Ветер ревел в его ушах несмотря на лыжную шапку, которую он плотно натянул на голову, глаза слезились от холода, и Куин ощутил, как все его тело охватывает раздражение.
— Он не мог далеко уйти! — он пытался перекричать рев бури.
— Прочешем местность. Я направлюсь…
— Твою мать! — Куин ощутил, как телефон зазвонил во второй раз. — Да кого там черт принес?!
Дернув замок на парке, он затолкал руку внутрь. Достав проклятый мобильный, он…
Сразу же принял звонок.
— Блэй? Блэй..?
Он ничего не расслышал и указал на переулок внизу. Когда Тор кивнул, Куин попытался сосредоточиться… и, секунду спустя дематериализовался туда, где они были.
Прижав другую руку к свободному уху, он позвал в трубку:
— Блэй?
Голос его супруга звучал слабо через прерывающуюся связь.
— … помоги.
— Что?
— … Северное шоссе? Съезд…
— Подожди, что?
— … двадцать шесть…
— Блэй?
А потом лишь одно слово прозвучало громко и четко:
— Авария!
— Я иду! — Куин посмотрел на Тора. — Секунду!
Он не хотел обрывать разговор, но боялся, что телефон отключится из-за снега, а ему нужно средство связи.
— Рассредоточимся, я возьму на себя север…
— Нет, нет. Блэй в беде, мне нужно идти!
Короткое мгновенье они смотрели друг на друга. Но у Куина не было никаких сомнений. Любовь против мести.
И он выберет любовь.
Черт, он ужасно себя чувствовал из-за того, что Блэй попал в аварию… но, по крайней мере, он позвонил ему: в экстренной ситуации Блэй обратился именно к нему, и, черт, да, Куин пойдет за своим сердцем. Даже если Кор истечет кровью из раны на груди, и потребуется всего одна пуля, чтобы отправить его в Забвение? Куина здесь не будет.
Но Тор придерживался иного мнения.
***
Кор видел двух Братьев со своей наблюдательной точки — с крыши здания напротив того, на котором стояли Куин с Тором: несмотря на белые парки, порывы ветра и снегопад придавали очертания их фигурам.
За свою долгую жизнь бывали мгновения, когда Кор мог поклясться, что некая внешняя сила помогала ему выжить.
Сегодня ночью был один из таких моментов.
На него были направлены оба пистолета, и Братья стреляли одновременно, словно делили один мозг на двоих… или, по крайней мере, один на двоих палец жал на курок. И все же ему даже не пригодился бронежилет, который он надел под парку.
Он винил во всем ветер.
Точнее благодарил.
Хотя в своей одежде он представлял идеальную мишень, а мужчины находились всего в пятнадцати ярдах[108], пули пролетели мимо.
И он не стал тратить время впустую и сразу же дематериализовался.
Слава Богам, он не растерял сноровку и верно угадал, что следующим шагом Братья материализуются на крышу — так они и сделали. Поэтому он перенесся на здание пониже этого, которое стояло позади того места, где они пытались пристрелить его. Но его преимущество было мимолетным: Братья вскоре перенесутся, чтобы закончить начатое.
И покушение на его жизнь значило одно из двух. Эти двое ослушались приказа Короля… или Роф солгал о своих намерениях, и Братство объявило на него охоту.
Мужчина, казалось, был честен в своих словах, но кто знает..?
А с сороковыми не поспоришь…
Когда Тор и Куин дематериализовались, Кор присел на корточки и сам перенесся, исходя из аксиомы, что в двигающуюся цель сложнее попасть.
Он появился в трех кварталах на запад на крыше многоквартирного дома. И приняв осязаемую форму, сопоставил свое положение с картой на полу фермерского дома. Он был близко, очень близко к изображенному на карте месту.
А когда на тебя открыли охоту, лучше всего находиться со своими бойцами.
Переносясь с крыши на крышу, он вспомнил тот случай в лесу, перед тем как его нашел Бладлеттер. Воистину, он мог вновь обратиться к своим воровским талантам, в зависимости от того, как именно все закончится.
В запасе мало патронов и совсем нет денег… и эта проблема требовала решения. Но он забегал вперед.
И, на этой ноте, Кор принял форму внизу, в темном и узком переулке. Ветер не мог пробраться в щель между кирпичными зданиями, снег намел высокие сугробы с обоих краев переулка, создавая проплешину посередине. Кор шел, держась одной стены, быстро нагибаясь и пробегая мимо дверных проемов и встречавшихся мусорных баков.
Он понял, что нашел нужную дверь, когда увидел три отверстия, оставленные кинжалом в правом верхнем углу дверного косяка…. Он обхватил старую ручку, не ожидая, что она повернется. Она повернулась.
Посмотрев направо и налево, а потом вверх, он толкнул плечами панель и скользнул внутрь.
Закрывшись внутри, Кор не сказал ни слова. Запах сообщит о его появлении… как запахи в помещении сообщили ему, что его солдаты были здесь совсем недавно. Буквально несколько часов назад.
Здесь они разбили лагерь.
С заколоченными окнами и закрытой дверью, он решил испытать удачу и зажег второй из сигнальных огней. Когда красное подрагивающее пламя появилось на конце палки, Кор медленно оглянулся по сторонам.
Это была кухня заброшенного ресторана, заваленная всевозможной утварью и старыми сковородками, ящиками и пластиковыми ведрами, покрытыми толстым слоем пыли. Но были признаки мужского присутствия, пустые лежаки у стен, где в дневное время огромные тела находили отдых.
Кор улыбнулся при виде коробок «Домино». Его солдаты жить не могли без пиццы.
Обойдя всю кухню, он вышел в переднюю зону ресторана, которая также оказалась заколоченной, захламленной и пустой, а затем вернулся к двери, через которую вошел.
И выскользнул в шторм.
Глава 41
План был хороший.
И, как и со всеми хорошими планами, которые в конечном итоге полетели в мусорное ведро, все начиналось удачно: Блэй сел за руль нового отцовского седана от «Вольво», папа — рядом с ним, мама устроилась сзади, положив вывихнутую лодыжку на сиденье. Да, они с огромными усилиями продрались сквозь сугробы на подъездной дорожке, но все же смогли выехать на главную дорогу и даже без проблем добраться до Северного шоссе.
Разумеется, шоссе было закрыто, но это же штат Нью-Йорк, водители забили на ограничение и накатали параллельные колеи прямо посреди двух полос, ведущих на север. Нужно лишь заскочить в колею, ехать в умеренном темпе да созерцать через лобовое стекло картины, которые видел Хан Соло[109] каждый раз, как уходил в гиперпрыжок[110] на «Тысячелетнем соколе»[111].
Так что, да, начало вышло сносным. Они слушали старого-доброго Гаррисона Кейллора[112], подпевая ему под «Скажи, почему?», и почти забыли, что направляются к одному из протяженных съездов длиной в десять, пятнадцать, а может и все двадцать миль.
Перемена к худшему произошла без всякой преамбулы или любезного предупреждения, чтобы они успели сообщить Хьюстону о проблеме. Они ехали на скромных тридцати пяти милях[113] в час, четко по колее спускались с холма… когда колеса «Вольво» угодили на участок льда, которому было откровенно плевать на шипованную резину, сцепление с дорогой и полный привод.
В одно мгновение они спокойно ехали, а в следующее, как в замедленной съемке, выполнили пируэт… приземляясь в канаве.
В натуральной, черт возьми, канаве.
Развернутые в обратном направлении.
Хорошие новости, решил Блэй, в том, что он смог сбросить скорость достаточно, чтобы не сработали подушки безопасности, которые бы приложили его и отца по рожам. Плохие новости? «Канава» больше напоминала огромное ущелье, способное проглотить шедевр шведского автопрома и не подавиться.
Первым делом Блэй проверил состояние мамэн, которая не смогла пристегнуться.
— Мам, ты как там?
Он пытался придать спокойствие голосу, но не смог сделать и вдоха, пока мама не подняла палец вверх.
— Что ж, это было круто. И со мной все в порядке.
Когда его мамэн и отец начали нервно переговариваться, Блэй посмотрел вверх, высокоооо вверх туда, где осталось шоссе. Потом заглушил двигатель. Велика вероятность, что выхлопная труба забита снегом, а с включенным зажиганием они помрут раньше, чем их испепелит утреннее солнце.
— Есть хоть какой-то шанс дематериализоваться? — спросил он у мамэн.
— О, ну конечно. Не проблема.
Спустя десять минут закрытых глаз и попыток сконцентрироваться, стало ясно, что дело — дрянь… и, само собой, ни он, ни его отец не покинут машину без Лирик.
Ииииии, тогда он позвонил Куину.
Решение далось ему нелегко.
И пока парень спешил ему на помощь, Блэй сидел, уцепившись руками в руль — бессмысленно, учитывая, что они никуда не едут… и, гадая, не стоило ли позвонить Джону Мэтью?
А, может, гребаной Фее Драже[114]?
— Все будет хорошо, — сказала его мамэн с заднего сиденья. — Куин скоро будет здесь.
Посмотрев в зеркало заднего вида, он отметил, как мама застегнула свою парку.
— Да.
Черт, нужно было просить Джейн прийти в дом его родителей. Но он подумал об Эссейле и остальных, кому требовалась серьезная помощь. Ему показалось эгоистичным забирать из клиники кого-нибудь из врачей или Элену.
К тому же Мэнни, будучи человеком, не мог дематериализоваться.
Нет, Куин оказался лучшим вариантом. К тому же Блэй хотел успокоить родителей, переживавших из-за того, что сын уже вторую ночь проводит у них… а про малышей вообще не сказал ни слова. Он понимал, что родителей не обманешь, но оказался не готов обсуждать ситуацию: «О, помните тех малышей, в которых вы души не чаете? Да, одну еще назвали в твою честь? Ну, так вот, они больше не…»