Трапеза получилась шумной. Иуда смеялся, шутил, ни словом не упомянул об утреннем происшествии, словно ничего не было. Иисус и Мария удивленно смотрели на него, но он будто забыл о них. Лишь когда все стали готовиться ко сну, Иуда поднялся и вопросительно взглянул на проповедника. Тот кивнул.
Они отошли подальше. Иуда присел на камень.
– Ты хотел поговорить, Иисус.
– Да хотел, – Назарянин устроился рядом.
– Я слушаю.
– Почему так сурово, Иуда? Как на допросе.
– Что ты знаешь о допросах! – улыбнулся он старым воспоминаниям.
– Ничего. Но твой голос звучит холодно и отчужденно. Я чем-то обидел тебя?
– Ты? – Иуда поднял на Иисуса теплый взгляд. – Нет. Но у меня хватает поводов для гнева и печали.
– Каких?
– Разве того, что случилось утром, не достаточно? Или ты думаешь, ничего особенного не произошло?
– Произошло. Иуда, я…
Иуда с жалостью смотрел на друга.
– Ты об этом хотел поговорить? – спросил он гораздо более мягко.
– Да…
Сердце Иуды сжалось. Он взял Иисуса за руку, заглянул ему в глаза.
– Тебе страшно?
– Да…
– Мне тоже. Уверен, ты сейчас мучительно спрашиваешь: «Что дальше?». Совсем недавно я задавал себе тот же вопрос.
– И как ты на него ответил?
В глазах Иисуса вспыхнул какой-то особенный огонек, не понравившийся Иуде. Он отстранился, выпустил руку проповедника.
– Послушай, Назарянин, – в его голосе вдруг зазвенела сталь, – чего ты хочешь?
– Что значит твой вопрос?
– Все! Я спрашиваю, чего ты хочешь от меня, от жизни, от людей, от Бога, наконец?!
– Ты надеешься, я отвечу тебе?
– Да! Потому что я – единственный, кто смеет спросить, кто не внимает тебе, раскрыв рот! Как ты удобно устроился! Эти простаки таскаются за тобой, как стадо баранов, и верят каждому слову, Мария идет, потому что любит тебя. А ты хоть раз спросил, что они думают? Поинтересуйся – полезно! Ну, иди – разбуди их! Спроси!.. Не хочешь! Конечно, у тебя есть я, сильный, прямолинейный, гордец, всегда готовый спорить. Со мной можно говорить без обиняков!.. Замечательно! Только тебе не кажется, это слишком? Я не могу прожить за тебя твою жизнь, так почему я должен решать твои головоломки?
– Иуда! – испуганно вскрикнул Иисус.
Друг стоял перед ним, сверкая глазами, его лицо стало жестким, страшным.
– Что? Ну что, Иисус? Я опять жесток? А чего ты ждал от меня – утешения, уверения, что все будет хорошо, совета?
– Я не знаю…
– Знаешь! Только не хочешь признаться.
– Зачем ты так?..
– Как?! Сурово? Иисус! Я же только человек, не забывай это! Да, я не такой, как другие, я сильней их всех, я больше видел и вынес, я умею понимать тебя, но не жди от меня невозможного! Чего ты хочешь? Как я могу ответить на твои вопросы, если ответы на них ведомы только Богу?
– Мне страшно, Иуда! Мне одиноко и больно…
В голосе Назарянина было такое тихое отчаяние – гнев Иуды сразу угас. Он сел рядом и взял его руки в свои.
– Я знаю.
Ладони проповедника были холодны, как лед. Иуда прижал их к груди, некоторое время согревал жарким дыханием.
– Ты сам взвалил на себя это бремя, Иисус, сам сделал выбор. Если сейчас ты чувствуешь, оно тебе не по силам – вернись домой, живи обычной жизнью. Еще не поздно, черта еще не пройдена.
– Это невозможно, Иуда.
– Тогда терпи! Что еще я могу сказать? Нас ждет долгий путь, и случиться на нем может что угодно. Но если твое решение твердо, нужно научиться переносить все. Я помогу тебе, я всегда буду рядом. Но за тебя твой путь никто не пройдет, слышишь! Только от тебя зависит, выдержишь ты, или нет.
– Ты прав. Я просто слаб и труслив. Потому Господь и послал мне тебя.
– Ты не слабак и не трус! Иначе сидел бы дома в Назарете, нянчил детей, мастерил колыбели и был безмятежно счастлив, просто и незатейливо. Как счастливы те, кто приходит слушать тебя. Просто ты слишком хорошо думаешь о людях. И даже набравшись печального опыта общения с ними, никак не хочешь поверить, что в душе человека слишком много от дьявола. Не меньше, чем от Бога. И дьявольское часто берет верх. Что до нашей встречи… Бог знает! Спроси у Него, если хочешь. Ты же так тесно общаешься с Всевышним.
– Ты снова шутишь?
– Нет, завидую. Господь ни разу не ответил мне… А сколько я спрашивал, молил Его! Тебе же Он, видимо, отвечает и по пустякам.
– Может, ты не услышал или не понял Его?
– Может быть… Потому я и завидую тебе. Будь у меня такой дар, скольких глупостей и ошибок я не совершил бы.
– Ты по-прежнему казнишь себя, Иуда? Не надо. Все, что с нами случается – суждено.
– Наверно… Но не дай Бог никому такой путь, как мне!
– Он привел нас друг к другу. И я благодарен Господу, что ты, какой есть, рядом со мной. Не покидай меня. Мне одному не справиться.
– Я же сказал, что не уйду. Дал слово.
– Знаю. Но что же мне делать теперь?
– Идти дальше. Впереди весь Израиль и целый мир.
– Дальше? А если…
– Теперь ты становишься маловером! Вспомни Капернаум[65], Вифсаиду, Кану, Вифанию, другие селения! Вспомни глаза людей, полные надежды, Лазаря с сестрами, Эфру и ее мать!..
– Верно. Иоанн тоже говорил…
– Видишь, сам Пустынник принял и признал тебя! Склонился перед тобой! Помнишь, что было во время крещения? Никто не обещал, что на твоем пути будут одни розы. Привыкни принимать и шипы, и камни…
– Камни?.. – Иисус словно только сейчас заметил ссадину на лице друга. – Я даже не поблагодарил тебя, Иуда! Ты снова спас всех нас сегодня.
– Не стоит об этом. Кому, как не мне защищать тебя! В иное время я мог оказаться среди этих безумцев.
– Ты?! Никогда! Никогда, Иуда! Поверь, я знаю.
– Надеюсь… Хвала Господу, не было случая!
– Наверняка был. Просто тебе это и в голову не пришло, правда?
Иуда вздрогнул.
– Действительно!.. Однажды в Вифлееме Бар-Абба хотел отдать на растерзание толпе мать римского доносчика – древнюю больную старуху… А я не позволил ему. Откуда ты знаешь?!
– Я не знал. Просто знаю тебя. Ты не умеешь быть в толпе.
– Верно. Не умею и не хочу! Каждый должен сам делать выбор и отвечать за свои поступки.
– И Господа все равно не обманешь: Он с каждого спросит отдельно.
– Конечно. Но у нас пока земные заботы. Куда дальше, Иисус?
– Давай решим завтра. Ночь слишком темна, она давит мне на плечи и мешает выбрать.
– Это не ночь – твоя ноша, бремя выбора. Ты теперь всегда будешь чувствовать его.
– Всегда?
– Не бойся, привыкнешь. Ты сам выбрал такую судьбу. Говорю, еще не поздно – отступись!
– Нет!
– Видишь! Тогда терпи. Зато представь, какая будет радость, когда ты освободишься от своей ноши.
– Когда же?
– Когда исполнишь то, что должен. Почувствуешь, как у тебя крылья растут за спиной.
– Ты меня утешаешь сказками, как ребенка!
– Сказками?.. – слабая, словно робкий лунный луч, улыбка скользнула по губам Иуды, он снова взял друга за руку. – Может быть… А ты верь, Иисус! Ты же так умеешь верить!
Назарянину вдруг стало очень тепло и спокойно. Он встал, обнял друга за плечи.
– Пойдем спать. Уже ночь, а утром снова ждет дорога.
Пестрая толпа шумно двигалась по селению. Ученики весело болтали, смеялись, лишь изредка оглядываясь на Симона Зелота, который в растерянности шагал позади всех.
Ужинать расположились перед самым закатом. Иисус отыскал глазами каменотеса, кивком подозвал к себе. Идумей радостно поспешил на зов. Чувствуя его смущение, Назарянин усадил его рядом, разделил хлеб. Симон благодарно смотрел на него. Ученики зашептались, но каменотес вызывающе оглядел их своими желтыми глазами, они примолкли.
Где-то рядом зашуршали камни, на фоне темнеющего неба возникла фигура Иуды. Он с улыбкой кивнул Назарянину, тот улыбнулся в ответ.
Иуда стал неторопливо спускаться с пригорка. Симон вскочил, словно ужаленный, и застыл, заворожено глядя на Иуду.
– Приветствую вас.
Только сейчас, когда гребень холма скрыл от него закатное солнце, он увидел идумея.
– Симон?.. – изумленно выдохнул Иуда.
Они замерли, глядя друг на друга.
– Симон! Вот неожиданная встреча!
– Да уж!.. – растерянно кивнул головой каменотес. – Что ты делаешь здесь, Иуда?
– Об этом я тебя должен спросить.
– Я? Я теперь ученик Иисуса!
– Да что ты? – в его голосе звенела насмешка. – Давно ли?
– Со вчерашнего дня.
– Ах, вот как! – внимательные глаза снова насквозь прожгли великана. – Что ж, пожалуй, я должен этому порадоваться. Добро пожаловать в наше братство, Симон!
– Спасибо на добром слове, – хмуро откликнулся идумей.
– Не стоит! Я, кажется, помешал ужину? Прости. Продолжайте.
Иуда отошел.
– Ты разве не будешь есть с нами? – окликнул его Иисус.
– Благодарю, я не голоден.
Он повернулся спиной к остальным, скрестил руки на груди.
Пока не погасли последние блики заката, они видели его напряженную фигуру, но никто не решился нарушить его одиночество.
Ночь накрыла землю. Иуда все стоял, наедине с ущербной луной, в задумчивости забыв о времени. Было невероятно тихо, даже ночные птицы и шелест трав не нарушали безмолвия ночи. Вдруг позади раздались тяжелые шаги.
– Я ждал тебя, Симон.
– Я догадался, – идумей встал рядом с ним. – Ты прав: странная получилась встреча, неожиданная для нас обоих.
– Это точно! – Иуда повернулся к нему. – Впрочем, почему бы и нет?.. – задумчиво сказал он. – Так что мы теперь будем делать?
– О чем ты?
– Не надо лукавить. Ты ведь не ушел из братства?
– Конечно, нет!
– Тогда зачем ты здесь? Кто приказал – Иорам? Натан? Кто-то еще?
– Я сам! Я по своей воле…
– Вот как! Что же… Может быть… А как со мной?
– Что с тобой?
– Симон! Ведь приговор никто не отменял, так? Если ты по-прежнему в братстве, то обязан его выполнить.