, и потерпи Господа (Пс 26, 14).
Приготовь дела свои к исшествию; приведи все в порядок на поле своем, а поле есть жизнь сия. Возьми добрый заступ — Новый Завет; огороди владение свое терниями — постом, молитвой и учением. Если такая будет у тебя ограда, то не взойдет зверь, то есть диавол. Как прекрасный виноградник, возделывай душу свою. Как стерегущие виноградники бьют руками и громко кричат и таким шумом останавливают злоумышленников, так делай и ты: возвысь голос, восклицай в псалмопении и прогонишь хитрого зверя — лисицу, то есть диавола, о котором в Писании сказано: Ловите нам лисиц, лисенят, — и прочее (Песн 2, 15). Непрестанно наблюдай за врагом, если будет пожелание твое устремляться на дела непристойные. Если в душу твою, как бы из пращи, станет метать скверными помыслами, то противопоставь щит веры и возложи на себя шлем упования. Извлеки мечь духовный, который есть слово Божие (Еф 6, 17). И вооружась так на врага, терпи и не будь нерадивым в брани. Напротив того, во всем трезвись и говори: «Знаем мы его замыслы». Итак, радуйтесь всегда, как написано: Кротость ваша да будет известна всем человекам (Флп 4, 4–5).
Страх Божий да сияет в сердце твоем. Не будь робким и нерадивым делателем. Не бегай венца. Жизнь коротка, а суд долог. Взирая на сие, монах, взывай к сердцу своему вместе со святым Давидом и говори: мужайся и да крепится сердце твое, и потерпи Господа. Подражай Давиду и единым вержением камня низложи врага. Зрителями жизни твоей предстанут Ангелы: мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков (1 Кор 4, 9). Если увидят тебя побеждающим, возрадуются успеху. А если увидят побеждаемым, удалятся печальные, потому что несносно им это. Бесы же посмеются над тобой. Итак, вместо меча извлеки страх Божий, потому что страх Божий есть обоюдоострый меч, отсекающий всякое лукавое пожелание.
Имей всегда в мысли Бога и страх Его, со страхом памятуя оный день, когда воспламененные небеса разрушатся и разгоревшиеся стихии растают… земля и все дела на ней сгорят (2 Пет 3, 12, 10); когда звезды спадут как листья, солнце и луна померкнут и не дадут света своего, когда Сын Божий явится с небес на землю, и силы небесные поколеблются, когда потекут Ангелы, раздадутся гласы труб. Пред Сыном Божиим — пылающий огонь, стремящийся потопить вселенную; окрест Его — великая буря, землетрясения и страхи, и молнии, каких до этого дня никогда не было и не будет, отчего и самые силы небесные будут объяты великим трепетом. Следовательно, в каком состоянии должны быть тогда мы, братья мои? Какой страх, какой ужас обымет нас? Представь себе израильтян в пустыне. Они не могли снести мглы и мрака и гласа из среды огня глаголющего к ним Бога, но пожелали, чтобы не было продолжено к ним слово. Так, действительно, не выносили они Божиих повелений, хотя не раздраженный снисшел к ним Бог, не с гневом вещал им, а, напротив того, утешительно удостоверял их, что Сам Он с ними. Послушай теперь, брат мой. Если не могли мы вынести утешительного Его пришествия, когда ни воспламененные небеса не разорялись, ни земля и все дела на ней не сгорали, не звучали трубы так, как возгремит оная труба, которая пробудит почивших от века, и огнь не потоплял вселенную, — не было ни одного из будущих страхов, то что будем делать, когда снидет Он в раздражении и гневе нестерпимом? Когда сядет на престол славы Своей и призовет землю от восток солнца и до запад, от всех концов земли и до концов ее, разсудити люди Своя (Пс 49, 4) и воздать каждому по делам его?
Увы! Что должны мы будем чувствовать, когда предстанем обнаженные и открытые, ожидая, что введут нас в страшное судилище?! Увы, увы! Где тогда будет легкомыслие? Где мужество плоти? Где лживая и бесполезная красота? Где человеческое сладкогласие? Где неотступная и бесстыдная дерзость? Где нарядные одежды? Где сладость греха, подлинно нечистая? Где тогда будут вменявшие в приятность и гной мужей? Где небрежность живущих нерадиво? Где забавы и роскошь? — Все миновалось, все рассеялось, как тонкий воздух. Где тогда будут сребролюбие и любостяжательность и следствие их — немилосердие? Где тогда будет бесчеловечная гордыня, гнушающаяся всеми и себя только признающая чем-то значительным? Где тогда будут пустые и суетные человеческие успехи и слава? Где тогда могущество и самовластие? Где князь, где вождь, где властвующие, где величающиеся множеством богатства и не помышляющие о Боге? Тогда видевши тако, удивишася… и трепет прият я: тамо болезни, яко раждающия; духом бурным сокрушается (Пс 47, 6–8). Где тогда мудрость премудрых? Где суетные их ухищрения? Увы, увы! смятошася, подвигошася, яко пианый, и вся мудрость их поглощена бысть (Пс. 106, 27). Где тогда мудрец? где книжник? где совопросник суетного века сего? (1 Кор 1, 20). Погибла вся мудрость, брат мой. Подумай, что должны будем чувствовать, давая отчет в том, что соделано нами великого или малого, потому что и за праздное даже слово дадим ответ Праведному Судии!
Что должны будем чувствовать в тот час, если обретем у Него милость? Какая радость обымет нас, отдельно вставших по правую сторону Царя? Что должны будем чувствовать, когда облобызают там нас все святые? Лобзают тебя Авраам, Исаак, Иаков, Моисей, Ной, Иов, Давид и святые пророки и апостолы, и мученики, и все святые и праведные, благоугодившие Богу в жизни сей; все, кого пожелаешь только видеть, сами придут там к тебе и, объемля, лобызают тебя, радуясь о твоем спасении. Что должны будем чувствовать тогда, в какую неизглаголанную радость придем, когда милостиво скажет Царь стоящим по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира (Мф 25, 34)! Тогда, брат мой, приимешь царство славы и венец красоты от руки Господа (Прем 5, 16), и будешь потом царствовать вместе с Господом. Тогда наследуешь те блага, которые уготовал Бог любящим Его; тогда, наконец, будешь уже беспечален, и ничто не станет приводить тебя в боязнь. Рассуди, брат мой, что значит, по сказанному нами, царствовать на небесах, — ибо приимешь венец… от руки Господа и будешь царствовать со Христом. Рассуди, брат мой, что значит всегда видеть лице Божие, что значит иметь Бога для себя светилом, — ибо тогда не будет уже солнце служить тебе светом дневным, как говорит Исаия, и сияние луны — светить тебе; но Господь будет тебе вечным светом, и Бог твой— славою твоею (Ис 60, 19). Вот, брат мой, слышал ты, какая радость ожидает боящихся Господа и хранящих заповеди Его.
Рассуди же после того и о гибели грешных, когда введены будут в страшное судилище. Какой стыд ощутят они пред лицем Праведного Судии, не имея слова оправдания? С каким сожалением увидят себя поставленными по левую сторону Царя? Какая тьма падет на них, когда Царь с гневом возглаголет к ним и яростью Своей приведет их в смятение, говоря: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его (Мф 25, 41)? Увы, увы! В какой скорби и тесноте будет дух их, когда все громко станут говорить: Да возвратятся грешницы во ад, вcu языцы забывающии Бога (Пс 9, 18)! Увы, с каким жалобным воплем будут они терзать себя и проливать слезы, когда отведут их на горькие мучения в бесконечные веки! О, какое это место, где плач и скрежет зубов, этот так называемый тартар, которого ужасается и сам сатана! О, какая это геенна огня неугасимого, какой это неусыпающий, ядовитый червь! О, какая это страшная, вечная, всегда продолжающаяся кромешная тьма! О, какие это немилостивые, безжалостные ангелы, приставленные к мукам, потому что укоряют и наказывают тяжко! Тогда мучимые возопиют ко Господу — и не услышит их! Тогда узнают, в какую суету обратилось все, что было в жизни, и как то самое, что почитали здесь приятным, оказалось горьким паче желчи и яда. Где тогда лжеименное наслаждение греха? Ибо нет иного наслаждения — как бояться Господа. Подлинно только это наслаждение; оно действительно от тука и масmu наполняет душу (Пс 62, 6). Тогда станут они осуждать самих себя и дела свои, какие сделали. Тогда исповедуют, что праведен суд Божий. «Слышали мы это, — скажут они, — и не хотели обратиться от лукавых деяний своих». Но, говоря так, никакой тогда не получат себе пользы!
Увы мне, обремененному беспримерными грехами! Число прегрешений моих паче числа песка морского, и я изнемогаю от них, как от многих железных уз, — ибо нет у меня дерзновения воззреть на высоту небесную! К кому же прибегну, кроме Тебя, Человеколюбец? Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое (Пс 50, 1). К Тебе прибегаю, к великой благости Твоей и к благоутробию Твоему. Тебя прогневал я и к Тебе прибегаю по великому непамятозлобию Твоему. Тебя уничижил я и к Тебе прибегаю по великому человеколюбию Твоему и, умоляя, вопию: Отврати лице Твое от грех моих и вся беззакония моя очисти. Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей ради единого имени Твоего (Пс 50, 11–12). Ничего нет у меня, что мог бы принести Тебе: ни дела доброго, ни сердца чистого, — но, уповая на щедроты Твои, повергаю себя самого, чтобы привел Ты меня в сокрушение и постоянное делание заповедей Твоих, и я не падал бы снова в грех с такой легкостью, но отныне служил Тебе в преподобии и правде все дни жизни моей.
Итак, умоляю вас, братья, потщитесь явиться… неоскверненными и непорочными в мире (2 Пет 3, 14). Когда, брат, войдет в тебя лукавая мысль, извлеки меч, то есть приведи себе на мысль страх Божий и посечешь всю силу вражию. А вместо воинской трубы употреби Божие Писание. Как труба звуком своим собирает воинов, так и Божие Писание, взывая к нам, приводит помыслы наши в страх Божий; помыслы наши, подобно воинам, сражаются с врагами Царя. И еще. Как труба звуком своим во время брани и в юных борцах возбуждает готовность идти на сопротивников, так Божие Писание возбуждает твою ревность к добру и укрепляет тебя на