Заслышав знакомый звук рога, Иуда отошел от кровати, выглянул в окно. Некоторое время он наблюдал за происходящим, потом повернулся к хозяйке, не обратившей никакого внимания на шум. – Мелита, слышишь, что происходит на улице? – Слышу.
– Для тебя настал день радости. Хочешь, чтоб твоя дочь стала здоровой?
– Зачем спрашивать об этом у матери? Конечно, хочу! Но разве такое возможно?
– В мире нет ничего возможного, если верить и не терять надежды. Доверься мне.
– Я верю тебе. Ты не побрезговал моим кровом и хлебом, играешь и беседуешь с моей дочерью. Ты не причинишь нам зла.
– Тогда не бойся.
Иуда подошел к девочке, осторожно поднял ее на руки. Эфра радостно засмеялась.
– Куда ты? – встревожилась Мелита.
– Я же сказал, не бойся. Пойдем, и ты увидишь чудо.
Он вынес девочку за дверь, быстро зашагал к синагоге. Хозяйка бросилась следом.
Иисус говорил. Слушали внимательно, в полной тишине. Застывшие как изваяния старейшины в такт словам качали головами. Внезапно дверь распахнулась, на пороге появился Иуда с девочкой на руках. Глаза Назарянина радостно сверкнули.
– Ты здесь!
Иуда смерил его долгим взглядом.
– Смотри, Иисус: у меня на руках дитя, которому нужна милость Божья.
– Как ты посмел! – набросился на него один из старейшин. – Как посмел ты осквернить святое место?
– Осквернить? Чем, почтенный?
– Она – дочь язычницы! Ей не дозволено приближаться даже ко двору!
Эфра в испуге прижалась к Иуде. Он обнял ее, улыбнулся, прошептал на ухо что-то ласковое, потом повернулся к старейшине, его глаза засверкали.
– Она – ребенок! Самое безгрешное создание на земле! Этот ребенок нуждается в милосердии, в помощи! В чем же здесь преступление?
Старейшина не нашелся с ответом. Иуда снова обернулся к Иисусу.
– Ты готов?
– Да, Иуда.
Мелита в волнении остановилась у входа, не смея подойти ближе. Иуда осторожно опустил Эфру на пол, отошел. Иисус подошел к ней.
– Нет! – закричали из толпы. – Он язычница!
Иуда гневно обернулся на голос, но люди подхватили:
– Язычница!
– Дочь блудницы!
– Это кара Господня!
Эфра в страхе беспомощно оглядывалась. Иуда бросился к ней, нежно прижал к себе.
– Замолчите! – закричал он, перекрывая толпу. – Жестокие, бессердечные люди! Она же совсем дитя!
– Ну и что?
– Ну и что? А случись с вашими детьми такое? В чем она виновата?! Что родилась не иудейкой? Люди, откуда в вас столько злобы?
Толпа притихла. Иуда выпустил девочку из рук. Иисус медленно подошел.
– Давай! Ты можешь!.. Только ты это можешь!
Он отступил. Иисус остановился над девочкой, закрыл глаза.
– Отче! Помоги мне!
Он опустился на колени, простер над ребенком руки. Воздух над ними словно сгустился и зазвенел. В полной тишине слышен был только шелест ветвей мирта во дворе. Иисус опустил руку на золотистые волосы Эфры. Ее лицо просияло, она засмеялась.
– Встань, дитя! – мягко сказал Назарянин. – Встань! Беги к маме!
Все в синагоге разом вскрикнули – без всяких усилий девочка вскочила на ноги и с радостным криком бросилась к матери. Не веря своим глазам, Мелита схватила ее в объятия и заплакала счастливыми слезами.
Все еще не понимая, что произошло, люди окружили мать с дочерью. Женщина прижимала Эфру к груди, словно боялась, что выпустит – и все окажется сном. Но сельчане обступили их, зашумели. Девочка высвободилась из объятий матери, робко встала на землю, сделала несколько шагов. Улыбка разгорелась на ее лице. Она радостно запрыгала, размахивая руками.
– Мама! Смотри, как я могу!
Эфра подбежала к Иисусу, благоговейно, словно взрослая, склонилась перед ним.
– Спасибо тебе, добрый человек! – звонко сказала она. – Но как же ты смог? Ты – волшебник?
– Нет, – засмеялся Иисус. – Волшебников не бывает. Отец помог мне.
– А кто твой отец? Почему он так может? Маме все лекари говорили, что мне никогда уже не встать…
– Мой отец Бог.
– Бог! Значит, ты не человек?
– Человек.
– Нет. Если бог – твой отец, ты не человек. Так не может быть!
– Так есть. Я человек, но Бог – отец мне. Если хочешь, Он и тебе станет отцом.
– Мне?
– Если захочешь.
– А что я должна сделать?
– Много: поверить в Бога, в то, что Он добрый, любящий, как настоящий отец, полюбить Его, как дочь, слушаться Его во всем.
– Но я не знаю его.
– А я расскажу о Нем. Останься – послушай.
– Хорошо! А мама? Можно мама тоже останется?
– Конечно!
– Нет! Этого мы не позволим! – снова вмешался старейшина. – Ты исцелил язычницу, а теперь хочешь оставить ее слушать проповедь!
– Господь дал мне силу, чтоб я помогал всем страждущим! Отойди! Ты ослеплен гордыней и не видишь чистоту и свет в душе этой девочки!
– Она – язычница!
– Она – дочь Божья, ее душа открыта для Всевышнего!
– Это против Закона!
– Значит, этот закон против моего сердца. Такой закон я отвергаю!
– Богохульник!
– Разве не явил я вам милосердие Божье? Что на свете может случиться помимо Его воли! Исцелил бы я девочку, если бы Всевышний не хотел этого?
Старейшина молчал. Иисус повернулся к толпе.
– Что с вами, люди?! Что случилось с вашими душами? Где свет, вложенный в них Господом? Я принес вам новый Завет Господень! Хотите ли услышать его, или будете упорствовать в заблуждении?
Сельчане не протестовали больше. Старейшины расступились, Иисус снова взошел на возвышение, усадил Эфру подле себя и заговорил.
Мелита все еще не решалась войти.
– Что же ты? – рядом с ней появился Иуда. – Иди! Иисус и твоя дочь ждут тебя!
Женщина, робея, переступила порог. Он протянул ей руку.
– Идем! Не бойся! Время страха миновало.
Они начали пробираться сквозь толпу. Люди молча смотрели на них, но никто не пытался остановить. Иуда подвел Мелиту к дочери.
– Мама! – радостно воскликнула Эфра. – Как хорошо, что ты пришла! Садись рядом.
Гречанка опустилась на колени, робко взглянула на Иисуса и встретила его улыбку.
Проповедь кончилась. Но сельчане не торопились расходиться. Иисус поднялся первым. Медленно оглядевшись, он прочел в глазах людей надежду и радость, их лица изменились, словно озаренные внутренним светом. Даже старейшины сбросили напускную суровость, в глазах старшего дрожали слезы. Назарянин направился к выходу. Сельчане будто очнулись. Мелита догнала его, бросилась в ноги.
– Равви! Ты исцелил мою дочь! Вернул мне радость жизни! Как благодарить тебя?
– Я вижу надежду в твоих глазах, свет в лице. Это лучшая благодарность мне!
– Равви! Прости мне! Я грешница и язычница!
– Только Господь может прощать. Он даровал тебе милость свою, иначе я бы не помог твоей дочери.
– Я не знала твоего Бога, но ты явил мне Его могущество и милосердие. Как мне молиться Ему? Услышит ли Он меня?
– Благословенна ты среди жен, Мелита, ибо сегодня спасла свою душу! Молись Всевышнему сердцем, возлюби Его, Он всегда услышит тебя.
– Я поняла, равви!
Эфра подбежала к матери, обняла ее. Гречанка подвела дочь к Назарянину.
– Благослови, святой человек!
Иисус опустил руку на голову девочки.
– Отче! Не оставь это дитя милостью своей!
Эфра подняла на него серьезный взгляд.
– А твой бог всегда добрый?
– Иногда Он бывает строгим, как отец с непослушными детьми.
– Я буду послушной, и он не станет сердиться на меня. Только я не поняла, кто теперь твой бог маме?
– Тоже отец.
– Как это? Она же моя мама!
– Для Господа это не важно – всякий верящий в Него – его возлюбленное дитя.
– Я не совсем понимаю, – задумчиво сказала девочка. – Это сложно. Но я постараюсь быть хорошей дочерью.
Иисус вышел во двор и увидел Иуду, бросился к нему.
– Как я рад тебя видеть! Я… мне… Я хотел тебе сказать…
– Не время сейчас, Иисус. Поговорим потом.
– Но ты простил меня? Ты не сердишься?
– Я же здесь.
– Но…
– Позже поговорим. Обернись!
К ним подошли старейшины. На лицах старцев было смущение.
– Равви, прости гневные, необдуманные слова. Ты воистину посланец Божий! Мы не сразу поняли, что Именем Божьим, по воле Его ты творишь то, что не под силу простым смертным. Кто же ты, равви?!
– Сын Человеческий. Я не сержусь, почтенные! Я рад, что ваши сердца открыты для истины.
– Эта женщина, Мелита… она была любовницей мытаря. Мы разрешили ей жить здесь, только не с нами, не среди нас… Но ты прав – ее дочь не виновата в грехе матери. И Господь исцелил ее. Прости, что ругали тебя, пусть твой спутник тоже простит нас.
Он поклонился Иуде, двое других последовали его примеру.
– Оставь! Я уже забыл об этом. Но девочка не будет изгоем среди вас?
– Нет! Мы не позволим ей вырасти, словно сорной траве.
– А ее мать?
– Но она грешница!
– А все остальные здесь праведники? Разве не при всех она принесла покаяние? Разве Иисус не благословил ее именем Божьим?
– Она же – язычница, гречанка…
– С этого дня – нет, ибо на глазах всего селения Господь принял его в число возлюбленных детей своих.
– Но Закон!..
– Закон? Закон суров! А что говорит твое сердце?
Старейшина задумался.
– Ты прав, пришелец! Мелита станет одной из нас, если захочет. Таково мое слово!
Сельчане удивленно смотрели на него. Но старец сверкнул глазами, они покорно склонили головы.
– Благослови тебя Господь за это решение! – поклонился ему Иуда.
– Он уже благословил – привел сюда своего посланника. Равви, собирай спутников, веди в мой дом. Там жарко натоплен очаг, печется хлеб. Места хватит всем.
– Спасибо! С радостью.
Ночь подкралась как всегда незаметно. Места в доме Захарии действительно было много, но разместить на ночлег такую большую компанию оказалось не просто. Пока все устраивались, Иисус подошел к Иуде, позвал его во двор.