Черт, опять его понесло. Он забыл о границах.
Услышав звон ножей и вилок, Блэй вскинул голову. Куин приступил к сервировке стола, занялся салфетками и серебром, склонив голову, с угрюмым выражением на лице.
Блэй прокашлялся.
— Я могу сам.
— Ничего. Я справлюсь.
В это мгновение Рэмп подбросил зловонную бомбу, достаточно вонючую, чтобы заслезились глаза.
— Ох ты ж… блин.
— Ага, — пробормотал Куин. — Ты бы знал, как пахло, когда он обделался перед приездом сюда. Я потому и опоздал. Будь добр, проверь его? Может, нам повезло, и это всего лишь газы.
Блэй стиснул зубы. Он хотел сказать парню, чтоб тот сделал все сам, но это было бы мелочно. К тому же в глубине души, он хотел подержать ребенка, и здесь были родители, которые старательно пытались не следить за ними.
Казалось, время остановилось, он ощутил, словно вся его жизнь и его понимание семьи сошлись в одной точке… и забавно, как порой бывает с жизнью. Ты живешь, создаешь связи и разрываешь их, двигаешься вперед в отношениях или скатываешься на дно, плывешь по морю своих чувств и чувств окружающих тебя людей… но, как правило, не видишь леса за деревьями, танцуешь под раз-два-три, принимаешь решения наобум, а не руководствуясь компасом и дорожными знаками.
Но потом, внезапно, кадровое окно фотоаппарата открывается так резко, что ты впадаешь в экзистенциальный шок, и приходится раскрыть, наконец, глаза и понять, что «да, вот, где я нахожусь».
Стою над ребенком, который обделался в своих штанах, и собираюсь разобраться с этим.
Куин уселся прямо напротив Блэя.
— Я скучаю по тебе. Они скучают по тебе, — сказал он едва различимым голосом.
— Я их дядя, — услышал Блэй свой ответ. — Ясно? Всего лишь дядя.
Дрожащими руками он расстегнул ремешки и взял Рэмпа. Высоко задрав зад парня, он прижался к нему носом и сделал глубокий вдох.
— Хьюстон, все чисто, — сказал он хрипло. — Повторяю, это всего лишь газовое облако. Прорыв силового поля не зафиксирован.
Устроив сына Куина на локтевом сгибе, Блэй опустился на стул и начал играть с Рэмпом, водя пальцами перед его глазами.
— Ну, кто голодный? — радостно спросила его мама. Будто решила, что все хорошо лишь потому, что он держал ребенка.
— Вы посмотрите на его рефлексы, — заметил его отец, когда кулачки Рэмпа ловили пальцы с возрастающей точностью. — Куин, это точно твой ребенок.
— Да, — согласился Блэй. — Это так.
***
Лейла потеряла счет тому, сколько раз они занимались любовью. Дважды на диване. Потом в душе. Еще три раза в кровати?
Лежа в темноте, бок о бок со своим мужчиной, поглаживая его массивное плечо, чувствуя его дыхание на своей шее, она улыбнулась. Ненасытность — ценное качество, когда это касается любовника в твоей жизни.
А Кор был очень, очень ненасытным мужчиной.
Внутренняя сторона ее бедер болела. Лоно ныло после долгого секса. А его запах покрывал ее тело, изнутри и снаружи.
Она ничего бы не изменила.
Ну, разве что кроме одной вещи…
— Что тревожит тебя? — спросил Кор, поднимая голову.
— Прости?
— Что не так?
Не стоило удивляться его способности прочитать ее настроение даже в полудреме и кромешной темноте. Мужчина поразительно чувствовал ее, и речь была не только о сексуальной стороне отношений.
— Лейла?
— Я просто не хочу, чтобы ты уходил, — прошептала она. — Мне невыносима сама мысль не…
Когда она замолчала, Кор опустил голову и поцеловал ее горло. Лейла не удивилась, когда он ничего не сказал в ответ. Да и что здесь можно сказать? У нее были дети, и как бы она не любила Кора, она не увезет их в Старый Свет. Детям нужен их отец.
И Куин никогда не допустит этого.
— Не думай об этом, моя женщина.
Он был прав. У нее вся жизнь впереди на то, чтобы скучать по нему. Зачем начинать сейчас, когда он все еще с ней?
— Я так мало о тебе знаю, — прошептала Лейла. — Как ты рос? Где бывал? Как оказался в новом Свете?
— Нечего рассказывать.
— Или ты просто не хочешь, чтобы я знала.
Молчание ответило за него. Но Лейла могла о многом догадаться из того, что прочитала о нем в документах Святилища. Воистину, у нее болела душа при мысли о жестокости, что он пережил в детстве… особенно когда она думала о Рэмпе. Сама мысль, что родной человек может отвернуться от невинного дитя только из-за дефекта, за который младенец не в ответе?
Думать об этом было невыносимо, и все же она ничего не могла с собой поделать.
— У нас осталось так мало времени, — сказала она тихо… хотя пообещала себе не зацикливаться на расставании. — Как только ты найдешь своих соратников, ты приведешь их к Рофу, и они принесут клятвы… а потом ты уедешь. За оставшиеся ночи я должна прожить целую жизнь.
— Ты будешь жить дальше.
— И ты тоже, — возразила она. — Просто мы будем не вместе. Поэтому, прошу, откройся мне. Пока у нас есть время… покажи все, добро и зло, чтобы я узнала всего тебя.
— Если ты не хочешь тратить время впустую, то забудем про болтовню.
Но когда он попытался поцеловать ее, она не позволила ему приблизиться.
— Я не страшусь твоего прошлого.
— А стоит, — сказал Кор тихо.
— Ты ни разу не причинил мне боли.
— Тебе известно, что это неправда.
Когда она вспомнила, как он отверг ее, Кор сел, включил свет и вытащил ноги из-под покрывала. Но он не ушел.
Она хотела прикоснуться к нему, провести ладонью по спине, успокоить его, когда он уткнулся головой в руки. Но знала, что его не стоило трогать.
— Я чувствую твои сожаления, — прошептала Лейла.
Кор молчал какое-то время, но потом сказал:
— Порой человек попадает под влияние… — Он резко покачал головой. — Нет, я сделал все сам. Никто не заставлял меня. Я последовал за злом, творил злые деяния, и лишь я ответственен за это.
— Расскажи мне, — прошептала она.
— Нет.
— Я в любом случае буду любить тебя.
Кор напрягся, а потом медленно повернулся к ней. На его лицо опустились резкие тени… но они не могли сравниться с теми, что залегли в его глазах.
— Ты не ведаешь, что говоришь.
— Я люблю тебя. — Она коснулась его руки и выдержала резкий взгляд, побуждая оспорить ее слова. — Слышишь? Я люблю тебя.
Кор покачал головой и отвел взгляд.
— Ты меня не знаешь.
— Так помоги мне в этом.
— И рискнуть, дав тебе основание вышвырнуть меня? Ты говоришь, что хочешь провести оставшееся время вместе со мной. Я гарантирую, что этому не бывать, если ты узнаешь обо мне больше, чем знаешь сейчас.
— Я не вышвырну тебя.
— Моя мамэн вышвырнула. Почему с тобой должно быть иначе? — Он снова покачал головой. — Может, она знала, какой дорогой я пойду. Может… дело не в моей губе.
Лейла понимала, что нужно аккуратно выбирать слова.
— Твоя мама отказалась от тебя?
— Меня отправили к няне… какой-то женщине… но она тоже покинула меня.
— А что твой отец? — спросила Лейла напряженно. Хотя кое-что знала об этом.
— Я считал Бладлеттера своим отцом. Этот мужчина сказал, что он мой отец, но позднее я узнал, что это была ложь.
— Ты никогда… никогда не пытался узнать, кто твой настоящий отец?
Кор расслабил руки, потом сжал в кулаки.
— Я пришел к осознанию, что семья по выбору важнее той, с которой тебя связывают общие гены. Мои люди, мои солдаты, они выбрали меня. Они решили последовать за мной. Они — моя семья. Те двое, что зачали меня и произвели на свет, а потом покинули меня, когда я был неспособен выжить без чужой помощи? Незачем мне знать их имена и местонахождение.
Сердце Лейлы пронзил чистый страх, когда она представила сначала новорожденного малыша, потом мальчика, неспособного защитить себя, а затем — претранса, который прошел изменение без должного присмотра.
— Но как ты выжил? — выдохнула она.
— Я делал то, что должен был. И я сражался. У меня всегда был талант к сражениям. Это единственное наследие моих родителей, которое принесло мне пользу.
— А твое превращение… как ты пережил превращение?
Это был честный вопрос, ведь Лейла не встретила этой информации в его биографии.
— Я отдал шлюхе, что обслужила меня, дом, в котором жил. Я должен был заплатить ей, иначе она не дала бы мне вену. Это казалось честной сделкой — жизнь за крышу над головой. Я решил, что смогу найти другое жилье, так и вышло.
Сев, Лейла натянула простыни до подбородка.
— Я бы не смогла поступить так с ребенком. Просто не смогла бы.
— Поэтому ты — достойная женщина. — Он пожал плечами. — К тому же, я родился уродом. Уверен, что они оба предпочли бы, чтобы я умер в утробе или при родах… даже если бы это убило мою мамэн. Пусть лучше ребенок умрет, чем родить кого-то вроде меня.
— Это неправильно.
— Такова жизнь, и тебе это известно.
— А потом ты отправился в военный лагерь.
Кор посмотрел на нее, на его лице было жесткое выражение.
— Ты намерена вытащить признание из меня, да?
— Не нужно скрываться от меня.
— В таком случае, ты захочешь узнать, как я лишился девственности? — резко спросил Кор. — Ну?
Лейла зажмурилась.
— Да.
— О, подожди. Думаю, мне стоит уточнить. Ты желаешь узнать, когда я впервые поимел женщину… или когда у меня был первый секс? Потому что эти два события не взаимосвязаны. Первое стоило мне в десять раз дороже обычной таксы у шлюх в Старом Свете, и сразу же после секса она бросилась к реке, желая отмыться от меня. Женщина так резво сиганула в воду, и я подумал, что она решила утопиться.
Лейла сморгнула слезы.
— А… последнее.
Его лицо исказила ярость.
— Меня поимел солдат. Перед всем лагерем. Когда я проиграл ему бой. После этого я часами истекал кровью.
Закрыв глаза, Лейла зашептала молитву.
— Все еще хочешь меня? — протянул Кор.
— Да. — Она открыла глаза и посмотрела на него. — Я не считаю тебя грязным. Ты не стал менее мужественным в моих глазах.