Хотя где-то в душе Андрей надеется, что создаст национальную компанию с филиалами в каждом городе. От этого никакого резонанса в ноосфере не случится – многие так делают. Но советчики не знают истинного положения дел. Он не может бросить волгоградский бизнес, так как при сомнительной рентабельности его клиенты обеспечивают ежемесячный оборот в несколько миллионов рублей. Это дает возможность перехватываться деньгами и обслуживать кредиты. Возможно, на каком-то участке этой гонки удастся удачно соскочить. Как в фильме «Пираты Карибского моря» – полузатопленная яхта подплывает к пристани, и в момент, когда она уже погружается полностью под воду, Джек Воробей спокойно сходит на твердый берег; а то место, где он только что стоял, скрывается под водой.
Но так бывает только в кино.
Дебиторская задолженность Совинкома составила 30 % оборота. Допустим, Волгопромбанк можно швырнуть. Но другие кредиторы – Второв и Быстровы – узнав о закрытии Совинкома, потребуют немедленно погасить задолженность. И если с первым можно как-то договориться о рассрочке, то Владимир Быстров потребует немедленного возврата своих денег. Не приходится сомневаться, что сценарий будет такой: убедившись в несостоятельности Андрея, ему перекроют кислород, отстранят от дел до тех пор, пока средства не будут возвращены. Удастся ли после такого разбирательства вернуться в компанию – вопрос еще тот.
Обстановка на Экссоне сейчас гораздо лучше, чем была в начале, когда только обосновались на аккумуляторном заводе. Компаньоны сработались, стали одной семьёй. Но объективно Андрей им уже не нужен. И хотя Владимир давно не произносит свою любимую угрозу: «Отправим тебя обратно в Волгоград, а на твоё место возьмем штатного бухгалтера за $1000!», именно сейчас такая перспектива реальна как никогда. Правило примитивной психологии – человек громко заявляет лишь о возможных намерениях, о том, чего нет на самом деле. И упорно молчит о реальном положении дел.
И если сейчас, убаюканный добрым, почти братским отношением Ансимовых-Быстровых, Андрей свернет волгоградский бизнес (и соотвественно перестанет выплачивать Быстровым дивиденды), то этим ускорит свой выход из Экссона (то есть потеряет вообще всё, останется ни с чем). В прошлом году компаньоны считали, что он справедливо получал равную с ними долю прибыли (условно равную – Артур с Владимиром оставили лазейку для получения сверхприбыли; но не суть), так как выполнял функцию нескольких отделов – бухгалтерия, секретариат, менеджер по поручениям, АХЧ, обналичивание, и многое другое, включая то, что являлся ширмой, пробным шаром, им прикрывались от Фарида, пока окончательно не разорвали с ним отношения и не увели у него аккумуляторный бизнес. Это в прошлом. Сейчас, в конце 2002 года, ситуация кардинально изменилась, и Владимир считает (конечно об этом не говорится вслух), что Андрей несправедливо получает 20 % прибыли. Владимир чувствует себя ущемленным и компенсирует упущенную выгоду, навязывая деньги на медицинский бизнес (Совинком) под неоправданно высокий процент. Пока он получает эти деньги, свою долю с медицинского бизнеса, Андрей может быть спокойным за участие в аккумуляторном деле. Как только Владимир лишится этого источника доходов, то сразу найдет повод избавиться от Андрея. Просто такая программа заложена – уменьшение издержек, максимизация прибыли. Всё получится естественно, как само собой разумеющееся.
Поэтому рекомендация «бросить Совинком и уехать в Питер» – это однобокий взгляд на ситуацию, не учитывающий всех аспектов.
Все эти мысли Андрей высказал Тане в максимально доступном изложении, сказав, что не имеет четкой программы и действует по обстановке, полагаясь на интуицию. Главное – сохранить надежный тыл (собственный бизнес – Совинком), и заработать достаточно денег на черный день.
За кадром остались сомнения по поводу личной жизни. Мариам всегда занимала выжидательную позицию по отношению к нему. Ей не подходит сравнение с женой декабриста. По этой причине она не переехала в Петербург, больше года семья существует раздельно. И многое многое другое – вся история их отношений, плюс её семейный анамнез свидетельствует о том, что как только его дела пошатнутся, она откажется от него. Просто останется с ребенком в том месте, где находится и найдет тысячу причин, по которым не сможет приехать к мужу. Поэтому она не выказывает ревность, ей просто не нужно знать, где находится муж – ведь человеку свойственно не забивать голову лишней информацией. А когда настанет «час Икс», такая информация сразу всплывет – измены и прочий компромат.
Озадачиться подбором преданного человека, который пошел бы за тобой на край света, необходимо уже сейчас. Никто из окружения Андрея не обладал нужным набором качеств. Никто, кроме Тани.
Он не стал обсуждать с ней эти радикальные вопросы – ни за столом, ни в гостиничном номере. Ситуация должна созреть. И, в конце концов, наверное, сама собой решится.
Они вышли на улицу через гостиничный выход – Андрей предусмотрительно припарковался там. Он чувствовал необычайную лёгкость, на губах играла сытая улыбка. Хорошо, но мало. Конечно, лучше бы остаться в гостинице, но надо ехать в кафе «Доблесть» – там состоится официальное празднование дня рождения. Семья, друзья, все дела. Времени осталось впритык.
Уже стемнело, и наступившая темнота подчеркивала несуразность того, что вот так взяли и покинули уютный номерок. До Таниного подъезда доехали молча. Это не было той давящей тишиной, характерной для подобных случаев – когда девушку заводят а потом, разгоряченную, в самый такой момент бросают и едут в другое место веселиться. По крайней мере Таня не дала почувствовать Андрею неловкость. Она смотрела на него с любовью, и на прощание, поцеловав, еще раз поздравила с днем рождения, и выпорхнула из машины.
Проследив, как она зайдет в подъезд, он ударил по газам. Кафе «Доблесть» находится в минуте езды от её дома, на улице Чуйкова, в подвале музея Обороны и «Панорамы Сталинградской битвы», но он уже опаздывал. На ходу включил телефон, который до этого держал вырубленным. И первый звонок был от Тани.
– Ты далеко? – услышал он её встревоженный голос, которому аккомпанировало громкое хлопанье двери и торопливое цоканье каблуков.
– У Доблести. Что случилось?
– Проблема, приезжай скорей!
У него было настолько блаженно-умиротворенное состояние, что он даже не успел встревожиться. Развернулся и поехал обратно. Между деревьями блеснул слабый свет луны. Темные стволы вязов, словно стражники, выстроились вдоль Таниного дома. Она ждала его не у подъезда, а в арке. Он остановился, она рывком открыла дверь, и скомандовала:
– Не заезжай во двор, поехали отсюда!
Он задом выехал на улицу Гагарина, и поехал вниз, в сторону Чуйкова. Позвонила Мариам, он ответил, что сейчас через минуту подъедет. Доехав до перекрестка, остановился. До «Доблести» оставалось всего ничего – метров двести.
– Я тебя задерживаю? – спросила она. Отвернувшись, она смотрела в окно, провожая взглядом влюбленную парочку.
– Что случилось?
Она молчала. Он повторил вопрос, добавив, что никуда не поедет, пока не решит проблему. Таня повернулась к нему:
– Я подстрелила этого упырька – Верхолетова.
И умолкла. Андрей остекленевшим взглядом уставился на неё. По телу пошёл озноб, будто обдали ледяным душем. Она опустила солнцезащитный козырёк, посмотрела на себя в зеркало. Затем, вынув платок, стала вытирать им лицо.
– Он караулил в подъезде. Стал домогаться, шантажировать. Я сразу вынула твой пистоль и выстрелила.
Закончив с лицом, она принялась тщательно осматривать свою одежду.
– В смысле? Тот случай, когда он возил Волкорезова? В чем шантаж?
– Наверное, – отстраненно ответила она, вытирая платком свои лакированные полусапоги.
Она никак не походила на нервную растерянную дамочку, которой нужна помощь. Андрей стал разворачиваться:
– Блин… надо же поехать что-то с ним сделать… может добить.
Она схватила его за руку:
– Стой! Не надо!
– Что значит! Он на тебя напал… к тому же у меня к нему… тоже накопились вопросы.
Она потребовала, чтобы он остановился, и ему пришлось прижаться к обочине.
– Так что произошло? Если я правильно понял, этот урод на тебя напал. Значит надо поймать его и наказать.
Она снова отвернулась. Тогда он ласково напомнил, что они теряют время – Верхолетов уже наверное скрылся. Надо ехать сейчас – пока он стоит во дворе задыхающийся со слезящимися глазами и приходит в себя (Андрей в своё время подарил ей газовый пистолет).
– Сама-то как? Глаза не болят?
Взяв её руки, он прижал к губам её дрожащие, холодные пальцы. Ему нравились Танины руки – изящные, женственные, и вместе с тем не лишенные силы. Маленькие безвольные ручонки всегда вызывали у него презрительную гримасу.
В свете фар проезжавшей машины он вдруг заметил красное пятнышко у основания большого пальца.
– Что такое, ты поранилась?
– Думаю далеко не убежит, – неожиданно резко ответила она, отдергивая руку. – Отвези меня к Лене.
Это прозвучало как «Давай сидеть тут и до посинения выяснять наши отношения», и сама ситуация выглядела настолько неправдоподобно и нелепо, что у него закралось подозрение, будто всё от начала до конца придумано, чтобы сорвать мероприятие в «Доблести» и обратить его внимание на такую сторону бытия, как мука разбитого сердца (а почему она не хочет идти искать Верхолетова и вообще изначально почему не разрешила заехать во двор, а велела уносить ноги с места происшествия?)
Тут ему пришла в голову идея:
– Поехали в «Доблесть»!
Она недоуменно посмотрела на него:
– Что-о?! Там твоя жена!
– Ты будешь как будто… девушка моего друга. Да, у меня есть одноклассник, Аркадий, ты типа с ним пришла.
Она возразила – дурацкая идея, и лучше ей поехать к Лене, но он настоял на своём – не хотел бросать её одну в таком состоянии. Аркадия Решетникова, друга и одноклассника Андрея, удалось перехватить у входа в кафе. На тот момент у него не было постоянной девушки, поэтому его появление в компании Тани выглядело правдоподобно. И Аркадий повел себя предельно тактично – любой другой на его месте, пользуясь случаем, якобы «для отвода глаз» провел бы вечер в объятиях и танцах, но он ни разу не притронулся к «своей» девушке.