Повисла долгая пауза… во время которой айЭм, должно быть, надеялся вопреки всякой логике, что Трэз прозреет. Но ему было плевать. Он готов ждать до посинения и собирался настоять на своем. Тэрэза получит место в «Сале».
— Ладно, — взбесился айЭм. — Я дам ей работу. Теперь счастлив?
Нет, ни капли.
— Да. Спасибо, дружище. Ты правильно поступаешь.
— Считаешь? Я вот сомневаюсь, что поощряя твое общение с этой женщиной, помогу кому-то из нас.
Трэз закрыл глаза, вспоминая губы Тэрэзы, ее вкус, запах, который пронесся по холодному воздуху до его носа… проникая в душу.
Приступ тошноты быстро прочистил его мысли.
— Со мной все будет в порядке. Я не потревожу ее.
— Ага. Верю.
Закончив разговор, Трэз уставился на чучело ангела в углу спальни.
— Лэсситер, — сказал он вслух и громко. — Брось, я знаю, ты где-то рядом.
Он ждал, что ангел появится в дверях. Выскочит из гардеробной. Выползет из-под кровати. Парень всегда был поблизости, хочешь ты этого или нет.
Он просидел впустую, чего и следовало ожидать. Десять минут и фиг-вам-а-не-ангел спустя, казалось логичным, что впервые в жизни, когда он хотел видеть ангела, ублюдок решил поиграть в прятки.
Накинув чистый пиджак, Трэз вышел из комнаты и снова достал телефон, направляясь к главной лестнице. Спускаясь на первый этаж, он набрал сообщение Хекс и удивился, когда мгновенно пришел ответ. Обычно в это время она пересчитывала алкоголь…
А. Точно. Снежная буря, клуб закрыт, на улицах ни души.
Спустившись в фойе, он пересек мозаичное изображение яблони в полном цвету, нацелившись на бильярдную… где собралось три четверти Братства, парни расхаживали с киями и алкоголем.
К нему подошел Бутч, и бывший коп выглядел на все сто, как и всегда.
— Присоединишься к нам? Пить будешь?
Прежде чем он успел ответить, из-за бара вышла Хекс.
— Да, я решила не открывать клуб. Вышибалы звонили, сказали, что по городу не проехать, у барменов та же беда. Девочек нет. Пришла только партия алкоголя, а еще ди-джей, и то потому, что парень перебрал вчера и заночевал в подсобке.
Трэз бросил Бутчу «нет, спасибо», а потом повернулся к Хекс.
— Не помню, чтобы мы хоть раз закрывались в ночь четверга.
— Все когда-то бывает впервые, причем в самый неожиданный момент.
— Снегопад настолько сильный?
— Сам убедись.
Она кивнула на одно из восьми окон от пола до потолка, и Трэз воспользовался возможностью отвязаться от разговора и начать с этого свое исчезновение — сначала из этого комнаты, потом — из особняка. Не то, чтобы он не любил Братьев. Просто в его сверхчувствительном состоянии после мигрени, микс смеха, болтовни, стука бильярдных шаров, Джи Коула[82] и Кендрика Ламара[83] — чересчур для него.
Выбрав ближайшее к арочному проему окно, он отодвинул штору и посмотрел на двор… точнее на то, что было видно. Снег сыпал с такой интенсивностью, что почти ничего не было видно за пределами двух футов от особняка, и, очевидно, он шел в таком темпе уже давно. В свете уличных ламп казалось, что на двор накинули огромный тяжелый брезент, очертания крыши Ямы, величественные сосны на горе, автомобили, припаркованные по ту сторону от фонтана, были покрыты футом того, что сыпалось с неба…
Трэз не сразу заметил фигуру, ведь было невозможно выделить белую мантию с поднятым капюшоном среди белого ландшафта. Но потом он заметил пробел в потоках ветра, вокруг фигуры кружил каскад снежинок.
Фигуры, которая смотрела на него.
Кровь тут же отлила от головы.
— Селена? — прошептал он. — Это…
— Неподходящее время года для подобной бури, — пробормотала Хекс возле него.
Трэз подскочил почти до потолка. А потом почти сразу же посмотрел в окно.
Фигура исчезла.
— Трэз?
В этот момент в вестибюле раздался звон. Трэз повернулся и выбежал из бильярдной, открыл тяжелую дверь и…
Избранная Лейла отпрянула, белый капюшон упал с ее светлых волос, а с белой мантии посыпался снег.
— Мне разрешено приходить сюда, — сказала она, вскинув руки так, словно на нее наставили пистолет. — Разрешено. Спроси у Короля.
Трэз обмяк и на мгновение закрыл глаза.
— Нет, да… нет, разумеется. Заходи.
Он отошел в сторону, не понимая, почему она оправдывается… и почему покинула особняк в такую погоду. Но не стал углубляться в размышления.
Он был слишком отвлечен, осознавая тот факт, что когда он увидел ее снаружи… то сразу принял за свою Селену, решил, что любимая вернулась к нему с того света.
А это — безумие. Клинический случай.
«Я вот сомневаюсь, что поощряя твое общение с этой женщиной, помогу кому-то из нас».
— О, заткнись… — пробормотал Трэз.
— Прошу прощения? — спросила Избранная Лейла.
— Черт, прости. — Он потер лицо. — Я говорю сам с собой.
Да, ведь он же не сходит с ума. Нет. Что вы.
Ради всего святого, ему нужно взять себя в руки прежде, чем он окончательно слетит с катушек.
Глава 35
Лейла вошла в особняк и, окинув взглядом фойе, поразилась тому, как быстро место, когда-то считавшееся ее домом, стало абсолютно чужим: за все время, проведенное с Братством, она изучила все комнаты и лестницы особняка, людей и традиции подобные тем, что были в Святилище. Однако в эту минуту, когда Трэз оставил ее в одиночестве, и она разглядывала блистательное фойе, украшенное разноцветными колоннами, с потрескивающим камином и подмигивающими хрустальными канделябрами, ей казалось, что она стоит в музее или дворце, который посещает впервые.
С другой стороны, дома вас всегда ждут. А здесь ей больше не рады.
— Ура! Ты пришла!
Когда Бэт вышла из столовой и обняла ее, приветствуя, Лейла была счастлива увидеть радостное лицо.
— Ты получила мои фотографии? — спросила Королева.
— Я не взяла с собой телефон, поэтому мне не терпится посмотреть снимки.
На самом деле, она хотела сказать, что ей не терпелось увидеть своих малышей. Ее не волновали фотографии, ей нужен оригинал, причем немедленно… но она не хотела быть грубой, и уж точно не поднимется на второй этаж без приглашения. Одному Богу известно, где находился Куин…
Как по заказу, словно вселенная вознамерилась столкнуть их лбами, Куин показался на вершине парадной лестницы. И, дражайшая Дева-Летописеца, он был одет для боя, тело упаковано в кожу, оружие висело на груди и бедрах, сухощавое лицо излучало агрессию.
Увидев ее, он прищурился, словно приметил цель. А потом спустился по красному ковру так, будто шел выполнять важное поручение.
Бэт мгновенно напряглась, а Лейла отступила назад, на случай, если он решит напасть, ее спина врезалась в резное дерево входной двери. Но вместо того, чтобы броситься к ней, Куин прошел мимо, направляясь в столовую, громко топая ботинками по полу.
Он уже скрылся, но, казалось, за собой он оставил пылающий след, его ярость распространялась повсюду, подобно запаху гари.
Это навредит малышам, подумала Лейла, коснувшись дрожащей рукой волос. Им двоим нужно что-то сделать с этой пропастью, но она боялась, что Куин никогда не смягчится, как бы ей этого не хотелось.
— Пошли, — тихо сказала Бэт. — Поднимемся наверх.
Кивнув, Лейла пошла за Королевой. Она не оставила незамеченным тот факт, что ее «провожали» на второй этаж, но с каждым шагом наверх сердце подпрыгивало в груди от предвкушения, что она скоро увидит Лирик и Рэмпа. Но оно также наполнялось печалью. На нее нахлынуло чувство отчуждения, и она вспомнила другой период своей жизни, который окончился, не успев начаться: она не осознавала, что даже зажатая между чувством вины и беспокойством за Кора, она счастливо жила со своими малышами… мечтая о том, как будет растить их с Наллой, Рофом-младшим и Битти.
Сейчас всему пришел конец.
Но она напомнила себе, что нужно держаться за тот факт, что ей позволили видеть малышей. А ведь до последнего было неизвестно, какое решение примет Роф по этому поводу.
Когда они достигли верхней площадки, Лейла застыла при виде закрытых дверей в кабинет Рофа, и пришлось взять себя в руки, чтобы дойти до коридора со статуями. Уже посреди коридора она снова помедлила, в этот раз, когда Бэт открыла дверь в комнату, которую Лейла считала когда-то своей… и ушло мгновение, чтобы смутно отметить свернутую, испачканную краской защитную ткань рядом с банками с краской, ведрами со штукатуркой и кистями. Желудок сжался, когда она догадалась об их предназначении.
Дыры от пуль в стене.
Но путь был чист, и Лейла бросилась к колыбелькам.
— Мои любимые! Мои любимые! — Глаза наполнились слезами, и она не знала, кого взять первым, ее взгляд метался между люльками. — Мамэн с вами!
Некая паранойя в ней прошептала, что они уже забыли ее или, может, злились на нее даже в своих младенческих мыслях за то, что она покинула их по своей воле… а это не так. Но не стоило беспокоиться. Услышав ее голос, две пары глаз открылись, ручки задергались. Склонившись, она распустила прическу и сначала склонилась над Лирик, укрывая ее своими волосами, а потом над Рэмпом.
Когда малыши заворковали, реагируя на ее запах и голос, Лейла ощутила, как радость прокатилась волной по телу, грудь преисполнилась любовью и все переживания ненадолго отступили перед ничем не замутненным счастьем.
— Они очень рады видеть свою мамэн.
Лейла оглянулась через плечо, услышав женский голос.
— Кормия!
Она была очень рада видеть подругу-Избранную, и они крепко обнялись. Потом, когда они разомкнули объятия, заговорила Бэт:
— В Святилище все готово.
Кормия кивнула.
— Я только что перенесла последние вещи в личные покои, и, думаю, ты найдешь все, что тебе нужно. Я подумала… разрешишь ли ты помочь перенести одного из малышей, чтобы тебе не пришлось возвращаться второй раз?
— О, это было бы чудесно! Спасибо! — Лейла поддалась импульсивному желанию оправить белую мантию, от доброты других женщин к глазам подступили слезы. — Я… я очень благодарна за твою помощь. Ты могла бы взять Рэмпа?