Понятие методов привлечения Вопросы планирования
В ряде партийных решений вновь и вновь подчеркивается неувядающее значение ленинской идеи о необходимости для органов социалистического государства повседневной и всесторонней связи с населением. В этих документах констатируется, что органы милиции еще недостаточно опираются на помощь общественных организаций и коллективов трудящихся. Министр внутренних дел Н. А. Щелоков, развивая эти идеи применительно к условиям МВД, добавляет, что в ряде случаев мы сталкиваемся с еще не до конца преодоленной недооценкой роли общественности. Она проявляется в том, что важность и необходимость участия народа в борьбе с преступностью декларируется, однако никаких конкретных действий в этом направлении не предпринимается. Важным и весьма метким является замечание министра о том, что ряд сотрудников органов внутренних дел готовы благосклонно принимать помощь общественности, забывая о том, что граждан нужно, во-первых, побудить оказать эту помощь, а во-вторых, организовать наиболее рациональное ее использование.
В этой связи особое значение приобретает теоретическая и практическая разработка методов привлечения трудящихся к оказанию помощи расследованию. Методы привлечения трудящихся к участию в расследовании уголовных дел – это те способы, посредством которых должностное лицо органов внутренних дел, используя факторы активности, мобилизует трудящихся на совершение определенных действий в интересах расследования[139]. Правильная методика привлечения должна обеспечить пробуждение в возможно короткие сроки необходимой активности населения при минимальной затрате средств государственными органами, борющимися с преступностью.
Прежде чем избрать тот или иной метод (те или иные методы, ибо в конкретных ситуациях их может применяться несколько одновременно) привлечения трудящихся к участию в расследовании определенного уголовного дела, следователь решает основной вопрос: целесообразно ли для выполнения вставшей перед ним следственной задачи привлекать население, совершенно так же, как он решил бы, например, вопрос о целесообразности применения научно-технических средств. Вопрос не стоит и не должен стоять так: по каждому делу обязательно привлекать к расследованию трудящихся. Их участие – не самоцель, а средство достижения цели. Население должно привлекаться для решения тех возникающих в процессе расследования задач, которые не могут быть выполнены другими путями, или же хотя и могут быть решены помимо общественности, но потребуют при этом большой затраты сил и времени. Трудно согласиться с мнением В. А. Стремовского, что привлечение трудящихся к расследованию «в каждом отдельном случае» является обязанностью следователя[140]. Это утверждение находится в противоречии со сложившейся практикой и не основано на законе. Должностное лицо органов, осуществляющих борьбу с преступностью, согласно ст. 128 УПК РСФСР и соответствующих статей уголовно-процессуальных кодексов других союзных республик, обязано вообще широко использовать помощь общественности. Что же касается конкретных ситуаций, то здесь привлечение общественности – лишь его право. При ином подходе к вопросу мы становимся на позицию примата способа достижения цели перед самой целью.
Принимая решение о привлечении трудящихся к расследованию того или иного конкретного преступления, следователь не только должен иметь в виду конечный результат их участия, но и взвесить как положительные, так и отрицательные стороны вмешательства общественности в уголовный процесс. О первых в нашей литературе сказано достаточно. Однако нельзя забывать об определенных минусовых моментах отдельных методов привлечения и форм участия, точно так же, как мы могли бы сказать о некоторых изъянах других способов познания истины по уголовному делу. Например, принудительное освидетельствование может причинить моральный урон потерпевшему. Судебно-биологическая и судебно-химическая экспертизы нередко исключают возможность последующих исследований, ибо связаны с уничтожением вещественных доказательств. И прочее. Однако из наличия в том или ином следственном действии отдельных отрицательных сторон вовсе не вытекает вывод о необходимости совсем отказаться от его производства. Задача следователя состоит в том, чтобы свести до минимума или вообще ликвидировать отрицательные стороны конкретного процессуального действия. Не является в этом плане исключением и методика привлечения населения к расследованию уголовных дел.
Мероприятия по привлечению трудящихся к участию в расследовании неизбежно связаны с более или менее широкой оглаской расследуемого события, хода и результатов следствия. В силу этого преступник может получить возможность сориентироваться и сделать шаги, препятствующие установлению истины по делу. Кроме того, широкое распространение информации может сказаться на показаниях еще не допрошенных свидетелей.
Под влиянием прочитанного или услышанного они могут бессознательно изменить свои показания о фактах, интересующих следствие.
Вот почему, придя к выводу о желательности получения помощи общественности, прежде чем переходить к действиям в этом направлении, следователь должен определиться, что важнее с тактической точки зрения – вести ли следствие в строгой тайне, или же пойти на разглашение некоторых данных предварительного следствия в целях привлечения к процессу доказывания добровольных помощников из населения и раскрытия в конечном итоге преступления.
Неразглашение сведении, которые следует сохранять в тайне, вполне правильно признается одним из условий привлечения общественности к участию в расследовании. Однако не следует впадать в крайности и засекречивать все материалы дела.
К участию в скрытом за семью печатями предварительном следствии привлечь общественность невозможно.
Придя к выводу, что в конкретной ситуации использование возможностей общественности целесообразно, следователь должен построить версии – кто в состоянии помочь в раскрытии преступления, и в зависимости от этого решить, к кому обратиться за помощью.
Решение этого вопроса находится в зависимости от двух обстоятельств. Первое из них: в состоянии ли та или иная группа трудящихся (тот или иной гражданин) – по предположению следователя – оказать потребную помощь (знает ли она то, что нужно следователю, обладает ли искомыми предметами или может ли их обнаружить и т. д.).
Второе: настроена ли эта группа (лицо) психологически на оказание помощи расследованию.
Вопрос о том, кого привлечь, также зависит от характера ожидаемой помощи. Если для оказания содействия в производстве следственного эксперимента достаточно нескольких человек, то для отыскания трупа или его частей понадобится помощь большого количества людей. Характер помощи определяет и качественный состав привлекаемых. Не всякому, например, может быть поручено выявление интересующих следствие сведений и лиц. Для этой цели обычно привлекаются общественные помощники следователя, внештатные сотрудники милиции, наиболее квалифицированные дружинники и т. п. При необходимости розыска легкоуничтожаемого предмета нецелесообразно обращаться к широким массам (неопределенному кругу лиц). Огласка интересующих следствие обстоятельств в этом случае создает реальную угрозу принятия находящимся на свободе преступником или связанными с ним лицами предупредительных мер.
На выбор привлекаемых к участию в расследовании оказывают влияние особенности преступления и место его совершения. Если, например, правонарушение совершено на предприятии, в организации, учреждении или в отношении члена того или иного коллектива, то помощь скорее всего может быть оказана представителями общественности предприятия, товарищами потерпевшего по работе.
Момент, когда следователь решает вопрос о привлечении трудящихся к раскрытию преступления, обычно совпадает с моментом составления плана расследования.
Собственно, этот вопрос и является одним из элементов плана. Решается он обычно после совершения неотложных следственных действий. Этот элемент плана, как и всякий другой, может изменяться и уточняться в процессе расследования. Следует отметить только, что имеющаяся в практике (да есть и теоретические рекомендации такого типа) тенденция обращаться за помощью к населению лишь после того, когда другие средства не дали результата, нерациональна, ибо в результате ее соблюдения может оказаться упущенным наиболее благоприятный для обращения момент.
Классификация и характеристика методов привлечения
Всю совокупность методов привлечения трудящихся к расследованию преступлений можно расчленить на следующие три основные группы, приняв за основание деления особенности контингента привлекаемых лиц и характер ожидаемой помощи.
1. Привлечение к систематическому участию определенных, конкретных лиц.
2. Привлечение к эпизодическому участию определенного круга лиц и определенного лица[141].
3. Привлечение к эпизодическому участию неопределенного круга лиц[142]. Рассмотрим подробнее каждую из этих групп методов.
Привлечение к систематическому участию определенных, конкретных лиц
Вопрос о методах привлечения к систематическому участию в расследовании определенных лиц, как правило, выходит за пределы отдельного следственного дела. Это – вопрос о привлечении общественных помощников, которые оказывают содействие органу внутренних дел при расследовании многих преступлений на протяжении длительного периода времени[143].
Для того чтобы общественный помощник мог оказывать эффективную помощь должностному лицу, он наделяется определенными правомочиями. Злоупотребление ими может привести к серьезным ущемлениям прав граждан или иным нарушениям социалистической законности. Совместная работа невозможна без взаимного доверия, поэтому следователь многое доверяет своему общественному помощнику. Злоупотребление доверием может отрицательно повлиять на результаты расследования. Но и лицо, заслуживающее абсолютного доверия, не склонное к злоупотреблению своими правами, может оказаться никудышным ассистентом, если оно не обладает нужными знаниями, навыками или способностями к следственной работе.
Из сказанного явствует, сколь тщательно и ответственно должен подходить следователь к выбору своего общественного помощника. Справедливости ради надо отметить, что в этом случае он имеет возможности для выбора: если лицо, обладающее определенными сведениями по делу (потенциальный свидетель), создается событием преступления и незаменимо (следователь не может выбирать очевидца в зависимости от его нравственных качеств); если, привлекая помощников к конкретному следственному действию, он ограничен процессуальными сроками и тактическими соображениями, то при подборе кандидатур общественных помощников следователь не связан ни тем, ни другим. Он может искать волонтеров среди подходящих по своим деловым и моральным качествам граждан до тех пор, пока не придет к выводу, что он нашел то, что искал.
Привлечение определенных конкретных лиц к систематическому участию в расследовании складывается из нескольких этапов. Прежде всего необходимо выявить лиц, по своим данным подходящих для работы в качестве общественных помощников следователя. Выявленных кандидатов надлежит изучить путем бесед с их сослуживцами, руководителями, секретарями партийных (комсомольских) организаций, по документам; не будет также лишним произвести проверку по месту жительства.
С кандидатами, которые не отсеются в результате изучения, надо побеседовать лично, имея целью установить, есть ли у них желание работать общественными помощниками следователя. Лиц, высказавших такое желание, следует проверить, дав им несколько практических заданий.
Лишь после этого может быть решен вопрос об оформлении того или иного активиста общественным помощником следователя.
В отдельных случаях некоторые этапы могут выпасть или поменяться местами, однако, как правило, целесообразно действовать в указанном порядке.
Рассмотрим более подробно каждый из названных этапов.
Выявление кандидатов. Самый верный способ, наилучшим образом гарантирующий от возможных ошибок в выборе, – это выявление их в процессе повседневной следственной деятельности, в ходе профилактической работы, в результате личных контактов должностного лица с активистами комсомольских, партийных, профсоюзных и иных общественных организаций, с отдельными специалистами. Следователь может также наблюдать кандидатов во время проведения широких мероприятий по борьбе с преступностью или иных общественных мероприятий (конференций, активов, рейдов и т. д.). Наконец, он может найти себе будущих помощников среди своих коллег по лекторской группе горкома (райкома, обкома партии или ВЛКСМ), среди членов иных общественных организаций и органов, в которых он сам активно сотрудничает. Выявить специалиста как возможного кандидата в общественные помощники следователь может во время проведения этим специалистом экспертиз, дачи консультаций, а также участия его в отдельных следственных действиях. Во время производства процессуальных действий должностное лицо может подобрать способного работника из числа дружинников, эпизодически привлекающихся для участия в обысках, осмотрах, задержаниях.
Во всех этих случаях следователь заранее изучает человека по его делам, и это, конечно, лучше, чем чужая рекомендация или принадлежность лица к определенной категории.
Кандидата в общественные помощники следователя можно выявить также по рекомендациям командиров (начальников штабов) добровольных народных дружин[144], секретарей партийных и комсомольских организаций, председателей профсоюзных комитетов, руководителей предприятий, учреждений и учебных заведений, по представлениям других служб и отделов милиции.
В тех случаях, когда в качестве общественных помощников следователя требуются лица определенной квалификации, а среди выявленных первыми двумя способами их нет, можно прибегнуть к выявлению кандидатов по документам – на основе их принадлежности к определенной общественной группе, в частности, к одной из категорий, перечисленных в Положении об общественных помощниках следователя. Данные о наличии в области (районе, населенном пункте) вышедших на пенсию бухгалтеров, товароведов, педагогов и т. д. можно получить в отделах социального обеспечения, о пенсионерах Министерства обороны, в том числе и о бывших работниках военной юстиции – в военкоматах, о пенсионерах МВД и КГБ – в соответствующих областных управлениях, наконец, о студентах-юристах (заочниках, в том числе) – в деканатах соответствующих юридических вузов, в учебно-консультационных пунктах.
Возможно также и самовыявление кандидатов. Имеются в виду случаи, когда лицо, желающее помогать органам внутренних дел, само предлагает свои услуги, причем нередко заявляет о желании работать с определенным сотрудником. Причина этого – деловой авторитет офицера милиции.
В газете «Магнитогорский рабочий» за подписью работника управления милиции г. Магнитогорска Е. И. Колкова была помещена информация «Расхитители зерна наказаны». В ней шла речь о людях, работавших на метизном заводе. Один из рабочих этого завода, сотрудничавший и ранее с Колковым, рассказал своим товарищам о его деятельности по разоблачению преступников. После этого еще четыре человека с завода пришли к Колкову и предложили свои услуги в качестве внештатных сотрудников милиции.
Необходимым условием привлечения лица для работы в качестве общественного помощника следователя или внештатного сотрудника милиции является наличие рекомендации общественной организации.
Изучение кандидатов. Этот этап имеет особенно большое значение в отношении лиц, отобранных по чужим рекомендациям и по спискам, представленным поименованными выше учреждениями. Для изучения личности кандидата и его поведения следует побеседовать с секретарем и членами той партийной организации, в которой он состоит на учете, с руководителями предприятия или учреждения (если он работает), с членами совета пенсионеров и т. д. Изучение проводится также по личным делам и другим документам, имеющимся в учреждениях, представивших сведения, и в других местах. В этих документах, как правило, содержатся данные о прошлой трудовой деятельности интересующего следователя лица, о причинах ухода на пенсию, о действиях его, совершенных в прошлом и исключающих возможность использования в качестве помощника правосудия.
Выше мы не случайно обращали внимание на необходимость изучения кандидата путем бесед с его соседями по дому, по квартире. Дело в том, что нередко недооценивается реально существующая опасность наткнуться на активиста, являющего собой двуликого Януса. На службе он носит маску советского человека, передовика, а дома проявляет свою подлинную сущность. Памятуя о том, что соседи могут быть необъективны, полученные от них данные следует перепроверить, в частности, через домовые (квартальные, уличные) комитеты и домоуправления. Среди домовой общественности доминируют активисты пенсионного возраста. Это обстоятельство надо учитывать для коррекции высказанных ими суждений (особенно оценочных), если лицо, о котором мы расспрашивали, принадлежит к иной возрастной группе.
Выявление и изучение кандидатов может проводиться не только следователем лично. На этих этапах он вполне может воспользоваться содействием уже имеющихся у него помощников.
Личная беседа. С кандидатами, заочное изучение которых показало их пригодность для использования в качестве внештатных сотрудников милиции или общественных помощников следователя, нужно побеседовать лично. В ходе беседы необходимо объективно осветить характер ожидающих их обязанностей и правомочий вообще и специфику работы в данном органе внутренних дел; в частности, предостеречь увлекающихся от излишней романтизации будущей деятельности, чтобы она потом не превратилась для них в сплошное разочарование; другим, напротив, следует разъяснить благородство целей, стоящих перед органами внутренних дел.
Только очень опытный следователь может позволить себе вести такую беседу без специальной подготовки к ней.
Отношение различных граждан к перспективе стать общественным помощником следователя неодинаково. По этому основанию весь контингент можно разделить на три большие группы: а) студенты-юристы; б) активисты из числа комсомольцев, молодежи, дружинников; в) пенсионеры МВД, КГБ, МО, юстиции и пенсионеры-специалисты. Есть, правда, лица, не входящие ни в одну из названных групп, например, работающие специалисты зрелого возраста, но их обычно бывает мало.
Проще всего обстоит дело со студентами-юристами. Работа на общественных началах в органах внутренних дел для них – желанная практика. Кроме того, они обладают определенными познаниями, а большинство из них и склонностями к оперативной или следственной работе. Надлежит также иметь в виду, что студенту-заочнику диплом о присвоении квалификации юриста вручается лишь при наличии двухлетнего стажа работы по специальности, а работа в качестве общественного помощника следователя дает такой стаж. Так что задача личной беседы со студентами сводится к тому, чтобы уточнить и отсеять тех, кто изъявляет желание работать лишь для того, чтобы получить справку о стаже. Эта разновидность лиц будет, как правило, балластом, в то время как основная масса студентов, сочетая в себе молодой задор с профессиональными познаниями, представляет собой идеальный материал для воспитания полноценных помощников следователя.
При беседах с активистами из числа комсомольцев и молодежи следует учитывать, что высказываемые ими намерения не всегда опираются на достоверное знание той работы, которая им предстоит. Поэтому опытные следователи при личных беседах с этой категорией лиц сразу же подчеркивают прозаические моменты следственной деятельности: тяжелый и кропотливый труд, подчас не приносящий никаких результатов и нужный только для того, чтобы в этом (в отсутствие результатов) убедиться и т. п. Лучше, чтобы отсев произошел на этом этапе, а не позднее, когда на обучение и воспитание затрачены время и силы.
Из числа молодежи при прочих равных условиях предпочтительнее отбирать кандидатов, не обремененных собственной семьей. У них, как правило, больше свободного времени, и, кроме того, опыт показывает, что их характеризует большая увлеченность следственными задачами.
Кандидаты из числа пенсионеров имеют существенное отличие от граждан двух других групп. Излишне романтическое представление о предлагаемой работе им не свойственно. Они знают специфику работы и ее теневые стороны подчас лучше следователя. Поэтому беседа с ними носит сугубо деловой характер. Их следует заверить, что следователь рассчитывает использовать не столько их психические и физические силы, сколько высокую профессиональную квалификацию, знания, навыки и большой жизненный опыт.
Основная цель личной беседы с каждым кандидатом – это уточнение данных о его личности и выявление желания (или нежелания) помогать должностному лицу. Человек, не желающий работать, независимо от всех его профессиональных навыков и прочих достоинств, – это балласт. Он не только бесполезен, но и вреден, ибо самим фактом своего существования он будет расхолаживающе действовать на остальных. К сожалению, в отдельных органах внутренних дел имеются такие общественные помощники. Их единственная функция – украсить отчет.
После того как изучаемое лицо изъявило желание работать, его следует проверить на отдельных практических заданиях. Ряд следователей, в целях проверки серьезности намерений граждан, изъявивших желание работать общественными помощниками следователя, дает им вначале трудоемкие и не слишком интересные задания: например, установить свидетелей, проживающих в отдаленных частях района, и вручить им повестки. Люди, пришедшие случайно, в таких случаях быстро отсеиваются. Зато на оставшихся можно положиться.
Лишь после того как следователь убедился в том, что кандидат имеет достаточную квалификацию и хочет работать, следует ставить вопрос об оформлении личного дела, включении данного лица в приказ, издаваемый начальником УВД, о выдаче удостоверения.
Процесс оформления не следует недооценивать. Он дисциплинирует помощника. Наличие удостоверения облегчает выполнение возложенных на общественника заданий. Кроме того, значительная часть активистов, особенно молодежь, расценивает вручение удостоверения как поощрение. В Металлургическом РОВД г. Челябинска нам довелось разговаривать с двадцатилетним активистом – подручным сталевара. Лейтмотивом беседы была обида: «работаю уже несколько месяцев – почему же до сих пор мне не выдали удостоверения».
Наблюдаемая в некоторых органах волокита с оформлением не остается незаметной для граждан и производит неблагоприятное впечатление на них. Столь же отрицательное влияние на активистов оказывает и неуважительное отношение к бланкам удостоверений общественных помощников. А между тем в ряде мест нам доводилось видеть эти красные книжечки беспорядочно рассованными по столам и шкафам.
Такое свойство человеческой личности, как внушаемость, повышается торжественностью, необычностью обстановки, а также верою в авторитет того, от кого исходит внушение. Поэтому вручение удостоверений общественным помощникам (особенно молодежи) целесообразно проводить в форме торжественного акта, а произнесение напутствия новому адепту должно быть поручено, как правило, руководителю органа. Форма вручаемого удостоверения, его полиграфическое оформление также имеют немалое значение.
Привлечение к эпизодическому участию определенного круга лиц или определенного лица
Особенностью этих методов является то, что, используя один из них или несколько одновременно, следователь не всегда обращается за помощью непосредственно к своим будущим ассистентам. Когда для участия в следственном или ином проводимом в интересах расследования действии требуется большое количество людей, должностному лицу, как правило, нецелесообразно обращаться к каждому из них в отдельности. Практика в этих случаях идет по пути контактов с коллективами трудящихся: работниками цеха, завода, членами спортклуба, учащимися техникума и т. п. Например, для привлечения граждан к поискам трупа убитого яхтсмена следователь (г. Саратов) контактирует с общим собранием членов яхтклуба.
Для участия в наиболее сложных мероприятиях привлекаются члены оперативных комсомольских отрядов, народные дружинники и т. д.
Решая вопрос о том, какой конкретно коллектив трудящихся целесообразно привлечь для участия в следственном или ином проводимом в интересах расследования действии, необходимо учитывать:
а) потребное для мероприятия количество людей, численность коллектива, планируемое время и возможность отвлечения на этот период членов данного коллектива от обычных занятий;
б) отдаленность нахождения людей от места проведения мероприятия и состояние коммуникаций (это особенно важно для сельской местности);
в) преобладающее в этом коллективе отношение к данному преступлению, к потерпевшему (если он есть) и к преступнику (если он известен);
г) наличие у членов коллектива специальных познаний и навыков (если они необходимы), а также хорошего знания местности[145];
д) прочие (более частные) обстоятельства.
После того как найден подходящий коллектив трудящихся, следователь связывается с его руководством (администрацией или исполнительным органом общественной организации). Переговоры, как правило, проходят в устной форме (по телефону или при личной встрече), уже поэтому является неприемлемой даваемая некоторыми исследователями рекомендация о приобщении к уголовному делу письменного отношения за подписью должностного лица и письменного же ответа на него[146].
Руководитель коллектива трудящихся может отнестись к просьбе следователя с пониманием, а может и отказать в ней, ибо участие в следственном действии связано с затратой нервных и физических сил людей, времени, а порой и материальных средств предприятия. Из этого обстоятельства следует несколько практических выводов: во-первых, следователь должен уметь убедить (его просьба о предоставлении людей не оформляется постановлением и в силу этого не является обязательной), во-вторых, ему не следует злоупотреблять привлечением к следственным действиям большого количества граждан.
Руководителю коллектива надо сообщить, по какому делу требуется его помощь, а также те обстоятельства и детали, которые способны поднять активность трудящихся. В случаях, когда широкое распространение определенных данных может причинить вред интересам расследования, информация должна сопровождаться оговоркой, что она предназначена только для лица, с которым ведутся переговоры.
Следователь информирует также о нужном по его подсчетам количестве людей и средств[147], а также о времени, к которому необходимо обеспечить явку людей к месту сбора. В том случае, если по обстоятельствам дела не требуется сугубой секретности, может быть названо само планируемое мероприятие, а также время и место его проведения. Конспирация, к примеру, обязательно потребуется при планировании задержания с поличным большой группы мелких расхитителей.
Следователь должен выяснить, кто будет старшим из присланных людей.
Существует еще один способ привлечения определенного круга лиц к эпизодическому участию в расследовании уголовных дел – через общественных помощников следователя из числа комсомольских вожаков и других активистов, связанных с массами трудящихся. Получив задание от должностного лица, они сами в своих коллективах осуществляют действия, направленные на мобилизацию граждан на проведение того или иного мероприятия в интересах расследования.
Непосредственному участию гражданина в расследовании должен предшествовать подробный инструктаж, проводимый следователем или оперативным работником. В отличие от выступления на собрании перед неопределенным кругом лиц, где следователь должен всколыхнуть массы, пробудить их активность, на инструктаже перед ним стоит задача наиболее эффективно организовать использование этой активности (предполагается, что трудящиеся, оказавшиеся на инструктаже, или, по крайней мере, большинство из них, уже приняли решение оказать содействие судебно-следственным органам). Промежуток времени между окончанием инструктажа и началом мероприятия, которому он посвящен, должен быть сведен до минимума. Этим достигается сразу несколько целей. Во-первых, полученные сведения и указания еще свежи в памяти исполнителей. Во-вторых, исключается отсев участников, который мог бы повлечь за собой необходимость изменения в планах и расстановке сил и, следовательно, в новом инструктаже. Наконец, в-третьих. Когда к проведению какого-либо мероприятия привлекается большая масса людей, следователю лично неизвестных, он не может исключать того, что среди них найдутся двурушники или попросту болтуны. В тех же случаях, когда сразу после инструктажа его участники приступают к делу, взаимоконтроль и контроль со стороны должностных лиц почти полностью гарантирует от вреда, который может быть причинен преждевременным разглашением сведений о предстоящей операции. Эта последняя гарантия становится особенно необходимой при организации задержания с поличным большого числа подозреваемых, при организации нескольких засад для задержания преступника и т. п., когда нескольких слов, раскрывающих время, место и маршруты, может оказаться достаточно, чтобы сорвать операцию.
Если к тому же разрыв во времени между инструктажем и мероприятием является следствием неорганизованности, то он отрицательно скажется и на мнении граждан об органах внутренних дел, то есть на их авторитете, а через это и на их последующей активности.
Привлечение к эпизодическому участию неопределенного круга лиц
Вопрос о методах привлечения приобретает особую значимость в тех случаях, когда речь идет об использовании помощи расследованию неопределенного круга лиц[148]. Под этим термином мы понимаем совокупность граждан, могущих оказать помощь, личность каждого из которых остается неизвестной следователю до того момента, пока они такую помощь не оказали[149]. Иногда – при оказании помощи анонимно и последующем неустановлении анонима – личность остается вовсе неизвестной следователю.
Именно потому, что круг лиц в данном случае неопределен, следователь не может обратиться за помощью непосредственно к тем, в чьей помощи он нуждается. Он обращается к аудитории, которая, по его мнению, включает в себя потенциальных помощников. Аудитория эта иногда бывает весьма велика и строго не очерчена.
Если к участию в расследовании привлекаются определенные лица, то подавляющее большинство из них настроено на оказание помощи органам расследования, и успех в значительной мере зависит от решения организационных вопросов привлечения. Когда же надо получить помощь от неопределенного круга лиц, то психическая настроенность гражданина, в чьей помощи мы нуждаемся, нам еще не известна, поэтому от эффективности метода привлечения зависит то, предпримет ли интересующий нас, хотя нам и неизвестный, гражданин шаги в направлении помощи расследованию.
Следователь сам избирает наиболее подходящий, по его мнению, метод привлечения. Однако выбор этот не произволен. Он обусловлен целым рядом обстоятельств и, в первую очередь, тем, насколько серьезно подойдет следователь к изучению обстоятельств дела[150].
Обладателей искомых сведений и предметов обычно можно найти в группах граждан, объединенных на основе тех или иных признаков, свидетельствующих об их прикосновенности к преступлению, преступнику или каким-либо иным обстоятельствам, связанным с доказыванием по уголовному делу. Одним из наиболее распространенных привязывающих признаков (он чаще других применяется в практике) является территориальное расположение граждан в момент познаваемого события (чаще всего в момент совершения преступления). По этому признаку намечается группа населения, состоящая из граждан, живущих ближе других к месту происшествия, к возможным путям следования преступника, к его месту жительства и работы, а также из работников предприятий и учреждений, расположенных в этих же районах, из лиц, по тем или другим причинам оказавшихся там же в момент происшествия (клиенты предприятий общественного питания, бытового обслуживания и др., группы экскурсантов, лица, стоявшие на остановке общественного транспорта, и т. д.).
Группу лиц, среди которых могут находиться обладатели интересующих следствие сведений и предметов, можно сформировать также на основе их служебных связей (сослуживцы обвиняемого; лица, сталкивавшиеся с ним по работе). В практике встречается использование и других признаков, свидетельствующих о возможной осведомленности лица о тех или иных фактах, важных для расследования.
После того как определен род необходимой помощи и круг людей, способных эту помощь оказать, следователь избирает тот или иной метод привлечения. Иногда используют одновременно несколько методов.
Перечислим вначале применяющиеся в практике методы привлечения неопределенного круга лиц к участию в расследовании уголовных дел, а затем охарактеризуем их[151].
Эти методы следующие:
1. Информация отдельных граждан путем индивидуальных бесед (подворный обход).
2. Ориентирование на помощь и на выявление лиц, способных оказать такую помощь, специально отобранных для этой цели граждан.
3. Информация населения посредством афиш и объявлений.
4. Информация населения через локальные радиосети.
5. Выступление следователей и других работников МВД, а также общественных помощников следователя и внештатных сотрудников милиции перед трудящимися.
6. Вовлечение трудящихся в решение определенных вопросов по делу, а также проведение отдельных следственных действий в присутствии населения.
7. Снабжение редакций газет, радио и телевидения целенаправленной информацией.
8. Выступления следователей, иных сотрудников органов МВД, а также общественных помощников следователя и внештатных сотрудников милиции в печати (в том числе в стенной печати различных учреждений и многотиражках).
9. Выступления тех же лиц по радио и телевидению.
10. Правовая пропаганда и пропаганда органов МВД во всех ее формах.
Подворный обход может выполняться следователем, оперативными работниками ОУР и ОБХСС, участковыми инспекторами, надлежаще проинструктированными общественными помощниками следователя, внештатными сотрудниками ОУР и ОБХСС, общественными участковыми инспекторами, а также другими специально отобранными для этой цели и должным образом проинструктированными лицами из числа заслуживающих доверия активистов-общественников. Подворный обход, как правило, проводится большим количеством лиц.
Подворный обход – это розыскное мероприятие из числа тех, которые предусмотрены ч. II ст. 29 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик и соответствующими статьями УПК союзных республик (в УПК РСФСР – ст. 118), поэтому проводится он, как правило, под руководством не следователя, а оперативного работника милиции, действующего в контакте со следователем. Однако это вовсе не означает, что следователь в процессе расследования уголовных дел вообще не должен применять подворного обхода. При расследовании отдельных уголовных дел производство этого мероприятия (или во всяком случае организация его) для следователя становится необходимым.
Подворный обход заключается в проведении названными выше лицами опросно-разъяснительных бесед со всеми оказавшимися на заранее определенном участке местности (проживающими, работающими) гражданами. Участники обхода не довольствуются контактом с одним членом семьи, с одним жителем квартиры; не должны они довольствоваться и беседой лишь с наличными обитателями посещаемых ими помещений.
Если к тому представляется возможность, то рационально возвратиться в квартиру, где в момент первого посещения были не все жильцы. Несмотря на это обстоятельство, участники обхода, как правило, не имеют возможности переговорить со всеми гражданами, проживающими или работающими на участке местности, подвергнутом обходу. Поэтому следует объяснить трудящемуся, с которым беседа состоялась, что в случае выявления им в последующем лиц, располагающих данными, полезными для следствия, их следует убедить явиться к определенному работнику. Нужно просить гражданина, выявившего такое лицо, и самого продублировать сообщение новых сведений в орган внутренних дел. Следовательно, подворный обход, как правило, неразрывно связан с таким методом привлечения населения, как ориентирование населения на выявление вопросов, интересующих следствие. Каждый его участник, беседуя с гражданами, нацеливает их на выявление вопросов, интересующих следствие, в разговорах с различными людьми и прежде всего с теми, которые не были охвачены подворным обходом в силу их отсутствия на момент мероприятия в месте постоянного жительства или работы. Таким образом, подворный обход имеет своей непосредственной целью не только выявление доказательств, но и активизацию трудящихся.
Подворный обход является эффективным оперативно-розыскным мероприятием. Его участники при умелом подходе к беседам с гражданами, словно сетью с мелкой ячейкой, вылавливают массу самых различных сведений не только по тому делу, которое послужило непосредственным поводом для организации обхода, но и по целому ряду других. Беседы с гражданами резко активизируют разговоры о преступлении. Среди громадного количества бесполезного в этих разговорах имеются и рациональные зерна. Следователь получает возможность обнаружить эти зерна как через активистов-общественников, так и по другим, в том числе оперативно-розыскным, каналам.
При проведении подворного обхода особое внимание следует обратить на объем и форму распространяемой в собеседованиях с гражданами информации о преступлении и ходе его расследования. Ведь здесь делается попытка привлечь в помощь к расследованию не только специально отобранных и проверенных активистов, а определенную часть населения сплошь, без всякого отбора. В этих условиях весьма велика опасность того, что среди лиц, с которыми проводилась беседа, могут оказаться связи преступника, а иногда и сам преступник (поскольку на момент проведения подворного обхода он чаще всего бывает неизвестен). Именно поэтому информация, распространяемая при беседах в ходе подворного обхода, не должна включать в себя ни на гран больше сведений, чем это необходимо для того, чтобы население поняло, в чем оно может оказать помощь расследованию.
Весьма важное значение при беседах в ходе подворного обхода приобретает не только характер информации, но и ее формулировки. Сказанное одному гражданину не останется в нем мертвым грузом, а будет передано родственникам, друзьям, знакомым, а то и просто первому встречному, изъявившему желание слушать. Распространение информации в геометрической прогрессии – это хорошо, в этом сила подворного обхода.
Однако чтобы эта сильная сторона не превратилась в свою противоположность, необходимо, чтобы информация распространялась без потерь и искажений или хотя бы с минимумом таковых[152].
Искажение и потери информации связаны, во-первых, с ее восприятием и, во-вторых, с ее воспроизведением. От формулировок и содержания беседы, проводимой при подворном обходе, зависит степень вероятности названных искажений при дальнейшем распространении информации.
Для того чтобы устранить возможность сколько-нибудь значимых искажений при восприятии информации гражданами, участники обхода должны употреблять в ходе беседы вполне определенные и недвусмысленные формулировки, не допускающие двояких толкований. Участник обхода, естественно, имеет меньше возможностей влиять на пересказ того, что он сказал. Однако, на наш взгляд, такие возможности все-таки есть. Искажения при воспроизведении носят, как правило, бессознательный характер. Они появляются тогда, когда пересказывающее лицо запамятовало что-либо, или же тогда, когда ему самому приходится формулировать. Поэтому гарантия против искажений – в отточенных, запоминающихся формулировках. Желательно, чтобы гражданин, с которым во время подворного обхода проводится беседа, запоминал не только ее содержание, но и слова, которыми это содержание до него доносится. Гражданин, наверняка, запомнит и затем воспроизведет эти слова в том случае, если они привлекут его внимание своей формой.
Специалисты в области информатики указывают еще на один способ обеспечения попадания к адресату необходимой информации. Способ этот – передача по каналу коррекции такого дополнительного количества информации, которое нейтрализовало бы дезорганизующее влияние шумов[153].
Таким каналом коррекции может явиться, например, осуществленное одновременно с подворным обходом сообщение газетой, радио, телевидением тех же сведений, которые распространяются посредством обхода. Вряд ли может быть рекомендовано в качестве средства против потерь информации распространение ее в избыточном объеме с расчетом на то, что часть ее будет утрачена, а часть все-таки дойдет до адресата.
Мы уделили столь большое внимание вопросу об искажении информации еще и потому, что такие искажения могут повлечь за собой возникновение различных, подчас самых нелепых, слухов, которые могут причинить существенный вред как расследованию конкретного уголовного дела, так и вообще правовому воспитанию трудящихся.
Подворный обход применяется, как правило, по делам о тяжких преступлениях, по таким, где общественная опасность преступления уже сама по себе – фактор активности. Это, в частности, относится к делам по убийствам. С помощью подворного обхода принимаются меры к установлению личности убитого и отысканию убийцы.
Подворный обход – весьма трудоемкое мероприятие, поэтому он, как правило, применяется лишь в тех случаях, когда другие методы привлечения населения к расследованию являются недостаточно эффективными.
Эффективность подворного обхода увеличивается, если он применяется в сочетании с другими методами привлечения трудящихся. Например, с выступлениями следователя или оперативных работников перед коллективами трудящихся.
Следующим методом привлечения является ориентирование на помощь и на выявление лиц, способных оказать такую помощь, специально выбранных для этой цели трудящихся.
Выше уже указывалось, что подворный обход включает в себя в качестве неотъемлемой части ориентирование трудящихся на самостоятельное выявление вопросов, интересующих следствие. Собственно, одну из целей подворного обхода мы видим в организации своеобразной цепной реакции, направленной на вовлечение в работу по выявлению интересующих следствие данных максимального количества граждан.
Однако, как показывает изучение практики, ориентирование отдельных лиц может иметь место и приносить желаемые результаты и помимо подворного обхода. И без подворного обхода оно часто и успешно применяется при розыске скрывшегося преступника.
На обнаружение скрывшегося обвиняемого, на установление связей подозреваемого, места сокрытия похищенных ценностей и т. п. целесообразно ориентировать соседей, старших подъездов и квартир, членов домовых и уличных комитетов, работников ЖЭК, водителей и кондукторов на общественном транспорте, членов исполнительных органов общественных организаций, должностных лиц, руководителей дружин, пенсионеров-активистов, словом, всех лиц, связанных по роду своих занятий с большим количеством людей, а также лично известных производящему ориентирование.
В Ленинграде, Перми и ряде других городов при розыске угнанных автомототранспортных средств широко используется помощь водителей таксомоторных парков, автохозяйств и станций скорой помощи, которых ориентируют о розыске через руководителей этих учреждений, советы общественных автоинспекторов, штабы.
Ориентирование определенных лиц применяется и при сборе доказательств для выявления сведений и вещественных доказательств, для обнаружения лиц, обладающих такими сведениями и доказательствами, и даже для надзора за обвиняемым.
В Правобережном РОМ г. Магнитогорска было возбуждено уголовное дело по обвинению несовершеннолетнего Гызки. Следователь попросил явившегося к нему по собственной инициативе общественника того предприятия, на котором работал Гызка, последить за обвиняемым, имея целью, во-первых, предотвратить совершение им во время проведения расследования новых преступлений, а во-вторых, выявить возможных взрослых подстрекателей. И общественник от имени своего и своих товарищей охотно принял предложение. (Естественно, что в этом и других подобных случаях просьба должна сопровождаться инструктажем о допустимых и целесообразных способах ее выполнения).
При расследовании преступлений, связанных тем или иным образом с местом работы обвиняемого (подозреваемого), на установление искомых фактов целесообразно ориентировать членов исполнительных органов общественных организаций, должностных лиц, руководителей дружин, а также вахтеров, бойцов охраны и т. п.
Однако, как уже было сказано выше, гражданин, выбранный нами для ориентирования, помимо объективной возможности помочь, должен обладать еще и желанием это сделать.
Магнитогорским УМ УВД Челябинского облисполкома разыскивался скрывшийся от следствия Хватов, изнасиловавший малолетнюю. Преступление таково, что само по себе вызывает повышенную активность населения, и инспектор решил привлечь к розыску Хватова его соседей. Однако разговор с членами избранного семейства с самого начала принял такой характер, что можно было подумать, что это малолетняя изнасиловала Хватова, а не наоборот. Потом выявились причины такой реакции: к старым обидам на Советскую власть (в прошлом эта семья была раскулачена) незадолго до прихода инспектора прибавилась новая – при осуждении одного из членов семьи за кражу огурцов из совхоза в качестве орудия преступления был конфискован мотоцикл, на котором они перевозились.
С осторожностью следует пользоваться таким фактором активности, как неприязненное отношение к обвиняемому (подозреваемому). Помимо возможных сомнений в объективности, возникающих в тех случаях, когда неприязненное отношение вызвано не фактом совершения преступления, а старыми счетами, существует еще одно практическое соображение. Лицо, находящееся в неприязненных отношениях с обвиняемым (подозреваемым), обычно не вхоже в его семью и не пользуется доверием его связей. Следовательно, его возможности для получения нужных сведений резко ограничены.
Существует еще один путь подбора кандидатов для ориентирования, широко и успешно применяемый практикой, – это использование личных связей следователя или любого другого работника органа внутренних дел, работающего в контакте со следователем по конкретному уголовному делу. Более того, совершенно так же, как следователь в процессе расследования конкретного уголовного дела пользуется для привлечения населения к расследованию не только своим личным авторитетом, но и авторитетом своих коллег, он может пользоваться и активом (да и просто знакомыми) любого своего сослуживца, а не только работающего с ним по конкретному делу[154].
Инспектор УМ г. Магнитогорска тов. Ротанов, на чью практику мы уже ссылались выше, так объяснял причины своих хороших показателей по розыску скрывшихся преступников: «Я давно живу в городе и очень многих знаю. С теми жил рядом, с этим служил в армии, с иными работал на производстве, а кое с кем свела меня уже милицейская работа. Поэтому почти по каждому делу, порывшись в памяти, я нахожу человека, к которому могу обратиться за помощью, могу попросить его сообщить о появлении нужного мне человека»[155].
Анализ розыскных производств тов. Ротанова показывает, что он имеет все основания для такого заявления.
В очень многих случаях сведения о местонахождении разыскиваемого, о моменте его появления дома или в ином установленном месте давали личные знакомые (в том числе и очень поверхностные) Ротанова, сориентированные им. Аналогичные суждения об использовании личных связей практических работников для привлечения населения к расследованию уголовных дел высказывали и другие сотрудники органов внутренних дел. В частности, нам приходилось слышать такие соображения и знакомиться с примерами их подтверждения в разговоре с начальником ОУР Белореченского РОВД Краснодарского края т. Кондратюком. Последний особенно акцентировал внимание на необходимости личных связей для привлечения населения к задержанию преступника[156].
В тех случаях, когда речь идет об известных ему людях, следователь заранее знает, на что они способны, какими возможностями (в силу своего положения и личных качеств) обладают. Ему не нужно проводить предварительное изучение этих лиц, на что тратится столь дорогое в процессе расследования преступлений время. Кроме того, предварительная беседа с лицом, от намерения использовать которое в процессе расследования пришлось затем отказаться, может стать известной обвиняемому по тем самым причинам, которые заставили следователя отказаться от услуг первоначально намеченного лица.
Сказанное относится к возможностям. А желание? Ко всему тому, что повышает активность трудящихся в деле помощи органам внутренних дел в расследовании уголовных дел, прибавляется еще одно и весьма значимое – желание оказать услуги уважаемому человеку.
Практика показывает, что этот фактор перевешивает подчас многие другие.
Мы уделили столь много внимания довольно элементарному вопросу об использовании в интересах расследования личных связей следователя и других сотрудников органов внутренних дел, помимо всего прочего, еще и для того, чтобы иметь возможность сказать следующее: следователь и любой другой сотрудник органов внутренних дел связываются многочисленными и прочными нитями с населением в тех случаях, когда они продолжительное время работают в одной и той же местности, на одном и том же участке работы. Это особенно относится к участковым инспекторам, а также к оперативным работникам ОУР и ОБХСС. Не случайно, наилучшие показатели бывают у тех участковых инспекторов, которые буквально десятилетиями работают на одном месте[157]. Нам довелось знакомиться с работой участкового инспектора Бабушкина (Челябинское УВД). К тому времени он проработал на одном участке свыше 26 лет. Его знают все в окрестности, и он всех знает. А как прямое следствие этого – он знал все, что происходило на участке. Из сказанного со всей очевидностью вытекает, что одним из условий хорошей связи с населением является длительное пребывание сотрудников органов внутренних дел на одном месте, продвижение их по службе в той же местности и преимущественно по той же линии работы. Частое перемещение работника с места на место рвет старые связи и не способствует образованию новых.
Нам осталось охарактеризовать содержание беседы, в ходе которой следователь или иной сотрудник органа внутренних дел проводит ориентирование. Здесь нельзя дать какого-либо абсолютизированного рецепта. «Сочинить такой рецепт или такое общее правило, – говорит В. И. Ленин, – которое годилось бы на все случаи, есть нелепость»[158].
Характер беседы зависит и от человека, которым эта беседа проводится, и, конечно, от его собеседника и, наконец, от условий, в которых они встретились. Собеседование, проводимое в квартире гражданина, будет отличаться от разговора в его служебном кабинете или камере следователя, и то, и другое будут резко отличаться от диалога, происшедшего где-то на улице при случайной встрече. Однако какие-то общие закономерности, безусловно, есть, и наша задача состоит в том, чтобы попытаться их отыскать.
Эмоции и их выражение находятся во взаимодействии, обоюдно усиливая друг друга. Поэтому, желая возбудить в собеседнике определенные чувства, надо начать с элементарного – создать (насколько позволяют условия) обстановку, максимально благоприятную для восприятия. Если вы рассчитываете на понимание собеседника, то начните с того, что посадите его в удобное кресло, чтобы уже физическое ощущение удобства способствовало благоприятному восприятию им ваших слов. Если же следователь ориентируется на чувство послушания, то не лишне будет подчеркнуть те элементы интерьера камеры следователя, которые идентифицируют ее как обитель представителя власти. Во всех случаях нежелательным является присутствие при беседе третьих лиц, если только следователь не намерен включить их в беседу.
Планируя содержание беседы, должностное лицо исходит, во-первых, из того, что необходимо сказать, во-вторых, из того, что желательно сказать, и, в-третьих, чего нельзя говорить.
Необходимо сказать, в чем должна заключаться ожидаемая помощь, что является предметом расследования (в большинстве случаев, без детализации). Формулировать следует, как правило, весьма широко, чтобы не сужать круга поисков.
Правда, широкие формулировки приводят к поступлению к следователю большого количества материала, не имеющего отношения к расследованию конкретного дела, что требует дополнительных, подчас больших, усилий для его обработки. Однако среди сведений, не имеющих отношения к расследованию данного дела, могут оказаться (и очень часто оказываются) такие, которые крайне важны для раскрытия других преступлений.
К примеру, при обработке материала, поступающего в ОУР Челябинского облисполкома и к прокурору в связи с работой среди населения по делу об убийстве студентки Кабановой, было раскрыто около 50 самых различных, ничем с убийством не связанных, преступлений, значительная часть из которых даже не была зарегистрирована.
Особняком стоит вопрос о том, следует ли сообщать при ориентировании приметы лица, подозреваемого в совершении преступления. Многие из практических работников отрицательно отвечают на этот вопрос, аргументируя свою позицию следующим образом. Сообщение примет подозреваемого, во-первых, сужает круг поступающих сведений, а во-вторых, настораживает преступника. И тот, и другой аргументы заслуживают серьезного внимания. Сообщение строго фиксированных примет подозреваемого или других резко индивидуализирующих его признаков может, в частности, привести к тому, что добровольные помощники следователя окажутся в плену одной версии и не прореагируют на имеющие важное для дела значение обстоятельства, если они не соответствуют этой версии.
Более того, порой целесообразно вообще не сообщать о наличии подозреваемого, чтобы не снижать активности добровольных помощников и иметь возможность получать от них данные и для проверки других версий.
Само собой разумеется, что сказанное о несообщении примет не относится к привлечению населения к розыску уже установленного преступника. Там максимально возможная индивидуализация разыскиваемого – необходимое условие успеха.
Привлечение населения к расследованию уголовных дел должно носить не случайный, а систематический характер, поэтому следователь, организовывая помощь населения по конкретному делу, должен думать и о будущих контактах с ним. Именно поэтому в беседу весьма желательно включить такие детали, которые способствовали бы поднятию авторитета органов внутренних дел.
В тех случаях, когда ориентирование проводит работник вышестоящего органа, ему следует позаботиться о том, чтобы не уронить авторитет местных работников, а при удобном случае и поднять его: ведь им в основном придется работать с этим контингентом населения, если не по данному, то по всем последующим делам. Мы обращаем внимание на это обстоятельство в связи с ярко выраженной тенденцией общественного мнения недооценивать своих работников по сравнению с приезжими.
У некоторых граждан обращение сотрудников органов внутренних дел за помощью может вызвать представление о слабости этих органов[159]. Поэтому беседа должна содержать элементы, препятствующие образованию такого представления. В частности, в отдельных случаях может оказаться полезным прямо заявить в ходе беседы, что преступник будет разыскан и без помощи данного гражданина, но на это уйдет больше времени и сил.
В других случаях более полезным может оказаться разъяснение собеседнику, что в связи с массами, в их помощи – сила государственных органов, а не их слабость, и т. д.
Желательно также, рассказывая о фабуле дела, вплести в ткань рассказа одну из нескольких деталей, относящихся к преступнику или потерпевшему (см. факторы), которые подняли бы активность данного гражданина.
Чтобы закончить разговор о содержании беседы, нам осталось сказать лишь о том, чего в ней нельзя говорить. Как правило, не следует сообщать ориентируемому таких сведений, распространение которых может повредить расследованию тем ли, что перед преступником окажутся раскрытыми карты, или тем, что еще не допрошенные свидетели под влиянием распространившихся слухов (а эту возможность нельзя выпускать из виду при ориентировании большого количества людей) изменят показания.
Не следует сообщать также таких деталей преступления, которые могут вызвать нездоровый интерес среди населения, послужить афишированию безнравственности, аморальности, садизма, и т. д. Исключение из этого правила возможно лишь в тех случаях, когда на момент проведения беседы в распоряжении следователя не имеется никаких других данных, могущих активизировать население. Здесь, конечно, имеется коллизия между желанием добиться максимальной активности населения путем сообщения отрицательно характеризующих преступника данных и требованием от предварительного следствия воспитательного воздействия на население.
Разрешение этой коллизии находится в зависимости от конкретных обстоятельств конкретного дела. Однако нам думается, что можно высказать такое общее положение: основное воспитательное значение предварительного следствия состоит в изобличении виновного, совершившего преступление. Безукоризненно проведенное со всех прочих точек зрения предварительное следствие будет иметь отрицательное воспитательное значение в тех случаях, когда в результате его преступник оказался неизобличенным. Поэтому, повторяем, в тех случаях, и только в тех случаях, когда в распоряжении следователя не имеется никаких других данных, могущих активизировать население, возможно использование в этих целях деталей преступления, говорящих о садистских наклонностях преступника, его жестокости и аморальности.
Очень сильные сомнения вызывает практика использования в беседах сведений об интимных сторонах жизни подозреваемого. И уже совершенно недопустимым, на наш взгляд, является распространение сведений об интимных сторонах жизни потерпевшего или иных прикосновенных к преступлению лиц. Столь решительное высказывание автора обусловлено, видимо, тем, что в своей практической работе ему приходилось сталкиваться со случаями, когда неопрятное, непродуманное использование таких сведений приводило к трагедиям. Так, к примеру, потерпевшая от изнасилования Я. (Южно-Сахалинск) вследствие широкого распространения сведений об ее изнасиловании была брошена мужем, затем спилась и «опустилась»[160].
Недопустимым является сообщение ориентируемым антисоветских высказываний подозреваемого, так как это, по сути дела, явилось бы их распространением. Информация же о том, что подозреваемый высказывает антисоветские идеи, возможна.
Требования к форме изложения при ориентировании те же, что и к беседе в ходе подворного обхода (см. об этом выше).
Следующим методом привлечения к участию в возбуждении и расследовании уголовных дел неопределенного круга лиц является информация населения посредством плакатов, афиш и объявлений[161].
Привлечение населения этим методом требует от следователя и оперативных работников меньшей затраты сил и времени, чем предыдущие.
В этом его преимущество. С другой стороны, должностное лицо, вывесив объявление, обрекает себя на известную пассивность в выборе его читателей. В этом недостаток. Однако следует заметить, что при правильном выборе мест размещения объявлений и удачном тексте их этот недостаток в значительной мере устраняется.
Объявления целесообразно вывешивать в непосредственной близости от места происшествия, на коммуникациях, ведущих к нему, или просто в пунктах большого скопления народа, если есть основания полагать, что бывающие в них лица обладают интересующими следствие сведениями по делу. Объявления помещаются в витринах магазинов, предприятий общественного питания и бытового обслуживания, у кинотеатров и в местах массовых гуляний, на специальных стендах, расположенных в местах скопления народа или вблизи соответствующего органа внутренних дел. Практике известны случаи использования для этой цели также витрин горсправки.
На эффективность этого метода привлечения существенно влияет оформление объявлений и афиш. Они должны быть броскими. Одно какое-либо слово или одна деталь должны остановить на себе даже случайно наткнувшийся на них взгляд человека, заставить прочитать все объявление. Такой деталью может быть шрифт, цвет, рисунок. От объявлений, размещаемых на постоянных стендах, броскости не требуется. Если на стенде несколько объектов, то особая яркость одного из них может привести к тому, что другие ускользнут от внимания читателя. В этих случаях внимание должен привлекать стенд в целом, причем не только своим внешним видом, но и своей, если так можно выразиться, репутацией.
Рассказывают, что на вывеске одной из табачных лавок долгое время было начертано: «Большой выбор табаков и сигов».
И никого не удивляло, что табачный магазин предлагает рыбу, ибо вывеска стала привычной, она не привлекала к себе внимания постоянных прохожих. Чтобы этого не случилось со стендами, время от времени нужно резко менять их внешний вид. (Например, перекрашивать в другой цвет.)
Способом привлечь внимание к отдельному объявлению является вывешивание его в таком месте, где взгляд многих людей не может не натолкнуться на него. Например, на неподвижной створке открываемой большим количеством людей двери на уровне глаз человека среднего роста (ось зрения должна образовывать с перпендикуляром, опущенным на воспринимаемый документ, угол не более 30 градусов; ось зрения с плоскостью документа – 90 ±10 градусов).
Следует помнить, что лучше всего воспринимаются черные штрихи на белом фоне, что следует избегать надписей, выполненных вертикально и, тем более, под углом к оси основного текста. Если объявление напечатано на пишущей машинке, то расстояние между строками желательно в 2 интервала, а сами строки не должны быть чрезмерно длинными. Недостаточность освещенности компенсируется увеличением контрастности штрихов, избыточность – утончением линий[162].
Словом, следователю, взявшему на свое вооружение объявления и афиши, целесообразно познакомиться с основами рекламного дела, в том числе, с рекламной психологией.
Объявление может сопровождаться фотоснимками или рисунком. После того как внешний вид объявления и афиши привлек к себе внимание гражданина, вступает в дело его содержание. Текст объявления и афиши в силу, так сказать, специфики жанра, очень краток. Тем большую требовательность должен проявить его составитель к каждому слову такого текста. В объявлениях фабула дела или вообще не дается отдельно, или дается в двух-трех словах. Очень часто она включается в формулировку вопросов, интересующих следствие. Эти вопросы – основная часть документа. Их не должно быть много. А формулировка должна убеждать каждого трудящегося, обладающего хотя бы крупицей сведений по делу, в необходимости явиться по указанному адресу или сообщить эти сведения любым иным способом. При составлении текста объявления следует учитывать также факторы активности и одним-двумя словами, порой включенными прямо в конструкцию вопроса, подчеркнуть ту или иную деталь, повышающую активность трудящихся.
В производстве следователя Дунина находилось уголовное дело против группы расхитителей социалистической собственности из системы потребительской кооперации. Механизм хищения был следующий: заведующий складом сельпо, отпуская товары в городской магазин, указывал в накладной 2 цены. По одной – сельской – товары списывались с зав. складом, по другой – городской – они должны были продаваться в магазине. С целью хищения и по сговору с завмагом заведующий складом занижал продажную цену. В магазине товары продавались по их действительной стоимости, а разница присваивалась. В ходе расследования все обвиняемые в один голос заявили, что товары продавались по тем ценам, которые указаны в накладных. Для того чтобы опровергнуть показания обвиняемых, нужны были свидетели. С целью их выявления следователь развесил по городу объявления, в которых имелись, в частности, следующие слова: «Граждан, купивших товары в таком-то магазине в такой-то период, просят зайти по такому-то адресу для уточнения цен».
Выделенные нами слова указывают, что следователь в данном случае учел такой фактор активности, как личная заинтересованность. Часть из явившихся свидетелей начинала свой разговор у следователя с высказывания предположений о завышении цен и намерении требовать возврата переплаченного.
Может возникнуть сомнение в праве следователя на такие формулировки, поскольку он должен был предвидеть, что избранная им формулировка обязательно вызовет у воспринимающего ее предположение о завышении цен, а из материалов дела явствовало, что завышения цен при продаже не было. Думается, что такие сомнения неосновательны: следователь имеет право на тактическую хитрость при проведении любых следственных и иных проводимых в интересах расследования действий, в том числе и действий по привлечению населения к расследованию[163].
Работники Ленинского РОВД г. Челябинска, желая выявить потерпевшую, вывесили на дверях магазина следующее объявление:
«Гражданку, у которой 15 июня около 18 часов в этом магазине вытащили из кармана рубль, просят обратиться в Ленинский РОВД».
Составлению этого объявления предшествовали следующие события. Супружеская чета, находясь в магазине, наблюдала за тем, как карманный вор у женщины, стоящей впереди них в очереди, вытащил рубль. Поскольку деньги вытащили не у них, эта супружеская чета никак на событие не реагировала. Перейдя в соседний магазин, они вновь заметили вора, а затем обнаружили пропажу крупной суммы собственных денег.
Благодаря мерам, предпринятым патрульным милиционером, преступник был задержан. После возбуждения уголовного дела и появилось приведенное выше объявление. Ни к каким результатам оно не привело, потерпевшая не была выявлена.
Нам думается, что одна из причин неудачи – в мизерности украденной суммы. Потерпевшая просто махнула на нее рукой, другие граждане, читавшие объявление, воспринимали происшедшее скорее как курьез, чем как серьезное преступление (общественное мнение трудно убедить в том, что опасность карманного вора нельзя определять украденной суммой: он тащит то, что оказалось в кармане). Учитывая эту особенность общественного мнения, в объявлении следовало бы указать, что тем же преступником, который совершил кражу рубля, причинен и более крупный ущерб.
В том же виде, в каком объявление было вывешено, оно оказалось не только бесполезным, но, возможно, и вредным, ибо прочитавшие его граждане могли думать: «вон какими мелочами милиция занимается, а серьезные преступления остаются нераскрытыми…»
Практика того же Ленинского РОВД дает примеры более удачного применения этого же метода привлечения населения.
Мошенник, выдававший себя за врача-протезиста, в стройгородке Ленинского района г. Челябинска собрал с легковерных 5000 руб. на золото для зубов и сбежал. Работники милиции его задержали и для выявления потерпевших на дверях единственного в стройгороде магазина вывесили объявление, в котором «граждане, дававшие деньги на золото для зубов» приглашались зайти в Ленинский РОВД. Почти все потерпевшие откликнулись на приглашение. Причины активности мы видим, во-первых, в сравнительно крупном размере ущерба, понесенного каждым из потерпевших, а во-вторых, в некоторой необычности преступления, породившей множество разговоров о нем.
Имре Кертэс рассказывает об удачном случае выставления в витрине магазина небольшого городка вещей, изъятых при обыске у подозреваемого, с целью опознания их возможными потерпевшими[164]. Рекомендуя использовать такой способ информации населения, следует помнить о необходимости обеспечить охрану выставленных вещественных доказательств.
По приказу заместителя министра внутренних дел СССР до 1 августа 1970 г. в каждом органе внутренних дел должны были быть созданы стенды с информацией о разыскиваемых преступниках, гражданах, пропавших без вести, злостных неплательщиках алиментов и других разыскиваемых лицах.
Издание розыскных плакатов (афиш, объявлений) возложено на УВД обл(край)исполкомов. Рассылка таких материалов за пределы краев и областей, в которых они изданы, может быть разрешена УУР МВД СССР.
Определенная работа по выполнению этого указания проделана[165]. Как показало обобщение, правда, пока еще небольшого опыта использования таких стендов, проведенное Управлением уголовного розыска МВД СССР, население довольно активно откликается на призывы о помощи.
В подтверждение этого можно было бы рассказать о задержанных по сигналам граждан свердловской расхитительницы Латышевой в г. Новокузнецке, беглого особо опасного рецидивиста Соловьева в п. Жердовка Иркутской области, отца-беглеца Макарова в г. Гурьеве и др.
Но я ограничусь тем, что приведу один из изданных плакатов:
Текст этого плаката свидетельствует не только о том, что работа с населением указанными методами начинает давать отдачу, но и о том, что его авторы учитывают факторы, влияющие на активность граждан.
Очень близко по своим возможностям, целям и особенностям к такому методу привлечения населения, как информация посредством афиш и объявлений, примыкает информация через радиосети, имеющиеся в кинотеатрах, пригородных поездах, на отдельных предприятиях, в учебных заведениях, учреждениях, на стадионах и т. д.
Основания для применения такого метода привлечения появляются тогда, когда предприятие, охваченное радиосетью, находится вблизи места происшествия или происшествие имело место на территории этого предприятия. Однако могут быть и другие основания. Например, подозреваемый назвал своим алиби пребывание в определенном месте, а свидетелей этому назвать не может. Чтобы подтвердить или опровергнуть его алиби, возможно обращение к населению по радиосети того зрелищного предприятия, которое было названо. Отсутствие реакции на обращение не будет иметь большого доказательственного значения. Зато подтверждение алиби подозреваемого избавит нас от дальнейшей траты сил на проверку ошибочной версии. Информация по радиосети зрелищного предприятия бывает особенно эффективной в тех случаях, когда используемый клуб, кинотеатр и т. д. обслуживают постоянный контингент посетителей. Постоянный контингент посетителей имеют клубы, обслуживающие небольшие населенные пункты, где они являются единственными зрелищными предприятиями. Более или менее постоянный контингент посетителей имеют также кинотеатры, расположенные в обособленных районах больших городов.
Некто Харина была задержана гражданами при попытке совершить кражу. При обыске у нее было обнаружено значительное количество явно краденых вещей, однако они не были опознаны потерпевшей. Возникла версия, что обнаруженные у Хариной вещи похищены у лиц, не подававших заявлений о преступлениях. С целью проверки этой версии по радиосети единственного в п. Новосинеглазовском кинотеатра «Дружба» была передана информация о вещах, изъятых у Хариной. Информация была повторена несколько раз, что, к слову сказать, является весьма желательным. Вскоре же после передачи информации в отделение милиции явились один за другим 7 потерпевших.
По делу об убийстве Тоскаева также была использована радиосеть кинотеатра «Дружба». В течение 3–4 дней по ней передавалась информация об убийстве и перечислялись те вопросы, по которым следствие нуждалось в помощи населения. В результате в милицию явился гражданин, сказал, что слышал выступление по радио, и назвал человека, который «что-то» знает. Этот «что-то знающий» человек оказался важным свидетелем по делу.
В литературе нашла отражение практика использования в целях привлечения населения к расследованию поездного радиовещания в пригородных поездах[166]. Эта практика основана на том, что контингент пассажиров, пользующихся в будние дни пригородными поездами, отличается известной стабильностью. Если в дни отдыха основную массу пассажиров составляют горожане, устремившиеся на лоно природы, проезд которых в той или иной электричке, в том или ином пригородном поезде обусловлен в значительной мере случайностью, то в будние дни названные виды транспорта в основном заполнены рабочими и служащими, живущими за городом, а работающими в городе, и наоборот. Эти люди ежедневно в строго определенные часы едут на работу и в столь же определенные часы возвращаются с нее. Это дает все основания полагать, что граждане, оказавшиеся очевидцами того или иного происшествия, будучи пассажирами электрички, вновь окажутся пассажирами той же электрички[167].
Отсюда требование ко времени передачи: она должна вестись в том же по расписанию электропоезде, который связан с исследуемыми событиями.
Ни на практике, ни в литературе нам не приходилось сталкиваться с использованием для привлечения населения к расследованию динамиков, установленных в радиофицированных автобусах, троллейбусах и трамваях, хотя такое мероприятие может оказаться полезным, особенно в тех случаях, когда следствию известно, каким видом и каким маршрутом общественного транспорта воспользовался скрывшийся с места происшествия обвиняемый или иное лицо, интересующее следователя.
Следует, однако, иметь в виду следующее. На коротких городских перегонах внимание водителей почти полностью поглощено управлением и не может быть отвлечено на сколько-нибудь продолжительное время. В то же время нахождение в кабине водителя второго человека, как правило, исключено. Эти затруднения могут быть преодолены при экономном пользовании словом. Информация может быть очень короткой, а ее передача разбита на 2–3 перегона. Кроме того, передача может быть проведена на конечных остановках, во время посадки пассажиров. О том, что передача информации из кабины водителя практически возможна, свидетельствует опыт некоторых водителей общественного транспорта в г. Москве, которые, помимо объявления остановок, успевают сообщить своим пассажирам целый ряд других сведений. Мы специально беседовали с рядом водителей радиофицированного транспорта в г. Москве. Они подтвердили возможность коротких передач.
Заслуживает изучения также вопрос об использовании для привлечения населения к расследованию вещания радиофицированных милицейских машин, количество которых в органах внутренних дел неуклонно растет. Из этих машин вещание может вестись в наиболее целесообразном месте и в нужные часы. Гражданам, воспринявшим информацию, в этом случае не потребуется никуда идти; достаточно будет подойти к машине и изложить свои сообщения ведущему передачу следователю или инспектору.
Следующим методом привлечения населения к участию в расследовании уголовных дел является выступление следователей и других сотрудников органов внутренних дел, а также их общественных помощников перед коллективами трудящихся.
Выступая перед трудящимися, следователь (или другой оратор) может в наиболее полном виде донести до слушателей все те соображения, которые он считает нужными. Здесь нет таких ограничений во времени, с которыми связан каждый из методов, охарактеризованных выше. Поэтому почти ни один выступающий не ограничивается кратким изложением фабулы дела и сухим перечислением тех вопросов, которые интересуют органы следствия. Выступающий получает возможность подчеркнуть и подробно осветить те факторы, которые могут способствовать повышению активности граждан[168]. Умелое использование этой возможности позволяет следователю поднять активность трудящихся даже по таким делам, по которым обычно население весьма инертно.
Угон оставленных владельцами на улице велосипедов в силу самого характера этого преступления оставляет большинство населения (за исключением потерпевшего и его связей) безучастным. Однако сотрудник органов внутренних дел, который правильно построил свое выступление, нашел и рельефно изложил фактор, способствующий поднятию активности, может получить энергичную и всестороннюю помощь при расследовании и такого преступления.
У жителя г. Воложнин Молодечненской области БССР угнали велосипед. Расследование этого дела было поручено сотруднику милиции тов. Кролю. Тов. Кроль выступил перед народом, собравшимся в местном клубе до начала киносеанса. В своем выступлении тов. Кроль акцентировал внимание слушателей на том, что потерпевший – рабочий с небольшим заработком, что у него сын, который давно мечтал иметь велосипед. Много месяцев отец откладывал трудовые рубли, чтобы сбылась мечта сына. Но недолгой была радость: мальчик остался без велосипеда.
На следующий день к сотруднику милиции пришел гражданин Базик. Он сообщил, что у некоего Шавлюка недавно появился велосипед. Этот велосипед и оказался краденым[169].
Изучение практики показывает, что выступления сотрудников органов внутренних дел, как правило, анонсируются как лекции или беседы на правовые или морально-этические темы. В ткань таких бесед (лекций) выступающий вплетает данные о конкретном преступлении, о его фабуле и об аспектах потребной помощи. Даже в тех случаях, когда следователь «идет в народ» с намерением поговорить только о конкретном преступлении или даже об отдельном следственном действии, в афишах, извещающих о собрании, тема его выступления формулируется более обще. (Мы сейчас не говорим о выступлениях, посвященных обсуждению конкретных лиц.)
Следует предостеречь против такого пристрастия к общим и, как следствие, стандартизованным формулировкам повестки дня собрания. К афишам, извещающим о собрании с выступлением следователя, в основном относится все то, что было сказано выше об объявлениях, информирующих население о преступлении.
Прочитав такую афишу, трудящийся должен прийти на собрание не только в силу комсомольской, профсоюзной или иной дисциплины, а и потому, что его заинтересовала поставленная на нем проблема. Стандартизованное же название темы выступления способно скорее отпугнуть трудящегося, чем привлечь его. Прошло то время, когда выступление сотрудника органа внутренних дел перед населением было величайшей редкостью и народ валом валил на любое из них. Нынче же мало назвать выступающего майором милиции для того, чтобы народ пришел его слушать. Одним из средств привлечь на беседу (лекцию) максимальное число слушателей и является продуманное, подходящее именно для данной аудитории, название темы. Выше, в другой связи, мы отмечали, что такое свойство человеческой психики, как внушаемость, повышается с увеличением авторитета внушающего лица. Поэтому работнику милиции не следует скромничать, сообщая свои титулы для анонсирования выступления. Лучше, однако, если перечислять их перед аудиторией будет кто-то другой, а не он сам.
Нередко граждане извещаются о выступлении следователя не посредством афиш, а через должностных лиц и активистов. И те, и другие – люди, и ничто человеческое им не чуждо. Для того чтобы они заинтересовали собранием массу, нужно их самих зажечь энтузиазмом. Следовательно, и перед разговором с ними следует продумать формулировки и объем подлежащих сообщению сведений. Тем более, что в разговоре с активом следователь, как правило, может сказать больше, чем он скажет на собрании.
Бывают выступления, проводимые вообще без предварительного предупреждения. Перед окончанием работы или перед обеденным перерывом следователь приходит в цех и просит оставить рабочих для беседы. У каждого из оставляемых какие-то свои планы, ломающиеся вследствие неожиданного мероприятия. Именно в этом случае особенно важно сразу же, названием выступления, первой его фразой заинтересовать слушателей. В противном случае превалирующей мыслью на собрании будет: «скорее бы домой». Слушать следователя будут невнимательно, а активности не получится.
Следующим методом привлечения населения к участию в расследовании уголовных дел является вовлечение трудящихся в решение определенных вопросов по делу. Вообще-то вопрос о вовлечении трудящихся в решение определенных вопросов по следственному делу – это вопрос о формах использования помощи трудящихся. Здесь мы собираемся рассмотреть его лишь с одной стороны. Трудящийся, сознающий себя полноправным участником решения того или иного вопроса по уголовному делу, начинает чувствовать себя ответственным за судьбу всего дела в целом, и он уже не только высказывает свое мнение по поставленному перед ним вопросу, но и начинает проявлять инициативу в оказании дополнительной помощи расследованию. Он высказывает соображения, которые могут быть положены в основу версий, сообщает новые данные о преступнике и преступлении, об условиях и причинах данного конкретного преступления, а порой и вообще преступности на данном предприятии. Такие данные могут быть использованы как для расследования конкретного дела, так и для принятия мер к устранению причин и условий, способствовавших совершению преступления.
Очень нередко, к примеру, следователь получает такие данные при обсуждении на собраниях трудящихся вопроса о передаче обвиняемого на поруки.
Так, в Правобережном РОВД г. Магнитогорска находилось уголовное дело по обвинению абортмахерши К. Для решения вопроса о передаче ее на поруки коллективу трудящихся в калибровочном цехе Магнитогорского металлургического комбината, где она работала, было проведено собрание. Выступавшие на нем назвали несколько эпизодов преступной деятельности К., до этого не известных следователю.
Для целей активизации общественного мнения на борьбу с преступностью и получения помощи от населения может быть использовано также публичное проведение отдельных следственных действий.
Определенные следственные действия, такие, например, как осмотр места происшествия, следственный эксперимент, проверка показаний обвиняемого на месте в силу своей специфики проводятся, как правило, на людях и вызывают среди этих людей оживленный обмен мнениями о деятельности органов расследования, о преступлении, о преступнике. Из этих разговоров могут быть почерпнуты как доказательства по делу, так и другие данные (подозрения, предположения, основанные на знании обстановки преступления и лиц, к нему прикосновенных), которые могут послужить основой для построения версий.
Названные сведения не всегда могут быть получены путем официальных допросов, поэтому целесообразно при планировании следственного действия, проходящего при стечении народа, предусмотреть возможность получения необходимой информации от присутствующих при проведении следственного действия посторонних лиц. Ее сбор может быть поручен специально выделенным работникам (сотрудникам органов внутренних дел, общественным помощникам следователя, внештатным сотрудникам милиции). Эти лица при участии в разговорах для активизации обсуждения не должны высказывать новых фактических данных, ибо они могут потом бумерангом вернуться к следователю.
При публичном проведении следственных действий следователю часто не приходится выуживать сведения из толпы, так как трудящиеся, обладающие такими сведениями или имеющие обоснованные подозрения, сами о них сообщают сотрудникам органов внутренних дел, проводящим следственное действие.
В с. Чербакуль Челябинской области проводился осмотр продовольственного магазина, из которого была совершена кража. Вскоре после начала осмотра к участвовавшему в нем участковому инспектору подошел один из жителей села, находившийся до этого в толпе и наблюдавший за действиями работников милиции, и высказал свои подозрения. В результате проверки их еще до окончания осмотра места происшествия вор был задержан, а похищенное изъято[170].
Данные, полученные при публичном проведении следственного действия, могут быть затем перепроверены путем допроса лиц, их высказавших, в качестве свидетелей.
Возникает вопрос: не находится ли рекомендация о публичности проведения некоторых следственных действий в противоречии с криминалистической аксиомой о недопустимости нахождения на месте происшествия лиц, не занятых в осмотре? Нет, не находится. Речь идет о нахождении граждан не на месте проведения следственного действия, а по периферии его. К слову сказать, и сейчас скопления людей – непременный спутник осмотра. Речь идет лишь о более полном использовании этого обстоятельства в интересах расследования.
Активизирующее значение проведений следственного действия не завершается с его окончанием. Интерес к расследованию в трудящемся пробужден, и последствия этого могут проявиться в дальнейшем.
Целый ряд методов привлечения населения к участию в расследовании предусматривает использование возможностей радио, печати и телевидения. О потенциальных возможностях таких методов могут свидетельствовать следующие данные. На сегодняшний день в Советском Союзе издается примерно 9000 наименований газет и 5000 журналов. Если разложить их общий тираж на имеющееся в стране население, то на каждую семью придется 1 газета и почти 2 журнала месячной периодичности. По данным на начало 1969 года жители СССР располагали 41 млн радиоприемных точек и 27 млн телевизоров[171].
По данным, полученным Г. Хмарой, эти источники информации располагаются следующей лестницей: первое место – газеты, второе – радио, третье – телевидение[172].
По его же выводам газеты и журналы наиболее популярны у лиц с высшим образованием, телевидение – у тех, кто не имеет среднего образования, радио – у лиц старше 45 лет[173].
По исследованиям В. Шляпентоха, радио как источник информации выступает примерно у 80 процентов жителей страны, телевидение – у 40 процентов. Данные о популярности определенных средств информации среди различных социальных групп также должны учитываться следователем при выборе метода привлечения. За последнее время, особенно после выхода ноябрьского (1968 года) постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР, работа МВД в направлении использования средств общественной информации несколько активизировалась. По вопросам укрепления социалистической законности и правопорядка в стране, усиления борьбы с преступностью, предупреждения правонарушений, повышения авторитета органов внутренних дел и т. п. центральными, республиканскими и областными (краевыми) газетами только на русском языке опубликовано: в 1967 г. – 143 статьи, в 1968 г. – 272, в 1969 г. – 415. Создан и функционирует общественный редакционный совет МВД СССР и Государственного комитета Совета Министров СССР по телевидению и радиовещанию. Его председателем является заместитель министра внутренних дел СССР К. И. Никитин.
Первый из этой группы методов – снабжение редакций газет (областных, районных, многотиражных), радио (местного и объектового) и телевидения целенаправленной информацией. Мы подчеркиваем: не любой, а именно целенаправленной информацией.
Для этого, прежде всего, нужно, чтобы соответствующий работник уяснил себе, какую цель преследует помещение в печати информации о деятельности милиции и о проблемах, возникающих в связи с этой деятельностью. Цель эту мы видим в создании условий, способствующих эффективной деятельности органов внутренних дел. Названная задача самым тесным образом связана с задачей коммунистического воспитания трудящихся и, возможно, выражает то же самое содержание, но в иной форме. Создание условий, способствующих эффективной деятельности милиции, слагается из:
а) информации о деятельности органов внутренних дел и пропаганды этой деятельности;
б) информации о случаях активной помощи трудящихся органам внутренних дел и пропаганды таких случаев;
в) резкого осуждения граждан, проявивших индифферентность к охране социалистической законности;
г) такого освещения случаев нарушения социалистической законности в деятельности органов внутренних дел, чтобы читающему становилось ясно, что нарушения социалистической законности вызывают в сотрудниках органов внутренних дел столь же отрицательную реакцию, как и в каждом советском гражданине;
д) недопустимости материалов, в которых единственно в целях сенсации сообщается об особенно жестоких преступлениях, проявлениях садизма, аморальности, раскрываются особенно ухищренные способы совершения преступлений и новинки криминалистической техники и тактики[174];
е) недопустимости противоречащих друг другу материалов.
Одним словом, та газетная площадь, то время на радио и телевидении, которые предоставляются материалам об охране социалистической законности, должны быть использованы с максимальным коэффициентом полезного действия.
Все эти материалы должны способствовать достижению единой цели, соответствовать единой генеральной линии содействия государственным органам и общественности в их борьбе с уголовной преступностью. Для достижения единства информации необходима определенная централизация дела предоставления информации редакциям газет, радио и телевидения. Нам представляется, что такая централизация не может быть достигнута – как это кое-где пытаются сделать – путем предоставления права передавать информацию только лицам руководящего состава и лишения этого права оперативных работников[175]. Такое решение вопроса уменьшит поток информации (что не соответствует целям активизации населения), но не создаст ее единства. Подобное решение, кроме того, способно убить инициативу низовых работников, непосредственно занятых расследованием конкретных уголовных дел. Думается, что вопрос о пригодности материала должен решаться непосредственно в соответствующей редакции, однако не в такой форме, в какой это делается в большинстве редакций сейчас. Сейчас вопрос о целесообразности опубликования представленного материала решается в зависимости лишь от достоинств и недостатков этого материала, взятого изолированно, причем решается самыми различными лицами – от литсотрудников отдела писем до специальных и собственных корреспондентов, а поскольку у каждого из них свои собственные взгляды на то, что такое хорошо и что такое плохо в области борьбы с преступностью, своя собственная теория искоренения преступности, то все это в сочетании с довольно путанным представлением о юриспруденции и специфике деятельности органов внутренних дел порождает разнобой в помещаемых материалах. В результате нередко случается так, что последующий материал, вместо того чтобы действовать в том же направлении, что и предыдущий, вступает с ним в прямое противоречие. Юридическая неосведомленность некоторых литсотрудников и редакторов приводит к тому, что они критикуют закон там, где следует критиковать практику его применения.
Такого разнобоя нет там, где органы внутренних дел установили тесную связь с соответствующими редакциями. Внутриведомственные акты МВД СССР рекомендуют для активизации и повышения эффективности выступлений печати по вопросам, относящимся к деятельности следственного аппарата, включить в функциональные обязанности одного из сотрудников совместно с аппаратами политико-воспитательной работы установление и поддержание постоянных контактов с редакциями газет и журналов[176].
Возложение обязанностей должно сопровождаться обеспечением возможности их выполнять. В каждой местной редакции, как правило, имеется литсотрудник, специализирующийся на материалах, связанных с деятельностью органов внутренних дел, прокуратуры, суда. Нужно стремиться к тому, чтобы контакт этого литсотрудника с соответствующим органом внутренних дел имел систематический характер. Для этого ему следует предоставить возможность знакомиться с работой следователей и некоторыми аспектами деятельности других служб. Чтобы выпускаемые таким сотрудником материалы не были дилетантскими, его надо ознакомить с основными нормативными и инструктивными актами[177]. В последнее время редакции ряда печатных органов создают из специалистов и энтузиастов определенного профиля внештатные отделы редакций[178]. Местные органы внутренних дел по изложенным выше соображениям кровно заинтересованы создать в соответствующих редакциях внештатные отделы по освещению практики охраны социалистической законности.
Всюду, где для этого есть возможность, им и следует выступить с соответствующей инициативой. Весьма полезный пункт включили в перспективный план на 1971–1975 гг. отделы организационно-инспекторский и ПВР Омского УВД. Они запланировали создать при редакциях многотиражных газет и радиоузлах крупных предприятий для активизации правовой пропаганды и профилактики правонарушений группы внештатных корреспондентов.
Материал, поступающий из органов внутренних дел, в подавляющем большинстве случаев – выигрышный материал, способствующий поднятию интереса к газете, поэтому редакции охотно поддержат такую инициативу. Внештатные отделы редакций по охране социалистической законности, созданные из работоспособных и инициативных сотрудников органов внутренних дел, прокуратуры и суда, смогут сконцентрировать в своих руках все выходящие в свет материалы, касающиеся борьбы с преступностью. (Очень желательно только, чтобы эти отделы формировались в зависимости от деловых качеств работника, а не по занимаемой им должности.) Сосредоточив в своих руках все или почти все материалы, они могут обеспечить их единство и высокий уровень. Тогда станут невозможными юридические нонсенсы и ляпсусы, встречающиеся подчас даже в центральных газетах.
Теперешний культурный и деловой уровень развития следователей органов внутренних дел и сотрудников милиции позволяет им не только снабжать информацией профессиональных журналистов, но многим из них и самим выступать в печати. Некоторые из офицеров милиции имеют на своем счету по нескольку десятков самых различных материалов: хроникерских заметок, корреспонденций, статей и фельетонов. Систематически выступали и выступают в печати Мартинсон (Рига), Дюкарев (Нальчик), Коновалов (Воронеж), Дружков (Киров), Клушин (Кострома), Максимов (Свердловск), Матвеев (Целиноград), Ефремова (Нижний Тагил), Кулагин (Куйбышев), Дьяков (Москва) и другие. Ряд офицеров являются членами Союза журналистов СССР.
В наши намерения не входит анализировать все материалы, помещаемые в печати сотрудниками органов внутренних дел. Нас интересуют лишь те из них, которые имеют своей основной целью способствование расследованию конкретного уголовного дела.
Весьма распространенным в этом плане является помещение в областных и районных газетах кратких хроникерских заметок под рубрикой «Происшествия». Эти материалы привлекают к себе внимание и обычно оказываются прочитанными даже теми читателями, которые лишь просматривают газеты[179]. Но, как показывает изучение периодической печати, такого рода хроникерские заметки чаще всего бывают посвящены автодорожным происшествиям.
Короткие сообщения в печати могут быть использованы для выявления потерпевших. В практике нередко имеют место случаи, когда у преступника изымаются явно краденые вещи, владелец которых пока неизвестен. Подчас изобличенный в одном преступлении, обвиняемый рассказывает о других, однако не называя при этом потерпевших. Нередко случается так, что в органах внутренних дел по тем или иным причинам нет ни заявлений потерпевших, ни вообще каких-либо сведений об этих преступлениях. Ряд следователей в таких случаях обращаются к помощи печати[180]. Можно отметить две тенденции написания заметок, имеющих целью выявить потерпевших. Одни следователи пишут лишь о факте наличия у них вещей и других ценностей и призывают граждан, «утративших» (кое-кто пишет «утерявших») эти вещи, явиться по указанному в заметке адресу для их опознания. Другие сообщают в общих словах о тех обстоятельствах, при которых вещи были утрачены.
Конечно, нельзя дать один рецепт на все случаи жизни, но нам представляется, что в подавляющем большинстве случаев правильней второй путь. В первом случае к следователю приглашаются и граждане, которым опознаваемые вещи заведомо не принадлежат: они были утрачены при других обстоятельствах. Это приводит к отрицательным последствиям. Во-первых, следователю приходится затрачивать лишние силы и время на разговоры с этими людьми, а, во-вторых, у трудящихся, напрасно сходивших в милицию, может появиться разочарование, и в следующий раз они не только сами не придут, но и своих знакомых будут отговаривать. Кроме того, термин «утерянные» по отношению к похищенным вещам насквозь фальшив и поэтому не может быть рекомендован. Мы уже не говорим о том, что неискушенные в эзоповом языке потерпевшие могут вовсе не прийти к следователю, полагая, что речь идет о каких-то других, а не об украденных у них вещах.
Может возникнуть вопрос: нет ли у автора противоречия? Выше он рекомендовал широкие формулировки, а тут восстает против них. Думается, что никакого противоречия здесь нет. Широкие формулировки рекомендовались для привлечения лиц, могущих быть источником сведений по делу. В такой ситуации, даже если гражданин приносил ненужные сведения, то следователь мог, не разочаровывая его, поблагодарить за добрые побуждения. В случае с поисками потерпевших такая возможность исключена.
Выступления в печати по уголовным делам не ограничиваются обычно материалами чисто информационного плана. В коротких заметках изложение поневоле сжато: факторы, влияющие на активность населения, не развернуты. Поэтому, когда факторы активности скрыты в глубине обстоятельств дела и при чисто информационном изложении они пройдут мимо внимания читателя, когда желательно создание устойчивого общественного мнения по делу и получение помощи от населения по многим, а не по одному только каналу, надлежит прибегать к более крупным формам печатной продукции – статьям и фельетонам. Статья и фельетон нужны и тогда, когда получение помощи от населения по конкретному делу весьма желательно, а определенная часть населения неверно оценивает общественную опасность преступления, личность преступника и потерпевшего.
В связи с таким методом привлечения населения, как помещение в периодической печати статей и фельетонов, возникает группа заслуживающих исследования вопросов. Во-первых, в статье или фельетоне в большинстве случаев, помимо более развернутого, чем в коротком информационном сообщении, освещения фактических обстоятельств дела, следователь в той или иной форме высказывает свое отношение к лицам, прикосновенным к криминальному событию, свое мнение о виновности проходящих по делу лиц. Не является ли публичное высказывание таких суждений следователем нарушением требования ст. 14 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик (ст. 20 УПК РСФСР и соответствующих статей УПК других союзных республик)? Во-вторых, в статье или фельетоне, написанных по материалам уголовного дела, находящегося в стадии расследования, следователь сообщает читателям о совершении преступления гражданином, чья виновность еще не установлена вошедшим в законную силу приговором суда. Допустимо ли это? И, наконец, в-третьих, опубликование статьи в ходе предварительного следствия может создать у будущих участников процесса, еще не знакомых с уголовным делом, например у судей, известные предубеждения, которые могут сказаться при изучении материалов дела и разрешении его. Такое предубеждение может сказаться на объективности названных участников процесса. В связи с этим также высказываются сомнения в целесообразности публикации статей и фельетонов по материалам неоконченного уголовного дела[181].
Т. Н. Добровольская пишет: «С… демократическими и гуманными традициями советского уголовного процесса едва ли совместимо опубликование на страницах некоторых газет сообщений о задержании и привлечении отдельных граждан к уголовной ответственности, в которых они именуются преступниками еще до того, как суд признает их виновными в совершении преступления»[182].
Думается, что ссылка на традиции неверна фактически. В. И. Ленин полагал вполне закономерным сообщение в печати об арестах еще до того, как арестованным выносился приговор[183]. В первые годы Советской власти – при жизни В. И. Ленина и еще около десятилетия после его смерти – материалы предварительного следствия находили самое широкое отражение в печати. Известны публикации о ходе расследования с призывом к населению за подписью Ф. Э. Дзержинского[184].
Ограничение гласности предварительного следствия, в том числе и гласности для печати, хронологически и по существу связано с преобладанием исключительно административных методов борьбы с преступностью, фактическим устранением из этой области всякого общественного начала.
Предложение Т. Н. Добровольской о публикации в печати сообщений о фактах правонарушений без указаний фамилий виновников так же вряд ли приемлемо, ибо такие выступления печати почти полностью будут лишены своей мобилизующей силы. Рекомендации, даваемые Т. Н. Добровольской в анализируемой статье, по существу лишают следователя одного из эффективных средств привлечения населения к расследованию. Причем, для того чтобы быть последовательными, следовало бы запретить упоминание фамилий обвиняемых (подозреваемых) не только в печати, но и, к примеру, в выступлениях перед коллективом трудящихся, ибо по существу нет принципиальной разницы в том, каким способом было доведено до общественности имя преступника. А если так, то следователь вообще лишается почти всяких средств воздействия на активность населения по тому или иному конкретному следственному делу.
Мы никак не можем согласиться и с даваемой Т. Н. Добровольской рекомендацией предоставить право решения вопроса о публикации тех или иных сведений исключительно прокурору, надзирающему за следствием. Во-первых, такое решение вопроса находилось бы в прямом противоречии с ярко выраженными тенденциями нашего закона и практики об увеличении процессуальной самостоятельности следователя. И, во-вторых, это ослабило бы связь следователя с печатью и в результате этого с населением, вместо того чтобы усилить ее.
С Т. Н. Добровольской следует согласиться в исходном пункте ее рассуждений: «Необоснованная дискредитация доброго имени человека в глазах общественности… бесспорно, является нарушением законных интересов гражданина»[185]. Однако гарантию этих интересов мы видим не в искусственном создании препон на пути привлечения населения к расследованию, а в умении и добросовестности следователя. Именно профессиональное мастерство и добросовестность следователя позволят ему избежать необоснованной дискредитации доброго имени гражданина. Т. Н. Добровольская допускает упоминание имени преступника в случае поимки его на месте преступления[186]. Мы не видим принципиальной разницы между делом, по которому вина преступника доказывается поимкой его на месте, и другими доказательствами. Допущение принципиальной разницы здесь означало бы по существу возвращение к формальной теории доказательств.
Фельетон, горячо написанная статья являются слишком мощным катализатором общественного мнения, слишком эффективным средством раскрытия преступления, чтобы от их использования можно было вообще отказаться. Следует лишь разработать такую тактику и методику привлечения населения, которые, сообщая каждому методу максимальную эффективность в решении основной задачи (привлечения), сводили бы к минимуму возможные отрицательные последствия, в частности, и последствия, названные нами выше.
Именно с этой позиции мы и решаем вопрос о принципиальной допустимости обнародования следователем сведений по находящемуся в его производстве уголовному делу (как в отношении фактов, так и в отношении виновности конкретных лиц) еще до постановления и вступления в законную силу судебного приговора. Такое решение вопроса соответствует духу и не противоречит букве советского процессуального закона.
Однако принципиальная допустимость обнародования следователем своих выводов в стадии предварительного следствия вовсе не означает безоговорочной его допустимости. Следует, на наш взгляд, сформулировать ряд ограничений, соблюдение которых является необходимым.
Ограничение первое. Единственной целью статьи (фельетона), публикуемой до окончания производства ло делу, может быть лишь активизация участия населения в расследовании уголовного дела. Публикация фельетона, имеющего своей задачей «заклеймить» и «предостеречь», во избежание создания предубежденности у состава суда, а также других участников процесса, может быть отложена до вынесения приговора по делу.
Фельетон, подписанный следователем, может иметь своей целью также выполнение требований ст. 140 УПК РСФСР (и соответствующих статей УПК других союзных республик). Такой фельетон будет по существу являться представлением о принятии мер по устранению причин и условий, способствовавших совершению преступления, вносимым в соответствующее предприятие, учреждение или общественную организацию во всеуслышание. И такое выступление, на наш взгляд, должно иметь место после вынесения приговора по уголовному делу.
Помимо ограничений, связанных с моментом опубликования, необходимы и ограничения содержания. Следователь сам решает вопрос о характере и объеме сведений, могущих быть преданными гласности в том или ином конкретном случае. Однако обязательным для всех случаев является соблюдение следующих требований.
1. Базой для статьи должен быть не столько обвиняемый, сколько преступление, именно в характеристике преступления следует искать прежде всего факторы активности.
2. Могут быть обнародованы лишь безусловно доказанные по делу факты.
3. Обнародованные выводы могут основываться лишь на таких фактах.
В отдельных случаях, конечно, возможны ошибки. И гражданин, названный публично преступником, при дальнейшем расследовании окажется непричастным к данному преступлению. Но ведь возможны и судебные ошибки. Так что и вступивший в законную силу приговор суда не является 100-процентной гарантией непогрешимости.
Так что же – не судить? Нет, судить, но предусмотреть гарантии против ошибочных приговоров и средства их коррекции. Так и с опубликованием в печати имен. В случае нужды можно обнародовать их и до вступления приговора в законную силу. Однако следует предусмотреть эффективные средства исправления ошибок. Работа вообще без ошибок невозможна. Нужно стремиться лишь к тому, чтобы эти ошибки случались как можно реже, а если уже ошибка произошла, то последствия ее исправлялись максимально быстро и кардинально.
Именно об этом говорил В. И. Ленин: «Умен не тот, кто не делает ошибок. Таких людей нет и быть не может. Умен тот, кто делает ошибки, не очень существенные, и кто умеет легко и быстро исправлять их»[187].
Одним из средств исправления такой ошибки является помещение в печати опровержения[188]. Право требовать опровержения в принципе установлено ст. 7 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик: «Гражданин или организация вправе требовать по суду опровержения порочащих их честь и достоинство сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности.
Если указанные сведения распространены в печати, то в случае несоответствия их действительности, они должны быть опровергнуты в печати».
Представляется в связи с этим, что в УПК должна быть установлена обязанность редакции, поместившей по материалам предварительного расследования или судебного рассмотрения уголовного дела материал, необоснованно дискредитирующий доброе имя гражданина, в короткие сроки (7-10 дней) после установления этого обстоятельства соответствующим уголовно-процессуальным актом (вступивший в законную силу оправдательный приговор, постановление о прекращении дела и т. д.) дать опровержение. Инициатором опровержения может быть следователь, понявший свою ошибку, прокурор, суд, рассматривавший дело, и, безусловно, тот гражданин, чье имя дискредитировано. Право требовать опровержения в этом случае следует предоставить также коллективам трудящихся и общественным организациям по месту работы и жительства лица, чья репутация необоснованно опорочена.
Для того чтобы прокурор и суд могли проверить правильность помещенных в печати материалов, к уголовному делу следует приобщать вырезку из газеты, журнала, заверенный редакцией текст радиовыступления и т. д.
Приобщение этих документов желательно и с точки зрения последующей оценки доказательств.
И. М. Гальперин полагает, что опубликование данных о совершении определенным лицом преступления вполне возможно и в стадии предварительного следствия[189]. Однако он решает этот вопрос в зависимости от того, кем подписан помещенный в газете материал. Он полагает, что выступления в печати прокурора, следователей и работников дознания не должны иметь места в процессе расследования ими конкретного уголовного дела. Материалы же, подписанные сотрудниками газеты, возможны. Автор никак не аргументирует своего вывода, если не считать ссылки на постановление № 4 Пленума Верховного Суда СССР от 14 июня 1960 г., решающее этот вопрос в отношении судей[190].
Мы не думаем, что постановление Пленума Верховного Суда имеет преюдициальное значение для решения вопроса о выступлениях в печати следователей по делам, находящимся в их производстве. Между следователем и судьей в интересующем нас плане имеются существенные различия. Судья имеет дело с уже собранными доказательствами, перед ним стоит задача лишь оценить их. Следователь же еще должен добыть доказательства, и публикация статьи является одним из средств их собирания.
Довольно широко печать используется в целях раскрытия преступлений за рубежом. В иностранных газатах часто можно встретить публикации о совершенных и расследуемых преступлениях. При этом характер их весьма разнообразен: от коротких, в несколько строк, сообщений об ограблениях, кражах и т. д. до подробнейшего изложения совершенного с помещением фотографий преступников и описанием их примет. Причем такая практика имеет место даже в государствах, где при отборе присяжных заседателей к ним предъявляется требование, чтобы они до судебного рассмотрения не имели сведений, в том числе и от средств общественной информации, о деле, которое им предстоит рассматривать. В ряде социалистических стран, например в Польше, публикация в печати объявлений о розыске скрывшихся преступников регламентирована законом[191].
Помещая в печати какие-либо сведения за своей подписью, следователь тем самым связывает себя, предопределяет свою позицию по тому или иному вопросу, именно поэтому он должен позаботиться об абсолютной ее доброкачественности.
Решая вопрос о публикации статьи за своей подписью, следователь должен помнить и о своих будущих контактах с обвиняемыми по этому делу и другими участниками процесса. Поскольку статья, а тем более фельетон, всегда связаны с хлесткими формулировками (анемичные материалы попросту бесполезны), то их появление может нарушить контакт с одним или несколькими обвиняемыми. Поэтому иногда из тактических соображений бывает полезным, чтобы статья вышла за подписью не следователя, а другого лица, в том числе оперативного работника, подключенного к расследованию данного дела.
Появление статьи или фельетона в газете оказывает свое воздействие не только на еще не выявленных, так сказать, потенциальных помощников следователя. Практике известны случаи, когда ранее уже допрошенные свидетели после выступления газеты давали более развернутые или даже более правдивые показания.
Свидетельница Зотова, значительно дополнившая свои показания, характеризующие Стрельбицкого, по находившемуся в производстве автора делу, на вопрос о причинах этих изменений в своих показаниях ответила: «Я же не знала (при первом допросе), что он такой нехороший человек». Правда, к таким дополнениям в показаниях нужно относиться с большой осторожностью, тщательно проверять, не являются ли они переложением прочитанного в газете.
Особо стоит вопрос о том, в какой форме надлежит сформулировать в статье призыв к населению оказать помощь расследованию. При решении этого вопроса следует иметь в виду, что, для того чтобы трудящийся оказал помощь органам расследования, вовсе не обязательно прямо просить его об этом. С другой стороны, если гражданин слишком часто читает слово «помощь», о которой просит милиция, он начинает подозревать, что милиция и следователи его родного города беспомощны, что они сами ничего сделать не в состоянии. Поэтому, нам представляется, что в статьях и фельетонах прямое обращение за помощью может быть заменено косвенным[192]. Например, упоминанием о том, что ряд граждан уже явились к следователю и сообщили ему ценные сведения о преступлении или оказали какое-либо другое содействие. Кроме того, изобличение антиобщественной сущности данного преступления и преступника само по себе способно привести гражданина к решению оказать помощь расследованию. В. И. Ленин в параграфе «Политические обличения и воспитание революционной активности» работы «Что делать?» писал: «Что же касается до призыва массы к действию, то это выйдет само собой, раз только есть налицо энергичная политическая агитация, живые и яркие обличения. Поймать кого-либо на месте преступления и заклеймить перед всеми и повсюду тотчас же – это действует само по себе лучше всякого “призыва”…»[193] Полагая, что активность трудящихся в деле борьбы с уголовной преступностью есть частный случай революционной активности, мы думаем, что процитированное указание В. И. Ленина полностью применимо и к тому частному виду агитации, который направлен на воспитание активности трудящихся в деле борьбы с преступностью.
Многие следователи и оперативные работники все свое внимание сосредоточивают на областных изданиях, забывая о существовании районных и многотиражных газет, мы не говорим уже о стенных газетах. Это ошибка. Конечно, областная газета, как правило, более популярна, кроме того, распространяется на большей территории. Однако нельзя упускать из виду и следующее практическое соображение. Областные газеты обладают большими возможностями для получения материала – в них чаще встает проблема места, чем проблема материала. В силу этого следователю и оперативному работнику практически значительно сложнее организовать публикацию в них. Именно поэтому в тех случаях, когда по характеру преступления не требуется общеобластной трибуны, целесообразно использовать газетные столбцы районной газеты.
Все сказанное в равной мере относится и к использованию такой трибуны, как многотиражки крупных предприятий, учебных заведений.
В тех случаях, когда круг возможных помощников следователя ограничен рамками небольшого предприятия (цеха, отдела), возможно направление статьи в одну или несколько стенных газет.
Статьи в газетах могут сопровождаться фотографиями или рисунками преступника, потерпевшего, других лиц либо предметов, на розыск и установление которых население ориентируется.
Следующим методом привлечения населения к участию в расследовании уголовного дела является выступление следователя или иного сотрудника органа внутренних дел по радио или телевидению с рассказом о преступлении, о работе по его раскрытию и т. д.
В случае использования радио следует стремиться к тому, чтобы выступление следователя было ярко анонсировано не только непосредственно перед передачей, но и предварительно, чтобы дать возможность радиослушателям включить свои репродукторы специально для прослушивания этого выступления: направленное внимание гораздо эффективнее. Желательно также повторение выступления. По радиосети небольших городов это вполне возможно[194].
В нашей стране все более широкое распространение получает телевидение. Телевизионные передачи – важное средство мобилизации населения для участия в расследовании конкретных уголовных дел. Дополнительная значимость телевизионных передач в том, что они дают возможность следователю добраться до внимания той части населения, до которой нельзя добраться никакими другими методами. Существует категория граждан, очень инертных по складу своего характера и ведущих замкнутый образ жизни. Они не посещают собраний, не ходят в кино и клубы, редко читают объявления и афиши, почти не читают местных газет. Но как раз эта категория лиц наиболее привержена телевизору[195]. Выступление следователя перед телекамерой, его обращение, переданное по телевизионной сети, будут восприняты ими с большим вниманием. Конечно, выступление следователя или иного сотрудника органов внутренних дел рассчитано не только на такую довольно специфичную аудиторию. Телевизор смотрят все, буквально от мала до велика[196].
Кроме того, телевизионная информация имеет ряд преимуществ перед другими. Она охватывает гораздо более широкий круг лиц, чем, скажем, собрание или даже серия собраний, объявления, подворный обход и т. д. Телевизионная информация более оперативна, чем информация в печати. Но тут сразу же следует отметить, что это преимущество на практике очень часто сводится на нет. Драгоценное – для раскрытия преступлений – время растрачивается вследствие недостаточной оперативности процесса подготовки телепередач. В телередакциях, впрочем, так же как и в газетах и на радио, подчас довольно настороженно встречают информацию, предназначенную для привлечения населения к раскрытию и расследованию преступления. За весьма различным словесным оформлением отказов явственно проступает формула «как бы чего не вышло»[197]. К сожалению, эта же формула порой служит девизом и для некоторых следователей и их руководителей. У следователей это сказывается в том, что они, желая снять с себя ответственность, идут «согласовывать» вопрос о методе привлечения к начальству. Начальство же, в свою очередь, решает «согласовывать» этот вопрос еще в какой-либо инстанции. Словом, происходит то, о чем (хотя и в другой связи) говорил Л. И. Брежнев на сентябрьском (1965) Пленуме ЦК КПСС: «…деловая работа подменяется формальными процедурами… обильным количеством согласований, когда люди вместо того, чтобы сделать самим то, что им надлежит, стремятся обязательно перепоручить это кому-то другому»[198]. Недостаточно широкое использование возможностей телевидения в следственно-судебной практике объясняется отчасти и отсутствием навыков сотрудничества со средствами общественной информации у отдельных должностных лиц.
Но все же, как общее правило, телевидение способно дать зрителю более оперативную информацию, чем печать.
Радио, по крайней мере, так же оперативно, как и телевидение. Но телевидение имеет свои преимущества и перед радио. Телезритель в подавляющем большинстве изучает программы заранее, он знает, что его ждет. А (позволим себе повториться) направленное внимание эффективнее. Даже в тех случаях, когда телезритель не ждет определенной передачи, он все равно просматривает ее с начала и до конца, ибо он воспринимает все передачи подряд, что редко случается с радиослушателями. И еще, на первый взгляд, малозначительная, но нередко оказывающаяся решающей, деталь. Следователь, написавший статью, даже следователь, выступающий по радио, для большинства граждан – абстракция. Следователь же, выступающий перед телекамерой, входит в каждую квартиру конкретным лицом. Телезритель воспринимает его как живого человека. Данные психологии говорят о том, что при прочих равных условиях человек скорее окажет содействие конкретному, лично ему известному лицу. Особенно эффективной телевизионная передача будет в тех случаях, когда возможна передача изображения. Изображения преступника – для его розыска или получения новых сведений о нем. Изображения вещественных доказательств – для выявления их происхождения или розыска похищенного. Изображения потерпевших – для установления их личности[199]. (Речь идет о передаче в эфир прижизненных фотографий и рисунков.) Передача на телеэкраны изображения трупа, на наш взгляд, нежелательна.
Обычно портретное изображение на телевидении дается в течение 3–6 секунд. Но там речь идет об иллюстрации. В случаях же передачи фотографии или рисунка для сиюминутного (в момент передачи) или последующего опознания этого времени недостаточно. Учитывая, что 30-секундное экспонирование – это уже очень много: кадр надоест зрителю и, по существу, перестанет выдавать информацию, период нахождения изображения на экране должен избираться в интервале между 8-10 и 20–25 секундами[200], в зависимости от характера и качества изображения, количества деталей, времени, потребного для комментирования и т. д.
Нетренированное внимание (а оно таково у значительной части телезрителей) с одного раза может не схватить всех необходимых для опознания деталей изображения. Поэтому после того как в эфире прозвучали слова, объясняющие ситуацию и причины обращения к населению, изображение полезно дать на экране еще раз. Это можно сделать, в частности, в виде заставки, завершающей передачу.
Регулярно дает ориентировки для населения телевидение Риги.
В иностранной литературе содержатся сведения об использовании телепередач для того, чтобы предостеречь население от покупки незаконным образом приобретенного имущества[201].
Любопытный аспект свидетельской психологии иллюстрирует следующий случай использования возможностей телевидения. На улице 24-я Северная в г. Омске близ остановки автобуса в двенадцатом часу ночи неизвестная автомашина сбила несколько человек и, не останавливаясь, скрылась. Очевидцев происшествия установить не удалось. Не дал результатов и проведенный следователем совместно с работниками ГАИ обход близлежащих домов. Тогда следователь обратился в комитет по телевидению и радиовещанию. Первая передача результатов не дала. Сразу после повторной в Центральный РОВД, телефоны которого были названы, позвонила работница Шмаргунова, которая вместе со своим знакомым Лепешиным наблюдала происшествие и даже записала номер автомашины, сбившей людей. На вопрос, почему она не явилась в милицию по собственной инициативе, Шмаргунова ответила, что не думала, что это необходимо, и полагала, что в случае если органам внутренних дел понадобится помощь, то последует соответствующее обращение к населению по радио, телевидению или через газету.
Передачи воздействуют не только на интеллектуальную, но и на эмоциональную сферу телезрителя. Это воздействие должно учитываться при решении вопроса о передаче. Недопустим выпуск в эфир таких передач, которые могут вызвать панику среди населения, а также породить ненужные слухи[202].
Своеобразным методом привлечения населения к участию в расследовании уголовных дел является правовая пропаганда[203] и пропаганда органов МВД во всех ее формах. Выше мы говорили о выступлениях следователя и других сотрудников органов внутренних дел, посвященных конкретному, находящемуся в производстве, делу. Однако этим не исчерпываются все виды контактов с трудящимися. Нередки выступления с лекциями и беседами, в печати и т. д. на общеправовые, морально-этические и другие темы[204]. Эти лекции должны звать на борьбу с конкретными носителями пережитков прошлого. И оцениваться они должны, прежде всего, по тому, насколько эффективно они решают именно эту задачу.
Поясним на примере. Следователь систематически читал лекции и проводил беседы на определенном предприятии. На этом предприятии произошло хищение, расследование которого поручено этому же следователю. Вот тут-то и выяснится, насколько действенной была его агитационно-пропагандистская работа. Если следственные и иные мероприятия по делу пройдут при активном участии работников предприятия, значит его работу следует оценить положительно.
Задача привлечения трудящихся к оказанию помощи расследованию еще не решена до конца тем, что потенциальные помощники приняли решение об оказании содействия следователю. Прежде чем имеющиеся у населения сведения, предметы и документы станут способствовать достижению целей уголовного судопроизводства, нужно, чтобы они в максимально короткий срок, в возможно более полном и адекватном виде дошли до должностного лица, которое в них нуждается. Трансформация субъективного намерения гражданина в судебное доказательство (или в иную полезную для расследования форму) зависит от целого ряда моментов.
Однако это уже тема особого исследования.
Завершая изложенное, нам хотелось бы еще раз обратить внимание на следующее.
Привлечение населения к раскрытию и расследованию преступлений – это элемент следственного (и оперативного) мастерства. Этому делу надо учиться.
Если настоящая книга хоть в малой степени поможет практическим работникам организовывать привлечение населения к расследованию, мы будем считать свою задачу выполненной.