Среди всех слуг леди Гонории единственным таким человеком была кухарка Доркас. Именно к ней, кое-как успокоившись и убрав следы крушения вазы, отправилась Летти Кинг.
– Я так тебе скажу, деточка, – прокряхтела Доркас и поставила перед Летти огромную кружку горячего какао, – за вазу, конечно, тебе достанется от их милости, это как пить дать. Но не думаю, что она тебя выгонит – их милость хоть и мастерица покричать, и все мы это знаем, но отходчивая и почем зря никого обижать не станет…
– Ох, так она эту вазу любила, и надо же мне было именно в нее…
– Да уж, тут тебе не свезло. Небось, за ту, что с дамой и кавалером, хозяйка бы и ругаться не стала. А тут… Но я тебе скажу, Летти Кинг, нет такого слуги, какой бы по молодости не сел бы в калошу хоть раз!
Именно это и хотелось услышать Летти больше всего. Воодушевленная словами кухарки и согретая ароматным какао, она отважилась спросить:
– А что, неужто и с вами такое бывало?
– А как же! – бодро ответила Доркас, отправляя в кастрюлю с кипящим бульоном нарезанные овощи. – Еще как бывало! Вот помню, у лорда Фицроя – мне тогда как раз шестнадцать исполнилось, я на кухне подсобляющей работала, а кухаркой служила миссис Перкинс, упокой господи ее душу… Да, так о чем я? И вот, был у лорда прием, значит, и мне доверили сахарной пудрой шоколадные кексы посыпать, для десерта. А я пудру с солью перепутала, ну и сыпанула не жалеючи, во все шестнадцать порций. Дворецкий, что за столом прислуживал, потом очень потешно показывал, как гости морщились от моей «пудры», но мне тогда, конечно, не до смеху было. Всыпали мне и экономка, и кухарка по полной, и штраф мне вышел немалый. Однако же и места я не потеряла, и видишь – до сих пор работаю.
Поблагодарив кухарку за поддержку и за какао, Летти Кинг отправилась доделывать свою дневную работу, но мысль о том, что утраченную вазу можно попробовать как-то заменить, не оставляла ее. И чем ближе к вечеру, тем более реальной казалась Летти эта возможность. После ужина, выждав, когда все слуги разошлись по своим закуткам, она тихонько пробралась в библиотеку покойного лорда Диспенсера. Летти Кинг окончила шестилетнюю школу и свято верила в силу книг. Там можно найти всё-превсё!
Однако в какой книге искать руководство по изготовлению расписной вазы? Целую вечность проторчала Летти в библиотеке, но не нашла ничего подходящего, кроме увесистого тома под названием «Мозаика и керамика древних шумеров». Полистала, посмотрела картинки и быстро поняла, что и эта книга мало чем ей поможет. Тяжело вздохнув, отправилась Летти спать, справедливо рассудив, что утро вечера мудренее.
Назавтра было воскресенье, а значит – выходной! Летти встала пораньше, наспех перекусила и приступила к осуществлению плана. Одевшись потеплее, она вышла на улицу, прошла несколько кварталов и вскоре оказалась на узенькой неприметной улочке, которая вся состояла из гончарных лавок и магазинов фарфора. Спустя два часа Летти вернулась домой, неся подмышкой огромный глиняный кувшин и пакет с красками для росписи керамики.
Настал самый ответственный этап в исполнении замысла: нужно было изобразить сюжет про рыбную ловлю, и права на ошибку у Летти не было. Ее сбережений едва хватило на один кувшин и дорогие краски для росписи.
Вообще-то, Летти неплохо рисовала. В восемь лет она угольным карандашом на куске картона набросала портрет кота Джампера, и портрет этот до сих пор висит в доме родителей над каминной полкой, в золоченой рамке, и каждому гостю семейства Кингов его гордо демонстрируют. Но то – портрет кота. Сейчас же одним котом не обойдешься. Летти взяла огрызок карандаша и на обороте старого конверта попыталась прикинуть, что она хочет изобразить. Будучи родом из Уистабла, она с детства отлично знала все, что было связано с ловлей, приготовлением и поеданием устриц. Это она и нарисует! Ловцы устриц на берегу моря. Люди, лодки, сети, горы устриц.
Пять часов пролетели незаметно. Только когда за окном стало смеркаться, Летти отложила краски и кисточку. Осмотрела расписанный кувшин со всех сторон и осталась своей работой довольна. Конечно, она смутно догадывалась, что ее роспись будет слишком отличаться от тонкой «зализанной» техники мейсенских мастеров, да и не думала Летти тягаться с ними. И все же лазурное море, серо-голубое небо в белых хлопьях облаков, румяные рыбаки и улыбающиеся жены (некоторые с младенцами на руках), черные просмоленные лодки и горы бурых раковин казались Летти куда более живыми и веселыми, чем скучные дама с кавалером, пьющие свой нескончаемый чай.
Понедельник, вторник и среда пролетели незаметно, и вот наступил четверг – день возвращения ее милости из Шропшира. Летти с утра была вся на нервах и никак не могла сосредоточиться на своих обычных делах, но даже у Воблы язык не повернулся ее упрекнуть. Леди Гонория, устав с дороги, сначала час опочивала в своей спальне, затем скушала неурочный обед, и только в пять часов пополудни спустилась, наконец, в гостиную, чтобы встретить там своего гостя – мистера Родерика Беренса, признанного знатока искусств и собирателя антиквариата. Тут-то погибель вазы и раскрылась.
Летти как раз прибиралась в гостевой спальне, когда из гостиной донеслись хозяйкины крики, а спустя пять минут мисс Клоуз, сверкая стеклами очков, зашла за Летти и медовым голосом молвила:
– Мисс Кинг, если вас не затруднит, подойдите в гостиную. Госпожа хочет вас видеть.
«Что б ты провалилась, вобла сушеная», – подумала Летти и, повесив голову, поплелась в гостиную.
Сказать, что леди Гонория была не в духе – значит, ничего не сказать. Воздев руки, хозяйка дома оглашала гостиную громогласными раскатами своего отнюдь не мелодичного голоса, попеременно то оплакивая убиенную вазу, то обвиняя и порицая ее погубительницу, а мистер Родерик Беренс с видимым удовольствием наблюдал эту сцену. Летти смиренно выслушала все, и безропотно согласилась с тем, что штраф в пять фунтов и три месяца без выходных – это еще довольно мягкое наказание, учитывая тяжесть провинности.
Когда же первая (и самая мощная) волна хозяйкиного гнева улеглась, Летти глотнула побольше воздуху и решилась:
– Чувствуя свою вину за причиненный вашей милости ущерб, я предприняла кое-какие шаги и, возможно… это, конечно, ни в коем случае не замена, мадам, но может быть, вы позволите… можно, я вам кое-что покажу?
Леди Диспенсер удивленно приподняла левую бровь, но милостиво позволила:
– Что ж, несите это ваше «кое-что». Вот, мистер Беренс, какие нынче слуги! Но, увы, такие времена настали, что лучших нигде и не сыщешь…
Летти тем временем со всех ног бросилась в свою комнату, схватила кувшин и, застенчиво краснея, внесла его в гостиную.
– Вот, мадам…
Леди Гонория, осмотрев кувшин, скривила рот скобкой, словно увидела жабу в собственной постели, зато реакция мистера Беренса была удивительной. Он в два прыжка подскочил к кувшину, внимательно рассмотрел рисунок, затем вынул из кармана пенсне, криво насадил его на нос и еще раз изучил роспись.
– Позвольте, милочка… Это вы сами?
– Сама, – еле слышно сказала Летти и уткнулась взглядом в узор на ковре.
– Очень, очень любопытно, – бормотал знаток искусств, едва не утыкаясь носом в рисунок на кувшине.
– Да что тут любопытного, дорогой мистер Беренс! – удивленно воскликнула леди Гонория. – Какие-то детские каляки-маляки!
– О, не скажите, любезная леди Гонория, не скажите! Это же настоящий le primitif!
Затем, отлипнув, наконец, от кувшина, мистер Беренс обратился к Летти:
– Сможете ли вы, милочка, так разрисовать еще несколько кувшинов? Любые сюжеты, какие вам в голову придут! Заплачу по фунту за штуку! Естественно, – спохватился он, – при условии, что это никак не помешает вам выполнять ваши обязанности горничной.
– Право же, я не знаю, сэр… что скажет на это хозяйка…
Леди Гонория, казалось, была потрясена. Она изумленно разглядывала кувшин, который оказался так дорог мистеру Беренсу, и как бы невзначай – чтобы лучше изучить все детали – поставила его на ту самую подставку, на которой стояла погибшая мейсенская ваза.
– Ну что ж, раз вы, мистер Беренс, считаете, что эта маз… эти рисунки чего-то стоят, так пусть уж рисует. К тому же, разрисовав пять кувшинов, мисс Кинг сможет довольно быстро выплатить штраф!
На том и порешили.
Спустя месяц Летти получила пять фунтов за пять новых кувшинов («Ловля устриц» (2 шт.), «Варка устриц», «В таверне “У двух устриц”», «Ловец устриц и его невеста смотрят на закат») и выплатила штраф. А спустя полгода, благодаря собственному трудолюбию и расторопности мистера Беренса, она смогла оставить место горничной и снять в мансарде доходного дома отдельную каморку под студию. А через год уже весь Лондон стоял в очереди за оригинальными кувшинами, горшками и прочими гончарными изделиями с росписью «устричной королевы» мисс Летти Кинг. В доме мистера и миссис Кинг под портретом кота Джампера выросла целая батарея расписных горшков (подарки дочери), а леди Гонория Диспенсер, говорят, убрала на чердак вазу с романтическим чаепитием и заставила всю гостиную изделиями мисс Кинг. Когда собираются гости, леди Гонория широким жестом обводит горшки и кувшины и говорит:
– Вот, господа, все это нарисовала Летти Кинг, а открыли ее мы с мистером Родериком Беренсом!
Кухарка Доркас получила к Рождеству роскошный кувшин с рисунком «Кухня в устричном ресторане», а мисс Клоуз – маленький горшочек с изображением рыбки, подозрительно похожей на воблу. Но даже и такой подарок мисс Клоуз вряд ли заслужила.
С ангелом за руку вверх я взойду…
Гаю Хорбари явился ангел.
Случилось это в стенах «Лондонского и Валлийского кредитного банка братьев Локк».
«Знаем мы такое!» – быть может, скажете вы и припомните дюжину похожих историй. Например, историю о хозяйке бакалейной лавки, которая уверяла, что по средам ей является святая Берта Кентская и сообщает, какой товар лучше пойдет на будущей неделе – апельсиновый мармелад или консервированные анчоусы. Или историю о разносчике газет, которому являлся дух того самого осла, что вывез на своей спине Марию и новорожденного Иисуса из шумного Вифлеема – якобы дух этот так полюбил запах свежей типографской краски, что мог часами сидеть возле корзины с только что отпечатанными листками. Несть числа таким историям, и все же случай Гая Хорбари – особенный.