Док Джейн спокойно и без слов сидела на своем стульчике, позволяя ему собрать мысли в кучу. А когда зазвонил телефон, то она даже не посмотрела, кто звонил, и включилась голосовая почта.
— Наверное, я ошибаюсь, — сказал Куин в конечном итоге. — Да и что я вообще в этом соображаю?
Док Джейн улыбнулась.
— Лично я считаю тебя умным парнем.
— Нет, не в таких вещах. — Прокашлявшись, он велел себе продолжить… и хотя Док Джейн, казалось, никуда не торопилась, он бесил сам себя. — Слушай… я люблю Лейлу.
— Конечно, любишь.
— Я желаю для нее только самого лучшего. Она — мать моих детей. В смысле, если не считать Блэя, то она — мой партнер именно из-за детей.
— Разумеется.
Скрестив руки на груди, Куин остановился и посмотрел на врача.
— Не берусь утверждать, что разбираюсь в женской психологии, настроении и тому подобном. Но… Лейла часто плачет. Она, конечно, пытается скрыть это от нас с Блэем, но… каждый раз, как мы приходим к ней, я обнаруживаю горы скомканных «клинексов» в мусорной корзине, ее глаза блестят, и щеки раскрасневшиеся. Она улыбается, но всегда поверхностно. А ее взгляд… охрененно трагичный. И… я не знаю, что делать, но это все не нормально.
Док Джейн кивнула.
— Как она ведет себя с детьми?
— Отлично, судя по тому, что я вижу. Она посвящает малышам всю себя, и они становятся крепче. Более того, если я и вижу подобие счастья на ее лице, то лишь тогда, когда она держит их. — Он прокашлялся. — Поэтому я все думаю… и спрашиваю сейчас… ну, беременные женщины, когда они не беременны, они могут, ну…
Господи, да он соберет все награды за талант к изложению своих мыслей. А профессиональные термины, которыми он оперировал? Еще немного, и ему впору получать степень доктора медицины, как у Джейн.
М-да.
Но, по крайней мере, Джейн поняла, что поезд его разговора сошел с рельсов:
— Ты говоришь о послеродовой депрессии? — Когда Куин кивнул, она продолжила: — И не скажу, что это несвойственно вампирам, депрессия подрывает жизненные силы. Я уже обсуждала это с Хэйверсом, и рада, что ты поднял этот вопрос. Порой новоиспеченная мама даже не понимает, что это может стать настоящей проблемой.
— Это можно как-то определить… ну, сделать тест или… не знаю.
— Есть несколько вариантов для оценки происходящего, но больше всего скажет ее поведение. Я точно могу поговорить с ней и взять кровь на гормоны. И да, у нас много возможностей для ее лечения и поддержки.
— Я не хочу, чтобы Лейла считала, что я делаю что-то за ее спиной.
— Я тебя понимаю. И, хм, я в любом случае собиралась подняться к ней, осмотреть её и малышей. Могу поставить вопрос с точки зрения планового осмотра. Необязательно упоминать тебя в разговоре.
— Ты — лучшая.
Решив вопрос, Куин подумал, что самое время вернуться к своему мужчине и турниру в бильярд. Но он не сдвинулся с места. Не смог понять, почему.
— Это не твоя вина, — сказала Док Джейн.
— Я сделал ей детей. Что, если моя… — Так, она, конечно, врач, но он не хотел употреблять слово «сперма» в ее присутствии. И какой же это бред. — Что, если мои гены стали причиной…
В этот момент широко распахнулась дверь, и показалась голова Мэнни:
— Эй, ты готова… о, прости.
— Мы почти закончили. — Док Джейн улыбнулась. — И ты нас не видел.
— Понял. — Мэнни постучал по дверному косяку. — Если понадобится моя помощь, дай знать.
А потом парень испарился, будто его вообще не было.
Док Джейн встала и подошла к нему. Она была ниже Куина и сложена не как трехсотфунтовый мужчина[7]. Но она словно возвышалась над ним, авторитет в ее голосе и взгляде — именно то, что смогло успокоить его иррациональное Я.
Она положила руку на его предплечье и уверенно посмотрела в глаза.
— Это не твоя вина. Порой для некоторых беременностей это естественный ход вещей.
— Это я сделал ей детей.
— Да, но если ее гормональный фон изменился после родов, то виноватых нет. К тому же ты правильно поступил, сразу обратившись ко мне, и ты также во многом можешь помочь ей, разговаривая и давая ей возможность и время на общение с тобой. И, честно, я тоже заметила, что она не спускается на трапезы. Думаю, мы должны побудить ее присоединяться к домочадцам, показав, что всегда готовы ей помочь.
— Хорошо. Ладно.
Док Джейн нахмурилась.
— Я могу дать тебе совет?
— Конечно.
Она сжала его руку.
— Не чувствуй ответственность за то, на что ты не в состоянии повлиять. Это верная дорога к стрессу, который сделает тебя несчастным и доведет до ручки. Знаю, легче сказать, чем сделать, но просто постарайся держать это в уме? Я видела, ты был с Лейлой на каждом этапе во время беременности. Ты сделал и сделаешь для нее все возможное, и ты просто невероятный отец. Дальше будет только лучше, обещаю.
Куин сделал глубокий вдох.
— Ну да.
Хотя беспокойство осталось, Куин напомнил себе, что за время беременности Лейлы он научился доверять Доку Джейн. Целитель помогла ему выбраться с того света, и она никогда не подводила его, не лгала ему и не давала плохих советов.
— Все наладится, — заверила она его.
К несчастью, как выяснилось позднее, добрый доктор ошибалась.
Но ей не подвластна судьба.
Как и ему.
Глава 4
Ребенок был обезображен. Искаженная, уродливая копия Харма, с безобразной верхней губой, как у зайца.
Харм бросил ребенка на земляной пол пещеры, и отродье приземлилось без звука, его конечности едва шевелились, плоть обрела сине-серый оттенок, и он все еще был связан пуповиной с матерью. Он сдохнет, как и положено созданию, пошедшему против законов природы и преемственности генов… и подобный исход не вызовет негодования.
Но Харма обманули, и это нельзя было стерпеть. Он впустую потратил восемнадцать месяцев, множество часов, надежду и счастье на этого непригодного выродка. И одно он знал наверняка: его вины в том нет.
— Что ты произвела на свет?! — требовательно спросил он у женщины.
— Сына! — Она выгнулась будто в агонии. — Я принесла тебе…
— Проклятье. — Харм выпрямился в полный рост. — В твоем чреве скверна. Она поразила мое семя и породила…
— Твоего сына…
— Взгляни сама! Узри собственными глазами эту мерзость!
Женщина с усилием подняла голову.
— Он идеален, он…
Харм пнул ребенка ботинком, вырывая из него крик, заставляя задергать крошечными конечностями.
— Даже ты не можешь отрицать очевидное!
Ее налитый кровью взгляд обратился к ребенку, а потом она выпучила глаза:
— Это…
— Это натворила ты, — заявил он.
Уродство невозможно было отрицать, а отсутствие аргументов с ее стороны стало признанием вины. А потом она застонала, словно продолжала рожать, вцепилась окровавленными пальцами в холодную землю, широко раскинула ноги. После потуг что-то снова вышло из женщины, и Харм подумал, что, может, был еще один плод. Воистину, в сердце вспыхнула надежда на то, что рожденный был даблом, проклятым из двух близнецов.
Увы, нет, это были внутренности женщины, может, ее живот или кишки.
А ребенок все плакал, его грудь вздымалась по убывающей амплитуде.
— Ты сдохнешь здесь вместе с выродком, — равнодушно заявил Харм.
— Я не…
— Твои внутренности вылезли наружу.
— Ребенок… — прошептала она. — Ребенок…
— Отродье, рожденное против воли Девы-Летописецы.
Женщина замолчала и обмякла, из нее перестали лезть органы, и Харм ждал, пока душа покинет ее тело с последней судорогой. Но она все дышала и не сводила с него взгляда… не умирала. Сплошной обман. Сама мысль, что она не отправится в Дхунд за свое деяние, казалась оскорбительной.
— Это — твоя вина, — выплюнул он.
— Откуда ты знаешь, что это не твое семя…
Харм наступил на ее горло, заставляя заткнуться. Волна ярости накрыла тело воина, и лишь тот факт, что данный инцидент мог стать наказанием за прошлые его грехи, не дал ему свернуть ей шею.
Она должна заплатить, подумал он. Да, женщина виновна, и она заплатит за его обманутые надежды.
Зашипев, он оскалил клыки.
— Я сохраню тебе жизнь, чтобы тебе пришлось растить этого монстра, чтобы каждый знал, что он — твой. Таково будет твое проклятье за то, что ты навлекла на меня… он всю жизнь будет камнем висеть на твоей шее, осуждение на вечные муки, и если я узнаю, что он умер, я найду тебя и убью — медленно. А потом расправлюсь с твоей сестрой, ее отпрысками и твоими родителями.
— Как можешь ты такое говорить!
Харм наклонился, кровь прилила к голове и лицу.
— Ты слышала мои слова. Такова моя воля. Пойдешь против меня на свой страх и риск.
Когда она съежилась, Харм отступил назад и окинул взглядом безобразие перед ним — жалкую женщину, мерзкого выродка… и резким движением руки по воздуху стер их из своей жизни. Снаружи завывала вьюга, костер уже потух, и Харм потянулся к меховой накидке.
— Ты изуродовала моего сына, — сказал он, накинув меха на плечи. — И в наказание будешь растить это чудовище как доказательство своей неудачи.
— Ты — не Король, — слабо воскликнула женщина. — Чтобы заявлять подобное.
— Это станет предупреждением для моих собратьев. — Он ткнул пальцем на плачущего ребенка. — С этим отродьем, с тобой больше никто не ляжет, рискуя пережить подобное.
— Ты не можешь заставить меня!
— Могу и заставлю.
Она была испорченной, развратной женщиной по своей природе, изначально именно это привлекло его в ней… и он преподал ей несколько уроков, исправляя ее ошибки, и в свое время это было весьма увлекательно. Воистину, лишь раз она пыталась взять над ним верх. Всего раз и никогда больше.