Критика порождалась колоссальными злоупотреблениями в процессе приватизации, завершившимся появлением олигархов-миллиардеров. Это всколыхнуло тех, кто начал требовать пересмотра приватизации, и вынудило В. В. Путина заявить, что никакого пересмотра не будет. Если смотреть на дело не с чувством мести к обогатившимся, а с государственных позиций, то линия президента единственно правильная, ибо где гарантии против злоупотреблений деприватизацией и новой приватизацией, не говоря уже о замораживании товарности на весь период обоих мероприятий? Не нужно повторять ошибку борьбы со злоупотреблениями нэпом призывом к борьбе со злоупотреблениями приватизацией.
Государственная собственность защищалась множеством преимуществ, в прежнем законодательстве сравнительно с собственностью граждан, а иногда и кооперативных и общественных организаций. Эти преимущества закреплялись отдельными нормами о праве собственности и частично об обязательственном праве. Отмеченные факты находились в прямом противоречии со спецификой гражданского права, особенно когда признанное частным правом оно провозгласило всеобщее равенство своих субъектов. Новая кодификация гражданского законодательства полностью устранила действовавшие ранее преимущества, легализовав всеохватывающее начало равенства как специфический метод гражданско-правового регулирования.
Важное значение имело еще одно новшество. После того как цивилистическая теория стала единодушной в признании единства государственной собственности, Основы гражданского законодательства 1961 г. закрепили этот принцип в новом институте права оперативного управления, объявив его носителями все госорганы, наделенные правами юридического лица. Но наряду с положительным значением этого института он страдал также недостатками вследствие ограничения экономической самостоятельности государственных хозяйственных организаций: осуществление права оперативного управления не могло выходить за пределы целевого назначения юридических лиц, планирования их деятельности, характера фонда, в состав которого соответствующее имущество входило. Оправданные для госучреждений, эти ограничения сковывали хозяйственную работу госпредприятий. Новая кодификация, сохранив право оперативного управления за госучреждениями, сформулировала для государственных предприятий новый юридический институт – полное хозяйственное ведение, согласно которому им дозволено все, кроме исключений, предусмотренных законом. Отныне можно констатировать, что хозорганы стали полными товаропроизводителями с правомочиями, которые необходимы и достаточны для установления и осуществления товарных отношений.
И, наконец, чуть ли не самое главное – пересмотр былого значения государственного планирования. Оно сначала появилось в виде общих заданий государства, адресованных государственным организациям. Начиная с программы первой пятилетки 1928–1932 гг., плановые показатели работы этих, а также кооперативных организаций и впоследствии объемы колхозных обязательств по поставке сельскохозяйственной продукции все более ширились и конкретизировались. Дело кончилось тем, что в сфере имущественных отношений хозорганов (таких как поставка, подряд на капитальное строительство и др.) почти не осталось места для договоров. Договоры продолжали заключаться, а при уклонении от их заключения применялось принудительное преддоговорное арбитрирование, но все меньше оставалось места для взаимного согласования договорных условий. Дело кончилось тем, что договоры объявлялись заключенными на условиях плана, если ни одна из сторон не потребовала их заключения до истечения определенного срока с момента получения планового задания. Закон, правда, имел в виду планы, исчерпывающе определяющие взаимные обязательства сторон. Но на этот вопрос далеко не всегда можно было дать определенный ответ. В результате договор, это частноправовое орудие товарного обращения, начал утрачивать свою практическую значимость. Такая непримиримая с товарностью юридическая новелла сохранялась долгое время и имела свое отрицательное действие.
Перелом наступил в связи с распадом СССР, когда Госплан и Госснаб были ликвидированы вместе с их органами на местах, а государственная собственность как главный объект планирования существенно сократилась вследствие приватизации. Плановое регулирование сохранилось лишь в указанных законом случаях, пока значительный дефицит не преодолен, и потому обеспечение особо важных для государства потребностей оставалось бы в этих пределах не защищенным. В результате начала функционировать неограниченная свобода договоров, заключаемых целиком по усмотрению хозяйственных организаций в соответствии с их хозрасчетными интересами и здоровой конкуренцией. Былые плановые договоры практически оказались упраздненными. То, что от них сохранилось, рассматривалось как временное явление, которое будет исчезать по мере замены дефицита изобилием. Этот исторический поворот, провозглашенный М. С. Горбачевым, продолженный Б. Н. Ельциным, от которого принял эстафету В. В. Путин, ожидает теперь своего полного развертывания. Его предугадали сторонники концепции единого гражданского права как отрасли права, регулирующей на началах равенства всю совокупность отношений товарного характера, которые покоятся на свободном товарном производстве. Начиная с 1957 г. этот взгляд встречал критику со стороны теории хозяйственного права, призванного к урегулированию хозяйственной деятельности соединенным методом централизованного планирования (вертикаль) и подчинения ему договора (горизонталь). Шло время, ситуация менялась, обреченность экономики, регулируемой горизонтально-вертикальным методом, стала очевидной, и, наконец, вновь получила официальное признание теория гражданского права с единым горизонтальным методом (полное хозяйственное ведение имуществом и свободный договор). А сторонники хозяйственного права с двойственным горизонтально-вертикальным методом остались на прежних позициях, так и не заметив их ретроградного содержания.
Вот и возникает вопрос, как бы поступил Наполеон, если бы его комиссия по разработке Французского гражданского кодекса представила Кодекс феодального права?! Но и хозяйственное право, прикрытое фиговым листком социализма, есть сколок с феодального права, так как оно предполагает закрепощенность воли планом и полусвободу плановых договоров. Воля обрела бы свободу только при неподчинении плану. Но чтобы тогда стало с ослушниками не только при Сталине, но даже при Брежневе?
Нужно быть глухим, чтобы не услышать звучания пульса истории, настаивая на сохранении скомпрометированного метода хозяйствования вплоть до отказа от него нового руководства. Вместо обретения речи, В. К. Мамутов, второй после В. В. Лаптева глашатай хозяйственного права, заговорил языком ярлыков. «Понятийно-правовой эквилибристикой»[277] назвал он гражданско-правовую теорию. Что это означает? Как цивилисты умудрились, имея одно понятие и ни разу не отступая от него, быть такими жонглерами? Ведь даже цирковые жонглеры этого не умеют! Выходит, действительно лучше ничего не сказать, чем сказать ничего.
Но вот вышел Хозяйственный кодекс Украины, принятый ее законодателем и подписанный ее президентом с вступлением в действие с 1 января 2004 г. Украина – единственное государство в составе СНГ, Конституция которого взамен одного Гражданского кодекса предусмотрела издание двух несоподчиненных кодексов – Хозяйственного и Гражданского. Поэтому неправильно думать, что борьба между концепциями хозяйственного и гражданского права закончилась. Ее результат зависит от перспектив законодательного развития других государств СНГ, Тем не менее ХК Украины только появился, и я не намерен тотчас же подвергать его критике. Сначала он должен быть тщательно изучен и практически опробован, а потом наука скажет о нем свое слово. В этой статье я должен осветить лишь соотношение между принятым ХК Украины (в дальнейшем – ХК) и концепцией хозяйственного права.
В момент появления этой концепции и вплоть до относительно недавнего времени она опиралась на вполне определенные положения.
Во-первых, в состав предмета этой отрасли включались планово-хозяйственные отношения (вертикаль и горизонталь). Неразрывность указанных отношений и недопустимость их рассечения между разными отраслями права выдвигались как главные аргументы в пользу обособления хозяйственного права.
А как кодекс? Его ст. 1 гласит:
«Настоящий кодекс определяет основные принципы хозяйствования в Украине и регулирует хозяйственные отношения, возникающие в процессе организации и осуществления хозяйственной деятельности между субъектами хозяйствования, а также между этими субъектами и другими участниками отношений в сфере хозяйствования».
Планово-хозяйственные отношения, которые нельзя «отсекать» друг от друга, здесь уже просто не упоминаются. Речь идет лишь вообще об отношениях, возникающих в процессе организации и осуществления хозяйственной деятельности. И немудрено. Ведь, как уже было показано, от былого планирования остался лишь небольшой бесперспективный участок, вытесняемый по мере смены дефицита изобилием. Как же можно упоминать о нем, если хозяйственное право пропагандировалось как крупнейшее нововведение, провозглашенное навсегда. Не ясно также, почему участниками хозяйственных отношений, наряду с субъектами хозяйствования, становятся «иные субъекты и иные участники отношений в сфере хозяйствования». Раньше это место занимали органы планирования. Но их теперь нет. Не поэтому ли на авансцену выдвигаются какие-то «иные субъекты»?
Выходит, что первое, главное исходное положение сторонников концепции хозяйственного права отпало не по их вине, а вследствие коренного перелома по отношению к плану, ими не предвиденного, но широко осуществляемого государством.
Во-вторых, субъектами хозяйственного права его сторонники признавали только социалистические организации, но не граждан, остававшихся в сфере действия гражданского права. К тому же из состава этих организаций полностью исключены колхозы. Только какие-то не очень определенные экивоки делались по адресу кооперативных и общественных организаций.