, как безмозглое существо, заточенное в клетку. Над головой Эбби пронесся белый листок бумаги, влекомый могучими воздушными течениями.
Мамина машина остановилась у знака, затем повернула на Олбемарл.
Вслед за задним бампером, как собака, гнался еще один листок. Эбби обернулась к школе - с Газона и через галерею неслась целая метель из бумажных листков, и слышались слабые крики. Сердце девушки покрылось льдом от страха. Она направилась на кампус шагом, быстро перешедшим в бег.
Было пять минут пятого. В спортзале тренировались игроки в волейбол -ветер выносил и рвал на клочки звуки из открытой двери; в компьютерном классе мистера Барлоу ученики вовсю отрабатывали свои наказания: в актовом зале репетировали концерт в честь Дня Основателей, а на крыше часовни стояла полуголая девушка и бросала в небо листки.
Один из них пронесся мимо Эбби. Подхватив его, она обнаружила, что это была ксерокопия рукописного письма, начинавшегося со слов: «Дорогая, что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами...» Эбби посмотрела на подпись - «Брюс». Во всем кампусе был только один Брюс -отец Брюс Морган. Она посмотрела вверх и поняла, почему девушка на крыше с загорелыми руками и бледными грудями показалась знакомой.
Несколько учеников и учителей стояли и глазели, а из кабинетов и классных комнат выходили другие. Эбби почувствовала, как земля уходит из-под ног: та, что была на крыше, с трудом подошла к краю, принялась махать руками и кричать, но ветер, бросавший волосы в лицо, уносил слова. Эбби направилась к часовне. Девушка наверху подбросила в воздух опустевшую коробку, где были листки, но ветер не унес коробку - она просто упала вниз, на мостовую, предвещая то, что за этим последует.
Обслуживающий персонал пытался открыть дверь в часовню. Силуэт девушки выделялся на фоне неба. Она держалась на краю, вечер качал ее туда-сюда. Эбби замерла - она не хотела слышать то, что произойдет сейчас, и знала: если подойти слишком близко, она услышит звук и будет слышать его вечно.
Девушка наверху приготовилась - склонила голову, простерла руки к небу, подняла ногу и шагнула в бездну... И тут сзади ее обхватили две руки, подняли из воздуха и прижали к мужской груди. Он с трудом подхватил девушку и исчез с нею в руках, пока спасенная пиналась, попадая ногами в воздух.
Эбби бросилась к часовне, из-под ног у нее разлетались листки, кружащиеся на ветру. Крики стали отчетливее - здание актового зала заблокировало вой ветра, раздававшийся с болота. Дверь у подножия часовни распахнулась, и оттуда, пятясь, вышло несколько мужчин-ремонтников. В их руках билась девушка.
- Дайте мне умереть! Я хочу умереть!!! - кричала Гли.
Спокойная, разумная, скучная Гли, которая ни с кем никогда не ссорилась, потому что не любила драм; которая говорила: «В мире нет ничего, из-за чего стоило бы расстраиваться» и «Плачут только зануды, потому что иначе на них не обращают внимания» теперь выла, визжала, царапала руки мужчин, пинала их по ногам, плевала им в лицо и рыдала. Во время драки ее черные лосины чуть сползли, так что вывалился дрябловатый живот - на Гли выше пояса ничего не было, а на груди стояла надпись «Ради тебя», выведенная черным маркером. Кто-то пробежал с одеялом в руках, задев Эбби.
- Пустите! Я хочу умереть! Пустите! - кричала Гли. Нос Эбби ощутил резкий запах водки, которой несло от девушки. Все тело Гли сотрясалось от рыданий, и надпись «Ради тебя» ходила волнами в такт поднимавшейся и опускавшейся груди. Ремонтники завернули Гли в одеяло, а ее спаситель тем временем стоял в дверном проеме часовни, где было темно, боясь выходить на свет. Это был отец Морган.
- Я люблю его! Люблю! Люблю! - рыдавшая Гли оборачивалась и тянулась к нему, продолжая хрипло и страстно кричать. Эбби ее не узнавала.
Как молитва[23]
Экзорцист обожал корн-доги. Он сидел напротив Эбби в торговом центре «Цитадель» за пластиковым столиком, прикрученным к полу и вдыхал пар, поднимавшийся от заказанных шести сосисок в кукурузной муке. Наконец, экзорцист схватил один из корн-догов: выдернул палочку макнул сосиску в кетчуп и прикончил в два укуса. Активно работая своими огромными челюстями, он откинулся на спинку стула, прикрыл глаза и, наконец, проглотил кусок мяса в кляре, шевеля мускулами на могучей шее.
- Для меня одного существования корн-догов достаточно, чтобы доказать существование Бога, - и с этими словами экзорцист схватил вторую сосиску прожевал и проглотил, и снова мускулы на горле так и заходили. Тем временем Эбби думала, как бы начать разговор, однако собеседник сам пришел ей на помощь: промокнув губы крохотной бумажной салфеткой, он спросил:
- Значит, ты подружка той девушки, которая одержима Сатаной?
Совсем не этого Эбби ожидала, когда набирала номер, указанный в листовке братьев Лемон - «Жрецов веры и фитнеса». Во время звонка девушка держала палец на рычаге, готовясь повесить трубку, если что-то пойдет не так, но к телефону подошел сам Кристиан, и Эбби с облегчением убрала палец.
Сначала они договорились, что встретятся в кафе «Дом вафлей» в Уэст-Эшли, но через пять минут Кристиан перезвонил и сменил место на «Хот-дог на палочке» в торговом центре «Цитадель» - оказалось, он обожал корн-доги. Когда Эбби появилась, Лемон крепко пожал ей руку и сделал заказ. Сама девушка взяла лимонад, хотя не хотела.
Экзорцист оказался громадным - вживую он был намного больше, чем выглядел со сцены, а пластиковый стол над его коленями казался не больше салфетки. На Кристиане была серая толстовка с обрезанными им самим рукавами и штаны на резинке с кричащим розово-зеленым узором кислотных оттенков. Его пояс обхватывал пояс с сумкой такого же кислотно-розового цвета, а с шеи свисали солнечные очки, как у гавайских серфингистов.
- Я не знаю, что с ней, мистер Лемон... - Эбби не хотелось произносить вслух библейские слова вроде «одержима» - это было бы чересчур.
- Зови меня брат Лемон: мистер Лемон - это мой папа. Родители зовут меня Крисом, но не знаю... Меня назвали Кристианом, потому что у всех сыновей - библейские имена, но я оказался незапланированным, так что, когда я вылез из мамы, у нее с папой уже закончилась фантазия. Ха! Наверно, не стоило говорить это при тебе - ты хоть знаешь, откуда дети берутся?
- Мне шестнадцать лет.
- Крутяк! - просияв, Крис Лемон заглотил последний корн-дог и принялся складывать мусор, засовывая одну упаковку в другую, как матрешки, и под конец запихивая их в свой большой стакан из-под Кока-колы. После этого он достал из поясной сумки влажную салфетку и вытер свои кончики пальцев, каждый размером с лопату. - Я не хотел бы тебя шокировать... Что ты знаешь о демонах?
- Демонах? - переспросила Эбби.
- Демонах, бесах, нечистых духах, инкубах, суккубах, тварях преисподней... Они по-разному называются.
Эбби оглянулась, надеясь, что никто не слушает его бред. Вокруг клиенты «Цитадели» шли по своим делам, совершенно не замечая беседу за столиком в углу «Хот-дога на палочке».
- Почему вы считаете, что с Гретхен демон? - спросила девушка.
- Я обладаю даром различения духов! - ухмыльнулся брат Лемон. - Мои братья думают, что это Илия их видит, но я тоже умею. Я вижу демонов постоянно - каждый день по крайней мере трех-четырех! Братья меня пилят но это же братья, в конце концов - они дразнят, пилят, задирают... такая у них работа, видимо. У тебя есть братья?
- Нет
- Не пойми меня неправильно - я своих братьев люблю, но они так ведут себя, будто я ничего не понимаю, только потому, что младший. А знаешь, почему? Все наше шоу держится на мне! Они все - сильные ребята, но только у меня так отлично очерчены мышцы! Братья просто завидуют моей бицухе! -он согнул руку, напрягая бицепс размером с футбольный мяч. Тот задрожал у его лица.
- Видимо, я ошиблась, - Эбби встала и сняла сумку со спинки стула.
- Нет, погоди-ка! Ты же приехала в такую даль, скажи хотя бы, я угадал? -улыбаясь, брат Лемон наклонился вперед и понизил голос: - Она ведь правда одержима Сатаной?
Эбби покраснела.
- Нет ничего стыдного в том, чтобы просить помощи. Со мной такое бывало: ты сталкиваешься с чем-то сильнее тебя, сильнее всего, что ты видел до сих пор, чувствуешь себя потерянным, нуждаешься в помощи, ищешь кого-нибудь, кто знает способы духовного противостояния Врагу... Я прав?
Оставаясь на месте с сумкой в руках, Эбби кивнула.
- Я умею слушать, - брат Лемон улыбнулся, похлопав по столу.
Эбби медленно села и заговорила:
- Я не знаю, почему вам позвонила, на самом деле... Просто вы сказали, что что-то увидели, и это как-то отозвалось во мне... а потом я нашла вашу листовку и... Наверно, мне было так грустно, что я позвонила. Мне очень не хотелось идти, но как-то невежливо было кидать вас, когда сама обратилась...
- Ты все правильно сделала, - брат Лемон ободряюще сжал ее предплечье, оставив синяк. - Значит, первым делом надо убедиться, что она действительно одержима. Тут, знаешь ли, легко ошибиться - люди часто думают будто кто-то одержим бесами, но на самом деле это их Враг вводит в заблуждение.
- Ну... Гретхен очень сильно изменилась. Раньше мы были лучшими подругами, и она была такой хорошей... но сейчас она просто ужасная.
Сказав это вслух, девушка почувствовала укол совести - говорить о Гретхен такое казалось предательством. Брат Лемон склонился к ней над столом, проявляя чрезмерный интерес, и Эбби стало неловко. Она опустила глаза, водя пальцем по желтому пластику.
- Тебе страшно, потому что Врагу не нужна открытость между нами - ему надо, чтобы мы стеснялись и оставались одни, - сказал брат Лемон. - Дай мне помочь тебе. Можно, я буду задавать тебе вопросы?
Эбби кивнула.
- Хорошо. А ты просто честно на них отвечай, и все. Ладно?
Эбби снова кивнула - говорить она не могла, так в горле пересохло. Он воспринимал ее всерьез! У девушки было чувство, что она ступила на дорогу, с которой нельзя сойти и забыть. Сердце колотилось о ребра, стало даже трудно дышать.