Следующие дни прошли как в тумане. Похороны Тони, ее матери, забота о Людочке, в чем мне помогала Ира, которая успела познакомиться с ее мамой и даже вместе с ней заняться похудением. Мои бывшие заявили, что будут отцами и Людочке. «Ты же знаешь, Наташа, что из нас получились прекрасные отцы твоему, то есть нашему Ромке». Я знала. И я знала, что на них можно положиться. Но пока мне было очень тяжело. Хотя Людочка держалась стойко. Или не до конца понимала, что мамы и бабушки больше не будет никогда?
На похороны Русалкина я поехать не могла, так как они совпали с днем похорон гораздо более близких мне людей. К тому же на них меня никто не приглашал. Меня не знали ни его друзья, ни его коллеги. Прийти и постоять в сторонке? Лучше я потом одна как-нибудь специально съезжу на кладбище и схожу там в кладбищенскую церковь помянуть раба Божьего Леонида отдельно от других. Конечно, при отпевании Тони и ее мамы я попросила батюшку помянуть и еще одного новопреставленного. Потом из новостей в Интернете я узнала, что Лариса Черенкова присутствовала в умопомрачительном черном платье, бросалась на гроб и рыдала белугой. Камеры снимали в основном ее.
Я сразу же начала собирать документы на удочерение Людочки. Она сама сказала, что этого хочет — после того, как я, как могла, объяснила ей ситуацию.
Неожиданно позвонила женщина-нотариус и пригласила в свою контору. Оказалось, что мне кто-то оставил наследство.
Тоня составила завещание? Почему-то я в первую очередь подумала о ней. Но я не собиралась присваивать себе ничего из ее имущества. Это все будет Людочкино после достижения ею совершеннолетия. Но завещание составил Русалкин — после того, как я спасла его от смерти.
Не имея близких родственников, он разделил все, что имел, между своими знакомыми. Его прибыльный комбинат в равных долях получали трое приятелей. Все решения им предлагалось принимать коллегиально. Также в завещании Леонида Алексеевича отдельно были упомянуты несколько верных сотрудников, домработница, Лариса Черенкова, которая получала деньги на сериал, и я, спасшая ему жизнь. В частности, между нами тремя делились банковские вклады, квартира и машина. Но про машину теперь речь не шла, так как на момент смерти Леонида ее, можно сказать, уже не было — ее уничтожил взрыв, во время которого погибли Русалкин и Тоня. Нотариус предложила нам в течение полугода (до даты вступления в права наследства) подумать, что мы хотим делать с квартирой. Домработница тут же заявила, что вещи Леонида Алексеевича она разберет, квартиру предлагает сдавать, а доход делить на три равные части. Квартира большая, местоположение — прекрасное, состояние — отличное, все необходимое оборудование имеется. Я согласилась. Что ж отказываться от дополнительного постоянного дохода? Лариса подумала и кивнула, и даже сказала, что попытается найти жильцов. У нее «есть связи». И в квартире ей бывать доводилось. Домработница криво усмехнулась, а мне вручила листочек с заранее написанными номерами телефонов — мобильным и домашним — и своими именем и отчеством.
— Ты чего на похоронах не была? — спросила Лариса, когда мы вместе вышли из нотариальной конторы и шли на стоянку к своим машинам.
Я пояснила.
— Правильно говорят: деньги к деньгам. То я на один сериал набрать не могла, а то сразу из нескольких мест бабки пришли. И спонсоры сами по себе поперли. Вдруг захотели меня продвигать. Ну почему так?
— Жизнь вообще-то полосатая, — заметила я.
В последнее время в моей жизни была сплошная черная полоса. Хотя как сказать… Я жива и здорова. Сын жив и здоров. Дочка появилась, внучка скоро родится. Бывшие — мои хорошие друзья. Ира, с которой мы познакомились при печальных обстоятельствах, стала близкой подругой и всегда готова прийти на помощь. Звезда сериалов и секс-бомба Лариса Черенкова, имеющая десятки тысяч поклонников, в гости только что пригласила и оказалась вполне нормальной бабой, только несчастной.
Я просто пребывала в паршивом настроении после смерти Тони, с которой мы дружили столько лет, и Русалкина, в отношении которого я, пусть и бессознательно, строила какие-то планы. Наверное, зря. Но все равно хотелось счастья… А синяя птица лишь махнула хвостом.
На следующий день ко мне на прием пришел «покойничек», которого приносили в гробу на несостоявшуюся свадьбу моего сына, в сопровождении какой-то женщины, которую, как мне показалось, я видела впервые. Но я просто ее не запомнила. Она тоже присутствовала на свадьбе — в рядах обманутых вкладчиков.
— На осмотр? — спросила я.
— Нет, поговорить.
Они оба опустились в кресла напротив. «Покойничек» сказал, что его больше ничто не беспокоит, он мне очень благодарен. Он пришел в качестве сопровождающего — привел женщину, которая хотела со мной побеседовать о свадьбе моего сына.
— Да, в общем-то, свадьбы не было, — сказала я.
— То есть как? — удивилась женщина лет шестидесяти пяти, представившаяся Алевтиной Борисовной. — Ваш сын женился или нет?
Я вкратце описала ситуацию.
— То есть ваш сын с этой девицей больше не живет?
Я покачала головой.
— И не собирается?
— Нет, они расстались.
— Это меняет дело. Мы просто не хотели осложнять жизнь вам, Наталья Николаевна, и вашему сыну. Вы ни в чем не виноваты перед нами. И…
Женщина замолчала в задумчивости, «покойничек» сказал, что пойдет покурить. Я не представляла, что они — то есть Алевтина Борисовна — собрались мне рассказать.
Оказалось, что Алевтина Борисовна пришла на свадьбу моего сына — то есть дочери пирамидостроителя, от которого пострадала она сама и группа обманутых вкладчиков, — с запасом соли.
«А ведь точно! Была в коридоре рассыпана соль!» — вспомнила я. Администратор понять не мог, кто ее там рассыпал в таком количестве.
По словам Алевтины Борисовны, они с другими женщинами вспомнили о старинной русской примете — если бросить соли в туфли невесте, то она всю жизнь будет с мужем плакать. Да и Валентину Петрову хотелось высказать все, что они о нем думают — хоть душеньку отвести. Пусть потом дочь его всю жизнь обвиняет за то, что свадьбу ей испортил.
— А откуда вы узнали, что Петров будет на свадьбе? Вы же знали, что он сидит?
— Женщина какая-то позвонила. Не мне, а еще одной нашей. Вы ее не знаете. А потом старшей нашей — председателю — сообщение пришло. У нашей группы обманутых «Анастасией» и председатель есть, а сын у нее хорошо в компьютерах разбирается. Он и создал то ли сайт, то ли сообщество в Интернете. Я в этом совершенно ничего не понимаю, как и большинство наших. Пирамиды-то когда были? Тогда же еще компьютеров не было или были у избранных, а не так массово. Наши дети или внуки по нашей просьбе всю появляющуюся по пирамиде информацию просматривают, с другими обманутыми вкладчиками обмениваемся. Но мы сами по старинке друг друга оповещаем — мы же сдружились за эти годы. Правильно говорят: нет худа без добра. Деньги потеряли, нервы, а людей хороших встретили. Я одна живу, заболела — не детям звоню, а подругам по группе этой. И с другими, пострадавшими от «Анастасии», мы часто вместе собираемся, в театр ходим, просто погулять. В нашем возрасте общение очень важно. Ну, а тут и звонок, и сообщение в этот Интернет. Мы собрались, долго обсуждали, что делать будем. Этого мерзавца к дочери на свадьбу из тюрьмы отпускают! Вообще весело было…
Алевтина Борисовна от души улыбнулась.
— Вы не представляете, сколько предложений наши высказали! Остановились на «покойнике», соли набрали, а потом решили по ходу дела действовать. Дети строго предупреждали, чтобы только ничего не ломали, не крушили, тарелок не били. Это ресторанное. Но мы же все понимаем! Зачем нам ресторанное бить?
— Но кто звонил, вы так и не выяснили?
— Она не представилась, а наша и не спросила. И сообщение в Интернете было без подписи. Какая подпись? Там вообще могут быть подписи? Или без адреса? Не разбираюсь я в этом, Наталья Николаевна! Как мне сказали, просто объявление появилось. Такого-то числа дочь Валентина Петрова замуж выходит, празднуют в таком-то ресторане в такое-то время. Петров будет лично — отпускают его на свадьбу дочери. Вот мы и пошли незваными гостями.
Я подумала, что путь любого сообщения в Интернете можно проследить. Сама я это сделать не могу, нужен специалист соответствующего профиля. Я не исключала, что это может сделать мой сын, или он знает кого-то, кто может. С другой стороны, зачем? И ведь это сообщение могли отправить из интернет-кафе.
— Что-то конкретное сделать отправитель и звонившая предлагали?
Алевтина Борисовна покачала головой.
— Вы лично знали, как Петров выглядит?
— Я его на суде видела. Близко из наших никто с ним знаком не был. Фотографии его в газетах мелькали — и когда он «Анастасию» организовал и интервью раздавал, и когда его за пирамиду посадили, и когда второй раз, за финансовые махинации. Но второй раз к нам уже отношения не имел. Из наших больше никто никуда не вкладывается. А если Петров чиновника кинул, то так тому и надо. Тут с нашей стороны никаких претензий.
— Вы поняли, что отец невесты — не Петров?
— Да мы такое и подумать не могли! Лично и близко его никто не знал. Вроде похож. И за столько лет человек мог измениться! И сообщили нам, что его из тюрьмы отпускают. Время, место… Вначале сомнений не возникло. Жену Петрова многие наши, включая меня, узнали. Она в свое время просила нас оставить их с дочерью в покое. Вот ее я и раньше близко видела. И кричала она, и плакала. Дочка, конечно, выросла. Но раз жена Петрова на свадьбе — значит, туда попали. И еще он же с разбитой рожей был. Рожа-то у него типичная, зэковская.
Я не думала, что у Елизарова была типичная зэковская рожа, но промолчала.
— Потом наши представление начали.
Я прикрыла глаза. Это представление я не забуду никогда. «Сыграли» свадьбу, называется. Наверное, мой ребенок, если вдруг когда-то еще захочет жениться, пойдет и просто распишется в ЗАГСе или тихо отметит мероприятие дома. Независимо от того, будут у его новой избранницы родственники или нет. Даже если встретит сироту из детдома.