Увидев в густой траве сливающиеся с землей старые гнилые доски, Борис понял, что без Генки ни за что не нашел бы так называемую «дорогу». Ее и тропинкой-то можно было назвать с большой натяжкой.
— Вот, по досточкам идите и смотрите в оба, — предостерег Генка. — Места тут нехорошие. Нечисть водится. Заманить может в чащобу, пропадете тогда. Много людей так сгинуло, почитай, вся Камышовка. Да и у нас в селе есть пропавшие. Если увидите что-то непонятное или существо какое страшное, лучше глаза закройте и досчитайте до десяти. Могут голоса всякие из лесу слышаться, аукать, умолять — не сходите с тропинки ни за что.
Генка говорил об этих явлениях так обыденно, будто рассказывал о том, что в лесу растут грибы и ягоды, без тени притворства или сомнения, и Борис понял, что такая уверенность в существовании «нечисти» может быть только по одной причине: он сам, похоже, не раз наблюдал нечто сверхъестественное. Борису вдруг стало жутко. Он устремил тревожный взгляд в глубь бесконечного частокола сосновых стволов, почерневших, растопыривших в стороны острые сучковатые ветки, и ему захотелось домой. Но, конечно же, сказать об этом он никому не мог. Ведь это была его идея, это он привел их сюда.
— Бедный мальчик! — вдруг сказала Маша, обращаясь к новому знакомому. — Кто ж тебя так перепугал? Ты и, правда, в эти страшилки веришь?
— Скоро сама все увидишь, — усмехнулся Генка немного обиженно. — Ну, а мне пора. Желаю удачи! — И, взяв пса за ошейник, торопливо зашагал обратно. Борис с тоской смотрел на их удаляющиеся фигуры. Пес вдруг оглянулся, подергал носом, принюхиваясь, и глухо зарычал, обнажив острые зубы. При этом смотрел он не на Бориса, а куда-то в сторону. Паренек буркнул что-то, подгоняя его. Вскоре оба они вышли из леса, и их силуэты отчетливо выделялись на зеленом лугу, залитом предзакатным розовым светом. Мелькнула мысль, что теперь Генка в безопасности — в отличие от них, оставшихся в сумраке леса, в преддверии наступления ночи.
— Чего мы ждем? — крикнул Сашка Разгуляев и вывел Бориса из оцепенения. — Может, кто-то страшилок пацана испугался?
— Конечно, пора идти, — отозвался Борис и добавил: — Кого может напугать этот местный фольклор? Взрослые придумывают для ребятни, чтобы одни по лесу не шастали. Вперед, до клада Кучума осталось совсем немного! Нас не остановят глупые небылицы!
— Покажет ли нам старый упырь свое сокровище? — сомневающимся тоном и, как всегда, растягивая слова, произнес Витя Сомов.
— Ну а как же? Ведь он будет думать, что я его внук! — Борис подмигнул ему. — Письмо докажет… — Он полез в карман, где должен был лежать свернутый вчетверо конверт и похолодел: письма там не было. Решив, что переложил его куда-то, он проверил все карманы, затем вытряхнул на землю содержимое походного рюкзака и перебрал каждую вещицу — ни единого клочка бумаги! Нигде!
— Что стряслось-то? — поинтересовалась Лера, а остальные с удивлением наблюдали, как Борис расшвыривает вокруг свои вещи.
— Письма нет! — обреченно бросил он в ответ и начал запихивать все обратно. — Я его, кажется, где-то выронил… Как теперь старику доказывать, что я его внук? Если это, к тому же, неправда?
— Да ладно тебе! На месте разберемся, — немного нервозно сказал Сашка. — Скоро стемнеет, а мы еще с места не сдвинулись.
— Иду уже. — Борис закинул рюкзак за спину.
— Старик поверит, — решил подбодрить расстроенного друга Пашка Зубрилов. — Сам посуди: если ты не получал письма, то откуда тебе знать, что оно было? А раз знаешь, значит, ты — тот, кому писал старик, то есть его внук. А то, что он адресом ошибся — сам виноват. Клад — дело такое: кто успел, тот и съел. — И добавил, подумав: — Хотя это, конечно, не честно.
— Ты, Зубрила, наш мозг, — похвалил его Сашка. — Без письма обойдемся.
Вся компания выдвинулась, наконец, ступая гуськом по узкой дощатой тропе, поросшей травой и присыпанной желтой хвоей. Борис на правах вожака шагал первым, за ним — лучший друг Сашка; девчонки шли следом вместе — такие худенькие и узкоплечие, они не мешали друг другу; потом шел Витя Сомов, низкорослый и подслеповатый, ему не разрешили идти последним — мог и потеряться, а Паша Зубрилов оказался в конце. Не прошли и ста метров, как он воскликнул:
— Борис, стой!
— Что у тебя? — переспросил тот, обернувшись.
— Слышу, за нами идет кто-то, — заявил Паша, и все мгновенно остановились, повернувшись назад.
— Не видно никого, — сказала Лера испуганно.
— Ветки похрустывают, слышите? — Зубрилов приложил ладонь к уху.
— Ш-ш-ш, тихо. Замолчите все! — скомандовал Борис и тоже прислушался. И сразу различил в шорохе и поскрипывании сосновых крон, качаемых ветром, отчетливый щелчок, неожиданно гулко прозвучавший в пространстве. За ним еще один. Еще… К ним явно кто-то приближался! Зверь или человек?
— Давайте-ка уйдем с тропы. — Борис сошел с дощатого настила.
— Ты чего?! Генка же сказал: не сходить, — возразил Разгуляев.
— Мы же не знаем, кого там несет. Лучше спрятаться, да поживее. — Борис энергично замахал рукой, подзывая остальных. — Шевелитесь, скорее сюда! Заляжем в кустах и посмотрим, кто появится.
Девчонки сорвались с места, словно до них только дошло, что им может грозить опасность, и нырнули в густые заросли, издав раздраженное, похожее на кошачье, шипение: «Ч-ч-черт, колюч-ч-ки!» Сомов, Зубрилов и Разгуляев последовали их примеру. Едва ветви кустов успокоились, перестав качаться, в поле зрения показался незнакомый здоровенный мужик. Мужик как мужик, бородатый, одетый по-деревенски — вроде бы, ничего пугающего, если бы не одна деталь, которая не сразу бросилась в глаза. Когда Борис это заметил, то прочувствовал на себе, что значит выражение «кровь застыла в жилах». В руках у мужика был огромный топор! В ухо Борису испуганно пискнула Лера, не выдержавшая жуткого зрелища. Маша Малютина выдохнула: «Ужас!»
Мужик шел размашистой тяжелой поступью, шумно дыша. Голова его была низко опущена, взгляд устремлен под ноги — по-другому по этой «секретной» тропе и не пройти. Он не останавливался и не озирался, а, значит, никого не искал. Двигался целенаправленно — возможно, торопился по каким-то своим делам. Вот только на какие дела идут с топором, да еще в спешке? Минуя их укрытие, мужчина вдруг повернул голову в сторону кустов, где они залегли, и Борис порадовался, что вовремя принял решение спрятаться. Взгляд незнакомца показался ему безумным и гневным, но, как заметил Борис с облегчением, вместе с тем — рассеянным, устремленным в никуда. Значит, мужик их не видел. В самом деле, не замедляя шага, через несколько минут незнакомец скрылся из виду. Лишь хруст веток еще долго доносился издалека, постепенно стихая.
— Дровосек, что ли? — Разгуляев первым нарушил тишину, пытаясь говорить спокойно, но его голос все же предательски дрогнул.
— Ага, бегом бежит на ночь глядя деревья рубить! Дрова, наверное, кончились неожиданно, — съехидничала Малютина.
— Вот тебе и заброшенная тропинка, — высказался Витя Сомов.
— И как теперь нам идти дальше? Еще не хватало повстречаться с таким типом в лесу, — нервно сказала Лера и вдруг громко икнула.
Зубрилов прыснул со смеху:
— Что, икота от страха напала? Дома надо было сидеть!
— Вечно ты умничаешь! — огрызнулась она в ответ. — Я же не знала, что тут по лесу будут мужики с топорами бегать!
— Ладно вам, прекратите грызню, — вмешался Борис. — Тип и в самом деле выглядит опасным. Сейчас идти нельзя. Пусть отойдет подальше, подождем пока.
— А потом ночь наступит, и как вообще тогда идти, если даже сейчас эту невнятную тропинку почти не видно? — резонно заметил Сашка.
Вдруг Маша зашипела:
— Тш-ш, там еще кто-то идет!
Все одновременно замерли, испуганно скользя взглядом по сосновым стволам. Вскоре среди деревьев замелькал невысокий темный силуэт, а потом они узнали в нем своего недавнего знакомого, пастуха Генку. Шел он почти на цыпочках, крадучись и таращась по сторонам во все глаза. Борис легонько свистнул и, выглянув из кустов, помахал рукой. Генка вначале аж присел от страха, но, увидев его, поспешил на зов.
— Вот вы где! — воскликнул он громким шепотом. — А я-то струхнул, как этого полоумного с топором увидал. Гляжу, прям за вами следом понесся. Не дай Бог, думаю, натворит чего!
— Он полоумный? Ты его знаешь, что ли? — спросил Борис.
— Еще как знаю! Его вся деревня знает. Прохор это, психбольной. Правда, он обычно-то тихий совсем, ни с кем не разговаривает, ни на кого не смотрит. Ходит, как сонный. Или сидит у дома на завалинке, в небо пялится. Долго может так сидеть, — ответил Генка. — Ф-фу, ну и перепугался я, как увидал у него топор! А рожа какая зверская — от одного вида душа в пятки ушла! И что это нашло на него? Куда поперся-то? Не стоит вам сейчас следом идти. Пойдемте ко мне, мамка моя добрая, разрешит переночевать, ужином накормит.
— Спасибо за приглашение, но мы не можем, — отказался Борис с сожалением. — Мы из дома ушли без спросу, и нас всех, наверное, ищут сейчас. Мамка твоя в полицию заявит, так мы до Камышовки и не доберемся.
— А-а, без спро-осу… А чего? — Генка озадаченно почесал затылок.
— Потому что родители бы одних не отпустили. И сами бы с нами не пошли — некогда им, — пояснил Борис.
— Волнуются, наверное, — кивнул Генка и вдруг потер бедро. — Мамка б меня за такое крапивой отстегала… А чего это они тебя не пускают деда проведать и сами не едут? По-моему, что-то ты заливаешь. Зачем в Камышовку-то идете?
Борис понял, что мальчишка застал его врасплох. Что, если сказать ему правду? Может быть, тогда Генка осмелится довести их до самой деревни? Конечно, придется делить клад не на шестерых, а на семерых, но если верить рассказам Лады Николаевны, там столько богатства, сколько и сто человек не унесут. Всем хватит. И решился. Выложил все про зашифрованное письмо и сокровища Кучума. Как и следовало ожидать, глаза у Генки азартно вспыхнули.
— Ни фига себе! Настоящий клад! А можно с вами?