрекающей партию на безделье и настаивали на том, что в новых условиях – с переходом от промышленного капитализма к империализму – история пойдет по другому пути: сперва победа социализма в одной отдельно взятой стране, а к тому времени, когда в этой стране утвердится социалистическое общество, начнут разваливаться остальные страны с капиталистическим режимом. Если же это пока не произойдет, страна победившего социализма может одна переходить к строительству коммунизма.
Эта теоретическая победа Сталина далась нелегко. Дискуссия с переменным напряжением продолжалась несколько лет. Но уже первый пятилетний план с выполнением его в четыре года и три месяца знаменовал строительство основ социализма (1929–1932). Организационно это было сперва оформлено массовым исключением из партии сторонников противоположной точки зрения. Когда же на прошедшем в 1934 году XVII съезде партии большинство делегатов голосовало против избрания Сталина в ЦК, было решено дополнить организационные меры борьбы мерами уголовной репрессии. Начиная с 1937 года и в течение нескольких лет подряд массовые аресты так называемых врагов народа, охватив едва ли не все партийные и государственные органы, заканчивались публичными процессами или закрытым судилищем в специально созданных репрессивных тройках, применявших расстрел в качестве главной, а иногда и единственной меры наказания. В докладе об итогах первой пятилетки в 1933 году Сталин заявил, что из всех экономических укладов, существовавших в стране, только один уклад – социалистический – стал ведущим по тенденции и преобладающим количественно. По этим цифровым показателям, без учета низкого уровня материального обеспечения народа, голода и сопровождавшей его смертности, низкой культуры и широкой безграмотности, Сталин провозгласил победу социализма в СССР.
Но социализм-коммунизм – это, как учили основоположники марксизма, бесклассовое общество, а государство, согласно тому же учению, это орган господства одного класса над другим. Как же быть с государством в стране, в которой победил социализм? Сталин публично выступил по этому поводу дважды: в 1938 году в «Ответе товарищу Иванову» и в докладе на XVIII съезде партии в специальном разделе «Вопросы теории».
Уже первое выступление не оставило никаких сомнений, что он стал отныне не только главой партии и государства, но и единоличным диктаторомогромной страны. В своем ответе товарищу Иванову он, следуя правилам старой грамматики, писал «возстановление» вместо «восстановления». Даже рядовой школьник за такую ошибку получил бы очень низкую оценку. Но «imperator Romanus super gramaticus est» – римский император выше грамматики, и во всех газетах это место было напечатано «по-сталински», а не по грамматическим правилам. Сталин уже был выше грамматики. Суть его нововведения заключалась в том, что при наличии враждебного окружения страна победившего социализма не может отказаться от государства, и оно остается классовым механизмом, с той лишь особенностью, что становится не органом господства одного класса над другим, но аппаратом, охраняющим интересы двух дружественных друг другу классов – рабочего класса и трудового крестьянства. А поскольку право, производное от государства, создается и изменяется им, аналогичные выводы вытекают и для права.