— Ростик, — промямлила я, отмахиваясь от пушистого надоедалы. — Отстань, я спать хочу.
— Вставай, засоня, — проворчал кот, снова толкая меня. — Сколько можно спать? Мы к живому озеру подбираемся уже, а ты все дрыхнешь! Вставай, я сказал! — мявкнул котик, треснув меня по лбу своей здоровой мохнатой лапищей.
— Ай! — вскрикнула, хватаясь за лоб. — Ты чего дерешься?
— Потому что! — фыркнул кот, нагло повернувшись ко мне задом и задрав хвост трубой.
Вот и весь ответ.
— Зараза, — пропыхтела, усаживаясь на кровати и держась за бок.
— Ростиславушка, — обратилась к пухляшу изба, — мы уже почти на месте. Ты бы ее подготовил, что ли.
И странно это так прозвучало, что я непроизвольно заинтересовалась.
— А о чем это она? — спросила у хранителя.
— В живом озере обитает русалочье племя, Настасья, — начал разъяснять кот, запрыгивая ко мне на кровать и усаживаясь пухлым задом прямо на мои ноги. — А они народ упрямый и, скажем прямо, нелюдимый. Общение с человеком, тем более с ведьмой, у них под запретом.
— Почему? — удивленно вздернула бровь вверх.
— Да потому, Настюша, что с незапамятных времен ведьмы использовали русалок для… — он запнулся, подбирая слова, а я внимала каждому слову, в нетерпении ожидая продолжения рассказа. — В общем, для своих ведьминских дел.
— Каких? — не унималась я, выпытывая у Ростика подробности.
— Ну…
— Да на суп они их пускали! — выдала избушка, почему-то резко остановившись, из-за чего меня качнуло вперед. Вот честно, если бы стояла, то точно грохнулась, а так… лишь сильно тряхнуло.
— Э-э-э, — ошарашено протянула я, глядя на недовольного кота.
— Вот кто тебя за язык тянул, а? — прорычал Ростик, махая лапой в воздухе, точно кулак показывая. — Не зачем Насте такое знать про ее предшественниц!
— А… а зачем из русалок суп варить? — Ну вот любопытно мне!
— Да потому, — Ростик тяжело вздохнул, разводя лапками в стороны, — потому что все люди не вечны, в том числе и ведьмы, а русалки могут прожить до трехсот лет. И когда-то давно одна ведьма из твоего рода, Настасья, провела эксперимент: поймала молоденькую русалку, ну и… зелья, колдовство разное… в общем, в темную она тогда обратилась. Зло в ней лютое поселилось, и никого сильнее ее не было на всем белом свете. И прожила она долго. Даже дитя родила от…
— Ростислав, — почему-то поникшим голосом обратилась к нему избушка, — не надо. Не стоить бередить то, что уже кануло в лету.
— Прости, — снова вздохнул Ростик. — В общем, с незапамятных времен русалки и ведьмы — заклятые враги. А как примерить обе стороны — не имею ни малейшего понятия. В те времена, когда все это случилось, меня еще и в помине не было. Мой дальний предок Валерьян Смертоносный тогда при той ведьме служил. Много легенд с тех пор по земле ходит, а правдивая лишь одна. — Он печально вздохнул, отводя взгляд в сторону. — Стыдно признаться, что коты-храниетели в черных ведьминских делах помогали. Долго род твой, Настасья, ненавидели. Пока не пришла Алена. Светлая ведьмочка, никому слова плохого ни разу не сказала, добро творила, животным помогала, как могла, лес берегла, а путников из чащобы непроглядной выводила в целости и сохранности. Люди то, прознав, что ведьма светлая появилась, пошли к ней с просьбами… Она и помогала… пока могла. Захворала Аленушка, а народ-то в деревнях дикий, невоспитанный… ну и начали возмущаться, что ведьма перестала лечить. А затем, когда мор пошел по городам да весям, начали поговаривать, что Алена наша проклятье на людей пустила… В общем, не выжила она, Настасья. — Ростик, шмыгнув носиком, вытер лапкой выступившие из глаз слезы. — Хорошая она была, никому зла за всю жизнь не сделала, а люди… вот они злые!
Почувствовала, как избушка мелко дрожит и тоже чем-то шмыгает. Плачет.
И так мне жалко их стало, что у самой слезы в глазах застыли и ком в горле встал.
— Вот с тех пор-то Леший и встал на защиту нашего леса. Просто Алена же возродила его дух из праха, вот он… В память о ней и стал защищать народ волшебный, пока…
— Пока я не появилась, да? — виновато гляжу на Ростика.
— Нет, — покачал он головой. — Не в тебе дело. Может, оно и к лучшему, что ты его в прах обратно превратила. Просто, с тех пор, как Алены не стало, а Леший лесом завладел, поставил он условия…
И котик почему-то отвернулся от меня, обняв себя лапками.
— Какие? — тихо спросила его, чувствуя, что ответ мне, ох, как не понравится.
— Что… если народ лесной и дальше желает оставаться в целости и сохранности, то раз в пятьдесят лет кот-хранитель должен приводить к нему ведьму.
— Зачем? — настороженно интересуюсь у него, чувствуя, как холодеют пальцы на руках.
— Чтобы принести ее в жертву, — тихо прошептал Ростик, не глядя на меня.
— И ты… Меня тоже… — начала я, но сил закончить не было. Зато котик понял, о чем хотела спросить.
Повернулся в мою сторону, глядя прямо мне в глаза. И столько в его взгляде было тоски и сожаления, что я не выдержала и тихо заплакала, закрывая лицо руками.
— Прости, Настя, — покаялся он. — Я же не знал тебя тогда толком. Да и сейчас еще плохо знаю, но то, как ты ринулась спасать меня от болотного монстра… то, как ты с фактически голыми руками напала на него… это… — он всхлипнул, — спасибо тебе. Ты первая ведьма, которая за меня заступилась… после Алены. А Леший… Злым он стал. Каждые пятьдесят лет получая силу, принесенной в жертву ведьмы, он становился все злее и алчнее. Чем больше он получал, тем больше жаждал. А ты… Ты, Настенька, очень сильная. Если бы… если бы у него все получилось, то после тебя мог бы не подпитываться лет двести. Ты прости меня, коли сможешь, — осторожно, боясь, что отвергну, положил мне свою лапку на плечо. — А коли нет, то уйду. Стану отшельником в лесах дремучих… Но избушка присмотрит за тобой, ты не переживай.
— Нет, — покачала головой, — не надо, Ростик. — Всхлипнула, вытирая слезы и поворачиваясь к котику. — Не уходи. Да, ты поступил подло по отношению ко мне, и признаюсь, что это причинило мне боль, но… все совершают ошибки. И каждому нужен второй шанс.
— Настя-а-а-а! — взвыл он, кидаясь ко мне с объятиями. — Спасибо тебе, родненькая! Ты не пожалеешь! Вот увидишь, я ради тебя горы сверну, никому в обиду не дам!
— У-у-у-у! — завыла изба, присоединяясь к Ростику.
— Говорил я тебе, что она хорошая, что поймет! А ты все нет, да нет! — обратился он к ней, радостно теперь улыбаясь.
— Ростик, — пропыхтела я, хватая ртом воздух, — раз… раздави-и-ишшшшь.
— Ой! — взвился он, резко спрыгивая с меня. — Прости.
— Да, — махнула рукой, кое-как восстановив дыхание. Нет, ну а на вас когда-нибудь бегемотик прыгал? Нет? А на меня только что, единственное отличие, правда, в том, что он шерстяной весь и немного вредный. Но все равно какой-то он родной… свой. — Ничего, не страшно, но впредь, пожалуйста, не прыгай на меня так. Ладно?
— Не буду, — кивнул он, спрыгивая с кровати и усаживаясь на стул. — Ладно, Настя, разговоры — хорошо, но пора подниматься. Нам к русалкам нужно, чтобы тебя вылечить.
— К русалкам? И мне тоже? — настороженно интересуюсь у него, аккуратно поднимаясь с постели — бок-то все еще болит.
— Да, тебе тоже. — Уверенно кивнул он. — Во-первых, жемчужина нужна именно для тебя, а значит и аура должна быть ничьей иной, кроме как твоей собственной, ну и… Придется лезть под воду. А без особого заклинания это провернуть просто невозможно. Так что, ведьмочка ты моя новоиспеченная, без тебя в этом сложном и крайне опасном деле никак не обойтись. Так что давай, поднимайся, приводи себя в порядок и пошли. Как раз стемнело. Русалки в это время находятся на другом конце озера, — хмыкнул Ростик, спрыгнув со стула. — Песни поют, дурачатся да заблудших путников за собой уводят.
— Это куда? — не поняла я, удивленно глядя на пузанчика.
— На дно. — Вклинилась в разговор избушка, смешно кудахнув.
— А они?.. — скрестила руки на груди, намекая на последствия.
— Нет, — отрицательно покачал головой Ростик, смешно виляя пухлым задом в сторону двери, — они их не топят.
— А для чего им тогда заплутавшие путники? — не поняла я.
— Отчетность у них. Норму выполняют. Водяной требует, они и стараются. Утянули на дно, показали, мол, вот, смотрите, я выполнила приказ. Ее в список занесли, что, таки, да, все чин чином, утопленник, вроде как, имеется, значит, норма месячная выполнена. Ну, русалки после этого сразу же этого самого путника на берег и возвращают, заведомо напоив водой из живого источника, а затем стерев память. Ну и все… все остаются при своих: путник живее всех живых, да еще и излеченный, коли хворал, а русалки норму выполнили.
— Бюрократия, блин, — удивленно произнесла я, следуя за Ростиком.
— Чего? — не понял котик, повернув ко мне голову.
— Да, — махнула рукой, — не обращай внимания. Так чего, мы идем или как?
— Идем, — кивнул он и скоренько шмыгнул за порог. Туда, где царила беспроглядная ночь.
Тяжело вздохнув, последовала за ним. Знала бы, что меня ожидает впереди, ни за что не сунулась бы на то чертово озеро!
Глава 15
Вышла на улицу вслед за котиком и тут же встала, как вкопанная — темно так, что не видно дальше собственного носа. Ну еще бы, откуда в этом мире электричество и, соответственно, фонари? Правильно! Их тут быть не может! Значит, придется идти вслепую.
— Ростик, — позвала котика, вглядываясь в темноту ночи, — а ты где?
— Ох, непутевая, — отозвался мой пухляш, шустренько шмыгнув ко мне. — Держи меня за хвост, да только смотри, если хоть раз за него дернешь… — и голос такой угрожающе предостерегающий, что у меня невольно мороз по коже пробежал.
— Поняла, — кивнула и, схватившись за… блин, все еще немытый после болота хвост, пошла следом за хранителем.
Шли молча.
Не знаю, почему-то не хотелось ничего говорить, может, это из-за непроглядной темноты, а может… Да кто его знает? Но вот с каждым шагом к живому озеру сердце отчего-то начинало отбивать чечетку, а по спине все время блуждали неприятные мурашки, а пальцы на руках холодели. Я не знаю, что это было, но каждый шаг — словно каторга. Хотелось развернуться и броситься бежать со всех ног в обратном направлении. Лучше уж с избушкой пререкаться, чем… русалки.