— Все вышли, — приказал Роф. — Родители остаются. Все трое.
Хоть кто-то признал его статус, — с горечью подумал Блэй.
Переведя взгляд на Куина, он понял, что посреди разразившегося хаоса смотрит на мужчину, которого, как он считал, знает как самого себя.
Но в это мгновенье Блэй смотрел на незнакомца. Абсолютно незнакомого ему человека. Глаза, в которые Блэй смотрел часами, губы, которые он целовал, тело, к которому прикасался, ласкал, которое брал он и которое овладевало им… словно некая амнезия затмила все воспоминания о близости, делая ее настолько блеклой, стирая подчистую.
Вишес вошел в комнату.
— Сначала отдайте оружие.
Когда у Рофа дернулась губа, стало ясно, что он не оценил вмешательство. Но спорить с логикой Ви было невозможно.
Ви проворно осмотрел Куина, сняв с него пару ножей и еще один пистолет… потом настал черед Блэя, он встал, расставив ноги и раскинув руки в стороны, прекрасно понимая при этом, что в нем уж точно никто не сомневался.
— Порядок, — заявил Ви, протиснувшись мимо Короля и выходя в коридор.
— Скажи всем, чтобы расходились, — отрезал Роф.
— Будет сделано.
Толпа рассосалась, повинуясь указу Короля, но они ушли недалеко, очевидно ожидая, что их тряханет еще — и не раз. В любом случае, дверь они не закроют. Куда там, от нее остались одни щепки.
Повернувшись к Куину, Король выругался, а потом сказал:
— Расскажешь, с какого перепуга ты открыл огонь в моем доме?!
Глава 8
Лейла смотрела на троих мужчин, а ее тело тряслось так сильно, что она едва ли смогла бы устоять на ногах. Что придавало ей хоть какую-то крупицу сил? На ее коленях лежали Лирик и Рэмп, укутанные в складках ее халата, защищенные от холода в комнате, они успокоились… но ненадолго.
Фокусируясь на Короле, она хотела вытереть глаза, но боялась хоть на секунду выпустить малышей.
— Она встречалась с Кором, — сказал Куин, дыхание белыми клубами вырывалось из его рта. — За нашими спинами. Все это время… будучи беременной. Я хочу, чтобы ее лишили права видеться с моими детьми, и чтобы ее выгнали из этого дома. Будет это смертный приговор или изгнание… решать тебе.
Жестокое, аристократичное лицо Рофа повернулось к Брату.
— Спасибо, что определил мою роль в происходящем, говнюк. И раз ты заговорил об изгнании, то в настоящий момент я подумываю о том, чтобы выгнать тебя, а не ее.
— А если бы ты узнал, что Бэт спит с лидером Шайки Ублюдков, нося под сердцем…
— Думай, что несешь, — прорычал Роф. — Ты ходишь по самому краю. Впрочем, пошел вон. Я хочу поговорить с Лейлой наедине.
— Я не оставлю своих детей.
Король перевел взгляд на Блэя.
— Уведи его. За шиворот, если потребуется…
— У меня есть права! — закричал Куин. — У меня…
Роф подался вперед.
— У тебя есть лишь те права, которые даю тебе я! Я — твой Король, ублюдок, поэтому закрой рот и вон из комнаты, и я разберусь с тобой, когда буду в настроении. Я вижу, что ты ничего не соображаешь, и мог бы с пониманием отнестись к этому, не веди ты себя как царь и Бог. Сейчас меня волнуют только твои дети, потому что тебе, очевидно, на них плевать…
— Как ты смеешь заявлять подобное…
— Потому что ты наставил пистолет на их мамэн!
Блэй, стоявший рядом с Куином, выглядел так, будто лично повстречал Создателя, на его лице отразился ужас и горе, и он снова и снова пропускал дрожащие пальцы сквозь волосы.
— Я — Король, а это — мой дом. Блэй, уводи его… это приказ.
Блэй что-то тихо сказал Куину. А потом Куин вышел из комнаты, сминая ботинками ковер, покрывшийся коркой льда. Блэй последовал за ним, как телохранитель.
Хотя, на самом деле, охранять приходилось окружающих — от Куина.
Когда она осталась наедине с Рофом, Лейла сделала болезненный вдох.
— Мой Господин, разрешите уложить детей в кроватки?
— Да, конечно. Делай, что нужно.
По ощущениям из ног пропали кости, и сейчас, когда утихла ее ярость, Лейла опасалась, что ей не хватит сил, чтобы устоять на месте с малютками на руках. Было невероятно сложно решить, кого из двух малышей придется отложить в сторону, и в конечном итоге она осторожно положила Рэмпа на ковровую дорожку. Удерживая Лирик двумя руками, она поднялась на ноги и хромая подошла к кроватке. Уложив дочь в мягкую люльку, она вернулась и взяла Рэмпа, который занервничал, потеряв свою сестру. Закутав их потеплее в одеяла, она собралась с силами и повернулась к Королю.
— Могу я присесть? — прошептала Лейла.
— Да, настоятельно рекомендую.
— Если вы решите пройти в комнату, то на вашем пути ничего нет, мой господин.
Он проигнорировал ее внимание к его слепоте и проблеме с ориентированием в незнакомом помещении.
— Расскажешь, что, черт возьми, здесь происходит?
***
Куин ни черта не помнил.
Влетев в гостиную второго этажа, в задней части особняка, он попытался слепить воедино отрывочные события, потому что в ином случае ему оставалось одно — кричать. Последнее, что он четко помнил — как ворвался в вестибюль особняка. Потом одни обрывки, все как в тумане… до настоящего момента, когда он вышагивал вокруг шелковых диванов и столиков.
И чем больше усилий он прилагал, чтобы вспомнить, тем неуловимей становился провал в памяти, словно погоня придавала жертве силу и скорость.
Ради всего святого, он не мог нормально думать здесь. Не мог…
Он смутно осознал, что Блэй посмотрел на него. Потом что-то сказал. Но Куин мог лишь ходить кругами, собственническая нужда защитить своих детей затмевала все остальное.
Что, черт возьми, собирался сделать Роф? Король же не позволит Лейле…
Из ниоткуда Блэй появился перед ним, с каменным выражением лица и напряженной спиной.
— Я так не могу.
— Не можешь что?
— Ни минуты не могу оставаться с тобой в одной комнате.
Куин моргнул.
— Ну, так уходи. Я безоружен, забыл? А вокруг той долбаной спальни марширует херова туча братьев.
В ином случае он бы остался там. Со своими детьми.
— Да не вопрос, — пробормотал Блэй. — Я отправлюсь домой, собираюсь навестить мамэн.
Когда звуки повисли в наэлектризованном воздухе между ними, Куину потребовалась минута, чтобы осознать их смысл той кашей, в которую превратились его мозги.
Дома..? Мамэн… а, точно. Ее лодыжка.
— Ладно. Хорошо.
Блэй не сдвинулся с места. А потом тихо спросил:
— Тебя вообще волнует, вернусь я к рассвету или нет?
Повисла секундная пауза, мужчина отступил назад, и, качая головой, направился к двери. Куин смотрел, как он уходит… и какая-то его часть знала, что нужно окликнуть Блэя, помириться… удержать его. Но еще большая его часть осталась в той спальне, он пытался по крупицам собрать воспоминания о белом пятне, когда раскаленная добела ярость взяла контроль над его телом.
Господи… он действительно стрелял в особняке? В комнате, где находились его дети…
— Куин.
Он посмотрел через всю комнату на Блэя, который застыл в дверном проеме, прищурившись и стиснув зубы.
Мужчина прокашлялся.
— Проясним ситуацию: я никогда не забуду то, что ты сказал. И так же то, как ты выглядел с пистолетом в руке.
— Один такой будешь, — пробормотал Куин.
— В смысле?
— Я ничего не помню.
— Ну, ни хрена себе отговорка. — Блэй указал в него пальцем. — Ты не оправдаешь тот хаос, заявив, что ни черта не помнишь.
— Я не собираюсь это обсуждать.
— Значит, нам больше нечего сказать друг другу.
Блэй просто смотрел на него, и Куин покачал головой.
— Слушай, без обид, но сейчас я могу думать только о своих детях. Лейла оказалась не той, кем я ее считал, и она…
— К твоему сведению, ты только что сказал мне, что я — им не отец. — Голос Блэя звучал неестественно, словно он пытался скрыть свою боль. — Посмотрел мне в глаза и заявил, что я не имею никакого отношения ни к этим детям, ни к их матери.
Какое-то смутное эхо из глубин его подсознания прорвалось сквозь ярость, все еще пылающую в нем. Но он не смог ухватиться за эту ниточку. Он хотел одного — вернуться в ту спальню, забрать своих детей и уйти. Неважно куда, главное…
Блэй выругался.
— Не жди меня. Я не вернусь.
А потом Куин остался один.
Фантастика. Вдобавок ко всему его отношения полетели в унитаз.
Наклонившись набок, Куин выглянул из дверного проема, но лишь для того, чтобы выяснить, остался ли кто-нибудь из Братьев в коридоре со статуями. Да, там паслось стадо воинов… но, да ладно, будто кто-то из них мог уйти? Даже если Роф лично прогнал их?
Они, скорее всего, улягутся спать на пороге спальни, чтобы защитить женщину, которая этого не заслуживала…
В следующее мгновение Куин увидел в своей руке лампу, и он держал замену пресловутой китайской вазе так, словно был питчером ГЛБ[20]. Ну надо же… очевидно, он решил кинуть ее в себя же: Куин стоял перед одним из антикварных зеркал со старым стеклом, искажавшим его отражение.
Он напоминал монстра, его словно пропустили через жернова ночного кошмара, лицо было напряжено, как его кулаки, черты исказились настолько, что он едва узнавал себя. И, смотря на свое отражение, он понимал, что если бросит эту лампу, то в итоге разгромит всю комнату, сорвет картины со стен, разобьет окна, разбросает горящие поленья из камина по диванам, чтобы те основательно прогорели.
И на этом он не остановится.
Он не успокоится, пока его кто-нибудь не успокоит — цепями или же парой пуль.
Странно: его взгляд опустился на провод, свисавший с лампы, коричневый хвост метался по воздуху, как у нервной собаки, выпрашивающей прощение за какой-то проступок, которое животное неосознанно совершило.
Все его тело тряслось, когда Куин поставил лампу с шелковым абажуром на пол.
Выпрямившись, он краем глаза заметил окно и, не думая дважды, подошел к нему, открыл створку и закрыл глаза.