Как-то я рассказал об этом казусе на конференции в Саратове. Но был встречен смехом. А профессор К. С. Юдельсондаже сказалпо этому поводу обо мне, что ради красного словца я не пожалею и отца. Но если даже юристы высокого класса не нашли здесь проблем, можно ли рассчитывать на положительную реакцию практики?
Между тем, совершенно очевидно, что, наряду с иском о признании авторства, необходим также иск о непризнании авторства, в котором при определенных обстоятельствах гражданин может быть вполне обоснованно заинтересован. А так как это требование не связано с имущественными отношениями, его нужно прямо предусмотреть в законе, чтобы важные нормативные меры могли быть применены.
Второй случай. Мужчина и женщина, преподаватели политической экономии, долгое время жили как фактические супруги. Но оформить брак они не могли ввиду обстоятельств, исключающих этот шаг для обеих сторон. Впоследствии мужчина был репрессирован и погиб до окончания расследования. А еще позже он был посмертно реабилитирован. Женщина, стремясь сохранить память о нем, решила посвятить ему написанную ею книгу. Но столкнулась с препятствием, о котором не подозревала. По правилам тогдашнего Главлита посвящать книги можно было только родственникам. Родства же в данном случае не было, брака тоже. Ей посоветовали предъявить в порядке особого производства иск о признании длительных личных отношений с целью приобрести право на желаемое посвящение книги. После длительных передряг этот иск был удовлетворен. Однако положение значительно упростилось бы, если бы охрана личных интересов в подобных случаях была предусмотрена законом.
Молодой научный сотрудник жилссемьейв 14-метровой комнате. В его отсутствие пришел коллега и сел на стул у письменного стола. На нем лежала рукопись. Он спросил у жены автора, можно ли почитать рукопись. Та по неведению разрешила. Этот факт уже сам по себе был из ряда вон выходящий.
Но события развивались дальше. Через несколько дней в институте состоялась дискуссия о презумпциях, которые рассматривались в оставленной на письменном столе рукописи. И субъект, прочитавший ее, подверг эту рукопись критике на самой дискуссии. Можно ли было привлечь его к суду?
Нет, нельзя. По нормам авторского права для предъявления требования о выплате гонорара в порядке возмещения причиненного ущерба необходимо, чтобы рукопись была готова к печати. Но рукопись еще не достигла столь важного уровня. А других защитных средств тогдашний закон не предусматривал. Необходимо внести в закон юридическую охрану профессиональной тайны. Это имело бы большое воспитательное значение.
О хозяйственном праве (теория и практика)[278]
I. К истории вопроса
Теория хозяйственного права родилась в странах Западной Европы в результате экономических трудностей, обусловленных Первой мировой войной. Эти трудности отрицательно сказались на свободе экономической деятельности, обеспеченной гражданским (частным) правом. Война и ее последствия вынудили в значительной мере заменить хозяйственную инициативу типизированным регулированием и понуждением к установлению имущественных правоотношений. В малых странах (например, в Швейцарии) подобными трудностями можно было пренебречь. То же самое по понятным причинам наблюдалось и в странах прецедентного права (США, Великобритания). Не испытывала такой необходимости также Россия, гражданское законодательство которой лишь в конце XIX – начале XX столетия становится объектом кодификации.
Напротив, Франция и особенно Германия, вышедшие из войны экономически истощенными, не могли полагаться на привычные гражданско-правовые формы, и потому юридическая наука этих стран обратилась к теоретическому обоснованию отступления от прежних тенденций. Эти отступления заключались, во-первых, в создании правовых норм и еще в большей степени в разработке теоретических концепций, неведомых гражданскому праву, и, во-вторых, в подчинении указанных норм общей части гражданских кодексов в случае пробелов. Именовались названные нововведения по-разному, но, в конце концов, стал привычным термин «хозяйственное право». Оно не объявлялось отдельной отраслью права, а рассматривалось как особое ответвление гражданского права, предназначенное для первоочередного применения к соответствующим имущественным отношениям, а при отсутствии в нем необходимых правил в действие вступало общегражданское регулирование. Когда европейская экономика стабилизировалась, хозяйственное право постепенно вышло из употребления и даже в научной терминологии встречалось в виде исключения.
После Октябрьского переворота в России гражданское право вместе с его кодификацией явилось результатом перехода от военного коммунизма (прямой продуктообмен) к нэпу (товарное обращение). Но одновременно с провозглашением нэпа вводятся существенные его ограничения, включая постепенный переход к общему планированию, соединенному в дальнейшем с планированием индивидуальным.
Рассуждая объективно, планирование появилось вообще и становилось тем жестче, чем значительней экономика страны приобретала характер экономики недостач и чем меньше сохранялось ресурсов для удовлетворения общих, а потом и первостепенных потребностей. Ни Ленин, ни поначалу даже Сталин этого не отрицали. Но позднее из показателя нищеты официальная пропаганда переводит планирование в разряд важных преимуществ сперва советской, а впоследствии «социалистической» системы. Утверждалось, что благодаря ему в стране нет кризиса, ликвидирована безработица, обеспечены равномерное распределение материальных благ и удовлетворение всеобщих потребностей в разумных пределах взамен классовой дифференциации между различными социальными группами. Эти пропагандистские лозунги повторялись, несмотря на их вопиющее несоответствие действительности (голод конца 20-х – начала 30-х гг., карточная система, низкая заработная плата и др.). В разгар подобных пропагандистских вывертов в системе советского права происходит замена «буржуазного» гражданского права «новым», хозяйственным правом. Последнее в теоретических разработках сохранило состав былого гражданского права с резким сокращением характеристики прав граждан и заполнением учебной литературы описанием производственно-технических проблем. К тому же возвеличение социализма, в противовес капитализму, теперь дополняется противопоставлением «буржуазному» гражданскому праву «социалистического» хозяйственного права, хотя под псевдонимом хозяйственного права продолжало действовать гражданское право, уменьшенное в своем составе лишь за счет выделения семейного права.
Такое положение существовало до 1937–1938 гг., когда Сталин инициировал экстремальные репрессии, жертвами которых становятся также видные ученые, обвиненные во вредительстве на правовом фронте в форме пропаганды хозяйственного права и обусловленной этим ошибочной перестройки системы советского права. Некоторые из них, дожив до реабилитации, проведенной по инициативе Н. С. Хрущева, вернулись к работе. Изредка кое-кто из реабилитированных пытался свалить вину за пережитую несправедливость на тех, кто ратовал за восстановление гражданского права. Эту линию отстаивал, например, Л. Я. Гинцбург, редактор двухтомного учебника хозяйственного права 1935 г. В одном из выступлений на ученом совете ИГПАН СССР он заявил об этом во всеуслышание.
Между тем, ни обвинение «хозяйственников» во вредительстве, ни подозрение цивилистов в злонамеренности по отношению к ним не имеют под собой никаких оснований.
Первым Всесоюзным совещанием ученых-юристов 1938 г. руководил А. Я. Вышинский – главный исполнитель чудовищных злодеяний Сталина, Генеральный прокурор СССР, уже санкционировавший гибель ведущих «хозяйственников» прежде, чем совещание подтвердило упразднение хозяйственного права и реабилитацию гражданского права с изъятием из него семейного права. Ученые, избежавшие репрессий, – как «хозяйственники», так и цивилисты, не могли публиковаться в те тяжелые годы, если они не открещивались от «вредителей». Да и ввели в научные споры кулачные интонации сперва «хозяйственники», а потом, хотя и несравненно более цивилизованным, этим методом воспользовались и цивилисты. Процесс освобождения от несовместимого с наукой языка продолжается с переменным успехом и ныне. От него должны полностью избавиться и те, и другие.
Возвращаясь, однако, к истории, можно констатировать, что она отмечается кратковременным господством концепции хозяйственного права и заменой ее путем реставрации гражданского права.
Отечественная война прервала этот процесс. Однако еще до ее окончания, в 1944 году, появляется один из лучших учебников гражданского права в 2 томах под редакцией М. М. Агаркова и Д. М. Генкина. По времени это совпало с началом небывалого расцвета юриспруденции в СССР, завершившимся в 1957 году дискуссией о системе советского права, когда вновь развернулась очередная, вторая по счету, дискуссия о хозяйственном праве.
Поначалу эту дискуссию развивали юристы поколения студентов времен первой хозяйственно-правовой концепции (Г. А. Аксененок, И. В. Павлов, B. C. Тадевосян и др.). Их аргументы, однако, мало впечатляли, так как основывались не столько на логике, сколько на радужных эмоциях ушедшей молодости. Но вот в конце 50-х годов появляется проект Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, обращенный и к гражданам, и к организациям, а рамки дискуссии к тому времени расширились благодаря включению в нее ученых молодого поколения. Теорию хозяйственного права подхватили в Москве (Т. Е. Абова, З. М. Заменгоф, В. В. Лаптев и др.) и в Украине (В. К. Мамутов, И. Г. Побирченко и др.). Отдельные голоса в ее защиту раздавались в Ленинграде, Грузии и некоторых других местах. Выдвигается и определенная система аргументов в обоснование упомянутой теории. «Хозяйственники» ставят себе в заслугу образование кафедры хозяйственного права и выделение одноименной научной специализации, появление журнала «Хозяйство и право» и литературных источников