25 октября, в то время когда Московский комитет партии намечал боевые, партийные и советские центры, состоялось совещание представителей бюро всех фракций Совета, на котором городской голова — эсер Руднев — огласил информацию о событиях в Петрограде.
Совещание приняло следующий проект резолюции от имени бюро всех фракций Советов для пленума московских Советов, назначенного в тот же день на 3 часа дня:
«Для охраны революционного порядка и защиты завоеваний революции от натиска контрреволюционных сил в Москве образуется временный демократический орган, составленный из представителей Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, городского и земского самоуправления, Всероссийского железнодорожного и почтово-телеграфного союзов и штаба Московского военного округа»[57].
Позиция представителей фракции большевиков при обсуждении этой резолюции на бюро всех фракций Советов осталась не вполне выясненной. По-видимому, не возражая принципиально против этой резолюции, она ограничивалась возражением против модуса представительства от партий в создаваемом органе.
Решение Московского комитета партии коренным образом расходилось с соглашательским и убаюкивающим решением бюро всех фракций Советов, так как Московский комитет поручил советской фракции большевиков немедленно создать советский боевой центр из трех большевиков, одного от Красной гвардии (большевик), одного меньшевика, одного эсера и одного от штаба Московского военного округа. Это решение Московского комитета представителям большевистской фракции в заседании бюро всех фракций еще не было известно.
Открывая заседание, председатель П. Г. Смидович в своей речи настаивал на единогласном решении вопроса об организации власти в Москве, исходя, очевидно, из принятого на совещании бюро всех фракций Советов проекта резолюции о создании коалиционного по своему составу демократического органа власти.
Проект «согласительной» резолюции о составе органа власти совершенно не соответствовал решению МК и настроению большевистской фракции пленума и резко расходился с линией партии большевиков. На заседании фракции пленума этот проект резолюции подвергся резкой критике. Представителям бюро фракции большевиков было указано, что принятая ими резолюция не только идет вразрез с линией партии и не соответствует политическому положению, но и может оказать плохую услугу восставшим питерским рабочим. Часть товарищей продолжала отстаивать «согласительную» резолюцию, указывая на то, что большевики могут получить большинство в том органе власти, который решено организовать.
Подавляющее большинство высказалось против «согласительной» резолюции и приняло следующую резолюцию:
«Московские Советы рабочих и солдатских депутатов выбирают на сегодняшнем пленарном заседании Революционный комитет из семи лиц. Этому Революционному комитету предоставляется право кооптации представителей других революционных демократических организаций и групп с утверждением пленума Совета рабочих и солдатских депутатов. Избранный Революционный комитет начинает действовать немедленно, ставя себе задачей оказывать всемерную поддержку Революционному комитету Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов»[58].
Две линии — большевиков и соглашателей — боролись на пленуме Советов 25 октября: первая — выступить на поддержку петроградского пролетариата и гарнизона и вторая — предать борьбу под предлогом ожидания развития петроградских событий. Эта борьба продолжалась и после того, как подавляющее большинство пленума Советов, избрав Военно-революционный комитет, призвало московских рабочих не допустить, чтобы петроградский пролетариат оказался разбитым, а помочь ему всеми силами одержать победу.
В ночь с 25 на 26 октября Московский комитет меньшевистской организации, призывая «вести борьбу с безумной политикой захвата власти одними Советами», «против авантюристской тактики большевиков», пытался внушить рабочим, будто он готов всемерно «бороться против всяких попыток подавить движение рабочих и солдат вооруженной силой и против всяких репрессий против революционной демократии».
Предательская и лицемерная программа меньшевиков накануне Октября предопределила и роль их представителей в Военно-революционном комитете, куда они вошли «не для содействия захвату власти Советами, а для того, чтобы внутри самого Военно-революционного комитета бороться за замену его общедемократическим революционным органом»[59].
Двуличная политика меньшевиков сыграла известную роль в нерешительности, которую проявило в первые дни руководство вооруженным восстанием в Москве.
Подводя итоги подготовке московских большевиков к Октябрьскому восстанию и борьбе за власть Советов, нужно признать, что между активными работниками московской организации, с одной стороны, и членами областного бюро партии большевиков, с другой, имелись в процессе собирания сил и подготовки к восстанию крупные разногласия по вопросу о захвате власти. Руководящие работники областного бюро выдвинули вопрос о захвате власти впервые еще 4 июля 1917 г., как только в Москве узнали об июльской демонстрации в Петрограде. Они предложили тогда занять почту и телеграф, захватив газету и типографию «Русского слова»{253} и т. д. Московский комитет отверг это предложение. В этом он оказался прав, так как широкие массы пролетариата не вышли даже на демонстрацию, назначенную Московским комитетом в июльские дни. С другой стороны, руководящие товарищи Московской организации недооценили необходимости подготовки членов партии и широких масс рабочих и солдат к захвату власти, в особенности после того, как наметился перелом среди этих масс во время московского Государственного совещания. В то же время были также разногласия между Московским комитетом и членами большевистских фракций исполкомов Советов; среди членов этих фракций находились товарищи, высказывавшиеся вообще против восстания и понимавшие переход власти к Советам как своеобразный этап буржуазно-демократической революции. С этим оппортунистическим течением дружно вели борьбу руководящие работники МК и областного бюро. Но разоблачить его вполне удалось лишь после октябрьских боев.
Только после получения письма В. И. Ленина, в котором он указывал на возможность и необходимость начать восстание в Москве, Московский комитет стал на путь прямой подготовки к восстанию.
Из ошибок, допущенных при подготовке восстания, необходимо подчеркнуть следующие.
Не было обращено должного внимания на работу среди солдат и выявление тех частей, на которые можно было бы вполне положиться в момент восстания.
Недостаточно энергично велась борьба за перевыборы Совета солдатских депутатов, следствием чего явилось то, что в президиуме и Исполнительном комитете Совета солдатских депутатов остались сидеть меньшевики и эсеры.
В результате этих ошибок боевой центр, избранный 22 октября Московским комитетом, так и не приступил к работе до 25 октября. По той же причине партийный боевой центр, избранный Московским комитетом, Московским областным бюро и окружным комитетом партии 25 октября, оказался вынужденным приступить к непосредственному руководству восстанием, как только ему стало известно о петроградских событиях, без предварительной подготовки.
Инициатива наступления в первый момент по получении известий о захвате власти в Петрограде находилась в руках Военно-революционного комитета.
Организованные наступательные действия в районах начались 25 октября по получении соответствующей телефонограммы партийного центра.
Одновременно, около полудня 25 октября, партийным центром были отданы распоряжения о занятии почтамта, телеграфа и телефонной станции[60]. Однако при выполнении этого задания произошло недоразумение: рядом с почтамтом и телеграфом находилась междугородная телефонная станция. Заняв ее, отряд считал свою задачу выполненной, между тем необходимо было занять и центральную городскую телефонную станцию (в Милютинском переулке), чего он не сделал.
С 26 октября по 8 ноября буржуазные газеты «Русское слово», «Утро России»{254}, «Русские ведомости»{255} и «Раннее утро»{256} не выходили.
Еще до окончания заседания пленума московских Советов, в 12 часов ночи на 26 октября, Военно-революционный комитет собрался в здании Совета и приступил к работе.
Партийный центр, который заседал параллельно в том же здании Совета, выработал ряд постановлений — о занятии Кремля, в котором находился арсенал, о занятии Государственного банка и вокзалов и т. д. Эти распоряжения были переданы членам Военно-революционного комитета — большевикам для выполнения и проводились ими через ВРК при протестах меньшевиков. Решения эти передавались штабу ВРК и аппарату Исполкома Совета РД для исполнения.
В Кремле находились большевистски настроенные части 56-го запасного пехотного полка и около 1500 человек арсенальной команды. Но наряду с ними в Кремле находились главная квартира командующего войсками полковника Рябцева, штаб украинских формирований во главе с полковником Онуфриенко, два броневика, много офицерства и 1-я школа прапорщиков.
Необходимо было усилить гарнизон Кремля преданными Советам солдатами: выбор пал на 193-й запасный пехотный полк, расквартированный в Хамовнических казармах, который на основании приказа Рябцева от 15 октября подлежал расформированию, т. е. отправке на фронт.
Тотчас же ночью на 26-е назначенный комиссаром Кремля Ем. Ярославский отправился в Хамовники и привел оттуда роту солдат, которая в 5 часов утра прибыла в Кремль, где из арсенала получила оружие.