Очевидно, что в этой ситуации переложение Копиевским на «российский диалект» европейских научных знаний было делом очень непростым. Ему приходилось не только искать русские эквиваленты иностранных ученых слов, принимать решения относительно лексико-грамматических и стилистических норм, но и самостоятельно истолковывать смыслы иноязычных терминов и понятий в процессе переноса их в иноязычную среду. Больше того, чтобы сочинения европейцев были не только поняты его читателями, но и приняты ими, ему нужно было активно вмешиваться в содержание исходных текстов: сокращать, включать добавления от себя и даже видоизменять их содержание. То есть, создавая русские учебные книги, Копиевский выступал не только – и даже не столько – как переводчик в современном смысле слова, сколько как толкователь, компилятор, редактор и автор, причем эти роли в его книгах часто невозможно разделить. И объясняется это не только переводческими традициями того времени. Главная задача Копиевского состояла в том, чтобы европейские знания соответствовали «горизонту ожиданий» российских читателей помимо научного еще и в общекультурном смысле. Или, если употребить используемое в этом исследовании в качестве рабочего инструмента понятие, их следовало «локализовать».
Расположение читателей
Как человек, выросший в мультикультурном и мультиконфессиональном Великом княжестве Литовском и имевший опыт жизни в Московии, Копиевский не мог не понимать, что составленные и изданные им книги могут быть встречены многими их читателями настороженно или даже враждебно. Тем более что, как значилось на титульных листах, они печатались не в Москве и даже не в Киеве, а в каком-то мало кому известном «Амстеродаме». По-видимому, еще лучше он понимал, что они должны были быть благосклонно приняты также и их главными заказчиками: Петром I и Федором Головиным.
В этой ситуации, чтобы добиться расположения и тех и других, он начинает свои книги с увещеваний о том, что они «правильны» по содержанию, то есть безупречны с вероисповедной точки зрения. Настойчивые повторения этих увещеваний обычно содержатся в их введениях, названия которых повторяют традиционные формулы предисловий богослужебных книг Московского печатного двора: «Читателю благочестивому и благоразумному в Господе радоватися, здравствовати и умудрятися», «Читателю благочестивому в Боге радоватися и здравствовати», «Читателю благочестивому и благоразумному в Господе радоватися, здравствовати же и умудрятися» и т. д.252
Одновременно Копиевский на разные лады повторяет, что обращается он именно к православному читателю. Почему-то особенно настойчиво – в предисловии к пособию по мореплаванию Дегафа: «Сие же известно ти буди, православный читателю…», «Веждь о сем, всяк православный читателю…», «Благоизволишь ли, православный читателю…», «Благоизволит ли, православный читателю, вникнуть в сию книгу: обрящеши в ней пречудныя дела Божия…», «Веждь же о сем, всякий православный читателю, яко сия книга полезна есть к обучению и желаемому благоискусству…»253. Другим приемом, который использовал Копиевский для расположения читателей, было прославление «славянороссийского народа» – об этом уже говорилось раньше на примере учебника всемирной истории.
Сокращение
Копиевский не мог не понимать, что читателями его книг не будут поняты и приняты полные дословные переводы пространных сочинений. К тому же у него не было времени и, вероятно, достаточных знаний, чтобы такие переводы подготовить. Поэтому свою задачу он свел к тому, чтобы радикально сократить исходные тексты, донеся до «славянороссийского народа» только их основное содержание. В результате его книги нередко превращались в пересказы и/или компиляции, за которыми оригинальные сочинения едва угадываются.
Показательным примером в данном случае является «Введение краткое», где изложение всемирной истории вместе с географическим описанием Земли и толкованием исторических понятий укладывается меньше чем в семьдесят страниц. При подготовке этого учебника Копиевский явно заимствовал сведения из нескольких латинских сочинений, однако выяснить, каких именно, можно только очень приблизительно (см. об этом в предыдущей главе). Другой пример – его перевод/пересказ книги о воинском искусстве254. В латинском издании трактат Льва VI включает двадцать глав, тогда как в русском их четырнадцать, к тому же содержание некоторых передано в сильно сокращенном виде255. В итоге текст Копиевского получился примерно в двадцать раз короче латинского оригинала256. То же самое можно сказать и о сочинениях, включенных в стостраничное приложение к труду византийского императора («Синопсис вторая или краткое собрание с книги Староволскаго и от разных летописцев, и многих царей, князей, и храбрых гетманов и воинов о деле воинственном, в притчах списано…»): русский текст здесь как минимум в пять раз меньше оригинала Старовольского257. Не является исключением и «Книга учащая морского плавания»: переложение Копиевским на русский язык содержания семисотстраничного труда голландского математика заняло в ней меньше ста пятидесяти страниц258.
Упрощение
Очевидно, что следствием таких существенных сокращений исходных текстов становилось упрощение их содержания. Однако в некоторых случаях, особенно когда Копиевский обращал книгу к юным читателям, это упрощение являлось вполне обоснованным и даже необходимым. Об этом, в частности, он говорит сам в предисловии к учебнику арифметики, представлявшему на тринадцати страницах ряд натуральных чисел и четыре основных арифметических действия с примерами. Здесь прямо сказано, что поскольку книга обращена к детям, в ней содержатся лишь элементарные знания, необходимые для осуществления самых простых вычислений: «…в ней же списано есть пять частей правилных аритметыцких или счотных, ащеже и кратко, но внятно, откровенно и совершенно, яко и малое отроча скоро познает и увесть всяк счот удобее помощию Божиею». Из другого заявления в конце учебника, сделанного Копиевским после представления арифметических действий, также следует, что его книжица предназначена для детей и содержит лишь самые элементарные сведения: «Сицеже чрез все числа преити может отроча в кратце и совершенно познает основание твердое»259.
«Улучшение»
Стремясь к тому, чтобы его книги были благосклонно приняты «славянороссийским народом», Копиевский включает в переводы-пересказы-компиляции сочинений иностранных авторов собственные добавления, «улучшающие» исходные тексты. Задача этих добавлений состояла в том, чтобы максимально приблизить содержание трудов европейских ученых к «горизонту ожиданий» русских читателей.
Одним из наиболее выразительных примеров здесь является процитированная в предыдущей главе вставка в учебник всемирной истории, где ради создания образа Руси как древнейшего и величайшего государства Копиевский обращается к библейским сюжетам. Очевидно, что это неожиданное отступление в тексте учебника, представляющего традиционный для европейской историографии «западноцентричный» рассказ о всемирной истории, должно было компенсировать отсутствие в этом рассказе не только каких-то сведений о прошлом российского государства, но даже упоминаний о нем.
Схожее по своей сути «улучшение», призванное сделать содержание его книги максимально соответствующим «горизонту ожидания» читателей, Копиевский вносит и в «Краткое собрание Льва Миротворца»260. В этом случае он добавляет в свой перевод главку «О народе славянороссийском» (разумеется, отсутствующую в сочинении византийского императора), где Льву VI приписывает слова, этот народ прославляющие: «Славянороссийский народ в велие множество возрасте, народ крепкий и можный, ето же отец мой Василий кесарь греческий, помощию Божию, святым крещением просвети (sic!) и властители по обычаю своему им устави. / Сии славяне древних лет великое разорение делаша в земли греческой»261. Примечательно, что это добавление Копиевский не считает отклонением от точности своего перевода. Во всяком случае, на титульном листе книги он во всеуслышание заявляет, что в ней сочинение византийского императора «от латинскаго языка на славяно российский достоверне преведено»262.
Элементарные знания
Разумеется, Копиевскому не требовалось добиваться расположения читателей к книгам, содержавшим знания научно-технического характера. В этом случае его задача состояла исключительно в том, чтобы в сокращенном и упрощенном виде донести до них основы европейских наук. Поскольку основная трудность здесь заключалась в отличиях специальных знаков, символов и терминов, принятых в России и Европе, свои главные усилия он направил на установление соответствий между ними. Эта задача упрощалась тем, что многие из них, особенно элементарные, были известны его читателям из рукописных книг – преимущественно арифметические, астрономические, геометрические и землемерные263. Сложнее обстояло дело с обозначениями узкоспециальными. В этих случаях Копиевскому нередко приходилось самому изобретать их русские эквиваленты, давая им собственные истолкования.
Числа
Самые элементарные соответствия европейских и российских символов Копиевский дает в «Аритметике», представляя арабские и римские числа в соотношении с их буквенными славянскими обозначениями. Сначала он приводит здесь ряд арабских цифр с их названиями на русском языке, затем – тот же ряд параллельно со славянскими буквенными обозначениями, наконец – ряд римских цифр, еще раз параллельно со славянскими. В последнем случае Копиевский делает примечательное добавление общеобразовательного свойства. Римские цифры, разъясняет он юным читателям, применяются в ученых книгах европейцев – «…Книжных числ всея Европы римских»264.
Очевидно, что все три обозначения цифрового ряда были известны русским книжникам второй половины XVII века265. Однако их наглядное представление в виде таблиц с безыскусными пояснениями помогало закрепить в памяти учеников соотношение славянской системы счета с принятыми в Европе. Эту же дидактическую цель Копиевский преследовал и когда бесхитростно рекомендовал использовать при счете пальцы на обеих руках, не забывая, как в этом случае нужно обозначить ноль: «Всякое число по единому перст знаменует, оник с первом десятой перст изобразует»266.
Малознакомые русским читателям имена, названия и термины Копиевский употребляет здесь только в редких случаях, приводя следом их славянские синонимы и истолкования. Например, для мало кому понятного словосочетания «стол Питагорев» он приводит синоним «лествица умножения перстов» (то есть таблица умножения)267. Как отмечает в этой связи современная исследовательница, использование иностранных обозначений Копиевским свидетельствует о его желании «с одной стороны, дать школьникам разные названия терминов, познакомить с западной традицией, с другой стороны, сделать текст понятнее, адаптировать его именно для русского читателя, ученика…»268.
Летоисчисление и календарь
В ходе сближения России с Европой, стремительно ускорившегося в конце XVII века, немаловажным в практическом отношении было разъяснение читателям различий между русским календарем и календарями европейцев. Это разъяснение далось Копиевскому непросто в силу как давней и запутанной истории способов и порядка исчисления времени, так и причин возникновения этих расхождений. Однако очевидная актуальность этой задачи, судя по всему, не оставляла ему выбора.
В предисловии к учебнику всемирной истории он говорит о двух системах летоисчисления: «историчного» (от рождества Христова) и «еврейского» (от сотворения мира) – и добавляет, что от рождества Христова между российским и европейским счетом времени различия отсутствуют («вся вселенная в летописию соглашается»)269. Однако дальше, не ограничиваясь этими лапидарными сведениями, Копиевский путанно и с ошибками (якобы у римлян год некогда составлял восемь месяцев) пытается пояснить, как сложилось это «согласие» календарей исторически:
Сие же описание времен историчное соглашается с российским сим образом. Егда от соединения престола и кесарства греческаго с римским изыймется на всяк год по четыри месяцы, (имеяху бо римляне долгое время точию по осми месяцы лето) сочетши же греческия олимпиады и период или отворот и круг юлианов, толико тысящеи лет соделает, колико и российский счот. И паки придавши греческому по четыре месяцы на всякое лето от соединения с римляны до Рождества Христова толико лет соделает, колико и европская история или летописие270.
С календарно-астрономическими измерениями времени связана и любопытная вставка в учебнике арифметики – таблица времени восхода и захода солнца «по старому календарю», которая «согласуется с преславным и великим градом Москвою»271. Из этой таблицы следует, что самый длинный день в Москве приходился на 11 июня (восход солнца в 3:24, заход в 8:36 пополудни), самый же короткий – на 24 декабря (восход солнца в 8:30, заход в 3:30 пополудни). Вполне можно предположить, что представление точного времени рассвета и заката в разное время года в столице и ее округе было востребовано не только юными читателями, которым «Аритметика» была адресована в первую очередь.
Меры длины
При переносе прикладных научных знаний особенно часто требовалось соотносить принятые в Европе единицы измерения длины с российскими272. Решению этой задачи должен был помочь один из разделов географического обзора, помещенного в учебник всемирной истории «О помере земном еометрычном». Содержание его Копиевский представляет как «Помер земный, с летописцов изъяснейших зело полезный и по всей вселенней употребляемый»273.
Сначала он знакомит читателей с несколькими европейскими мерами длины (двумя немецкими милями, французской, польской и итальянской), затем приводит различия между ними и наконец дает их соотношение с русскими (верстой и шагом): «1. Миллиаре, сиречь миля немецкая великая, содержит в собе пять тысящ степеней, подвигов 40. Пять верст русских, 5000 степеней» и т. д.274 В некоторых случаях к представлениям европейских мер и сравнениям их с русскими Копиевский добавляет пояснения исторического характера275. Наконец им приводятся более мелкие европейские меры длины (локоть, стопа, ладонь, перст и др.), которые снова сопоставляются с русскими.
В дополнение к представлению единиц измерения конца XVII века Копиевский делает историческое отступление, рассказывая о древнеримских миле и стадии, приводит их величины, сообщает о происхождении этих единиц. Заканчивает же он этот раздел изображением земного круга с указанием длины его окружности и диаметра в милях.