Дело не в том, что она не хотела, чтобы они общались с малышами, и не то, что бы она питала неприязнь к отцам Лирик и Рэмпа. Ей просто нужно дышать, а это было невозможно, когда кто-то из этих мужчин смотрел на нее таким образом, как они смотрели на нее сейчас.
— Звучит неплохо? — спросил Куин. — Лейла?
— О да, разумеется. — Она не знала, на что согласилась, но не забыла улыбнуться. — Сейчас я просто хочу отдохнуть. Они почти не спали в течение дня.
— Жаль, ты не позволяешь нам помогать. — Блэй нахмурился. — Мы же в соседней спальне.
— Большую часть ночей вы проводите в сражениях. Вам требуется сон.
— Но ты тоже важна.
Лейла перевела взгляд на люльки и вспомнила, как она укачивала малышей на руках, кормила их, отчего ей стало только хуже. Они заслужили мамэн лучше чем она, без сложностей и бремени ее решений, которые изначально не стоило принимать; мамэн, незапятнанную слабостью к мужчине, к которому она не должна была приближаться никогда… и, тем более, любить.
— По сравнению с ними я не стою ровным счетом ничего, — прошептала она резко. — Они — это все.
Блэй подошел к ней и взял за руку, его синий взгляд был полон тепла.
— Нет, ты не менее важна. А у каждой мамэн должно оставаться время для себя.
Зачем? Чтобы купаться в сожалениях? Нет, благодарю.
— Я отдохну от них на том свете. — Осознав, насколько мрачно прозвучал ее ответ, Лейла поспешила исправиться: — К тому же они вырастут очень быстро. Быстрее, чем мы заметим.
Разговор продолжился, но она ничего не слышала из-за крика в голове. Но потом, наконец, ее оставили отдыхать в одиночестве, и пара ушла.
Она была рада наблюдать, как они уходят, и от этого становилось еще грустнее.
Встав с кровати, Лейла снова подошла к люлькам, и на глаза опять набежали слезы. Вытерев щеки, снова и снова, она достала платок из потайного кармана и высморкалась. Малыши крепко спали, веки были закрыты, они устроились лицом друг к другу, будто во сне общались с помощью телепатии. Идеальные ручки и ножки, круглые животики, завернутые во фланелевые пеленки… они были прекрасны, веселились и улыбались в часы бодрствования, а спали умиротворенные, словно ангелочки. Рэмпэйдж набирал вес быстрее, чем Лирик, но она, казалось, была крепче, чем он, меньше суетилась и баловалась, когда ее пеленали или купали, и взгляд был более сфокусированным.
Когда слезы закапали на ковер у ее ног, Лейла не знала, сколько еще продержится.
Прежде, чем она успела осознать свои действия, она подошла к внутреннему телефону и набрала четырехзначный номер.
Спустя минуту, по ее вызову пришла доджен, и Лейла надела на лицо привычную маску, улыбаясь прислуге с легкостью, которую на самом деле не чувствовала.
— Благодарю тебя за заботу о моих драгоценных детях, — сказала она на Древнем Языке.
Няня ответила ей добрым словом и радостью во взгляде, и Лейла смогла вытерпеть всего пару секунд подобного общения. Потом она выскользнула из комнаты и быстро пересекла коридор со статуями. Добравшись до дверей в конце коридора, она распахнула их и вошла в крыло для прислуги.
Как и во всех роскошных особняках подобного размера, особняк Братства требовал огромное количество обслуживающего персонала, и комнаты додженов занимали несколько коридоров, единое целое подразделялось на группы в зависимости от возраста, половой принадлежности и исполняемых обязанностей. Оказавшись в лабиринте переходов, Лейла руководствовалась одним критерием в выборе своей цели — найти пустую незанятую комнату… и она нашла спальню в трех дверях после очередного поворота. Войдя в пустое, простое помещение, она подошла к окну, приоткрыла его и закрыла глаза. Сердце билось в груди, голова кружилась, но когда она вдохнула свежего, холодного воздуха…
… она унеслась через открытую щель, растворяясь в ночи, ее молекулы уносились прочь от особняка Братства.
Как всегда, эта свобода была временной.
Но в отчаянии она заменяла ей кислород.
Глава 3
Куин разбирался в мужчинах. И не потому, что был воином, а его супругом был мужчина.
Да, конечно, до того, как он остепенился с Блэем, он предпочитал трахать человеческих женщин и вампирш. Но, с другой стороны, его сексуальная планка была настолько занижена, что порой подошла бы водопроводная труба или пылесос.
Но никаких овец. #стандарты.
Но он не мог сказать, что женский пол серьезно привлекал его или сильно интересовал. Они в этом не виноваты, и нельзя сказать, что он относился к женщинам с тем же неуважением, с каким смотрел на все живое. Просто он не по женщинам, вот и все.
Но в ночь, подобную этой, он жалел о том, что ему не хватало опыта. Тот факт, что он в свое время вдоволь натрахался с противоположным полом, не означал, что ему хватало знаний для решения текущей проблемы.
Когда они с Блэем спустились по главной лестнице, он остановился, посмотрев на своего супруга. Из арочного проема в бильярдную доносились низкие мужские голоса, музыка и звон хрустальных бокалов, и, значит, турнир по бильярду в Братстве был в самом разгаре.
Куин попытался непринужденно улыбнуться:
— Слушай, встретимся на месте? Я должен переговорить с Доком Джейн по поводу плеча, буду минут через десять. Сильно не задержусь.
— Ладно. Могу пойти с тобой?
Куин на мгновение завис, просто смотря на своего мужчину. Блэйлок, сын Рока, был его полной противоположностью: без изъянов, с Микеланджеловской фигурой, невероятным лицом и рыжими волосами, густыми и блестящими, как конский хвост; он был умен, а также отличался хладнокровием — именно в этом заключалось их принципиальное различие; и он был твердым и надежным как гранитная гора, непоколебимым.
Во всех смыслах по сравнению с Блэем, Куина можно назвать пластмассовым ведром на фоне фарфоровой чаши, он с трещинами, а Блэй — в первозданной целостности.
Но по неведомой причине Блэй выбрал именно его. Вопреки всему, отреченный сын с дурной кровью из Семьи Основателей, кобель с разноцветными глазами, неустойчивый, нелюдимый, рычащий на всех бездомный пес… каким-то образом прибился к Прекрасному Принцу, и, черт, одного этого было достаточно, чтобы уверовать в Бога.
Блэй — причина, по которой он дышит, дом, которого у него никогда не было, солнечный свет, согревавший его землю.
— Куин? — радужный синий взгляд нахмурился. — Ты в порядке?
— Прости. — Он подался вперед и прижался губами к яремной вене своего мужчины. — Отвлекся. На тебя, так всегда бывает.
Куин отстранился и увидел, что Блэй покраснел… и возбудился. Его выдал предательский запах, который сложно скрыть.
Но сначала Куин должен был разобраться с одной проблемой.
— Передай братьям, что я скоро. — Куин кивнул в сторону бильярдной. — И я надеру всем зад.
— Как всегда. Даже Бутч не устоит.
Слова были сказаны тихим голосом и сопровождались восхищением во взгляде, от которого Куин снова изумился своему счастью.
Повинуясь инстинкту, Куин снова приблизился к нему и прошептал на ухо:
— Советую на Последней Трапезе набрать еды с собой. Весь день ты будешь занят, гарантирую.
Быстро пройдясь языком по шее, которую он планировал основательно ласкать позднее, Куин ушел, пока у него были силы уйти.
Обойдя основание лестницы, он прошел через потайную дверь и спустился в туннель, соединявший разные части комплекса. Подземный учебный центр Братства располагался примерно в четверти мили[3] от особняка, и туннель соединял два строения, представляя собой широкое бетонное пространство, освещенное потолочными флуоресцентными лампами.
И пока он шел, его сопровождало эхо шагов, словно ботинки аплодировали ему, поддерживая его решение.
Но он не был так уверен в их правоте. Он понятия не имел, что он здесь делает.
Куин ввел цифровой код, после чего беззвучно открылась дверь через шкаф с канцтоварами, а потом он прошел мимо полок с линованными блокнотами, принтерной бумагой, ручками и прочими товарами от «Стэплс»[4]. Офис по ту сторону шкафа был стандартным, компьютер-стол-да-кресло, а также старомодные шкафы с папками… он почти ничего не заметил на пути к стеклянной двери, через которую вышел в коридор. Быстрыми, нетерпеливыми шагами он миновал всевозможные учебные помещения, от полноразмерного спортзала и качалки, оборудованной по стандартам Дуэйна Джонсона[5], до раздевалок и первой учебной аудитории.
В медицинском отсеке учебного центра было ряд комнат для приема пациентов, операционная и несколько палат. Док Джейн, шеллан Ви, и Доктор Манелло, супруг Пэйн, лечили всевозможные боевые ранения, а также бытовые травмы, и даже справились с ведением беременности и родами — Рофа-младшего, Наллы, Лирик и Рэмпэйджа.
Он постучал в первую попавшуюся дверь, и его не заставили долго ждать.
— Войдите! — послышался голос Дока Джейн из-за панели.
Добрый доктор в хирургической форме и «Кроксах»[6] сидела за компьютером в дальнем конце хорошо оборудованного медицинского помещения, ее пальцы порхали по клавиатуре, пока она обновляла информацию в чьей-то карточке, женщина низко склонила голову, ее короткие светлые волосы торчали так, будто она не раз и не два пропустила их сквозь пальцы.
— Секунду… — Она шлепнула по клавише «ВВОД» и повернулась в кресле. — О, привет молодому папе. Как вы?
— Ну, купаемся в любви и все такое.
— Твои детки невероятные. А ведь я даже не люблю детей.
У нее была легкая и беззаботная улыбка, но глаза цвета зелени были бритвенно-острыми.
— Спасибо, они отлично справляются.
Ииииии, повисло молчание. Разговор не клеился, и Куин, не в силах устоять на месте, прошелся по комнате, осматривая блестящее стерильное оборудование в шкафчиках из нержавеющей стали, изучая пустой стол под операционной лампой, даже подтянул штаны.