Гретхен сунула свои руки, теплые и взмокшие, в руки Эбби.
- Не знаю, почему ты всегда меня спасаешь, - продолжала она, - но я каждый день себе повторяю: наверно, это потому, что моя жизнь чего-то да стоит. Они нас не разлучат, что бы ни произошло. Ты никогда не бросала попыток меня выручить. Эбби, я люблю тебя. Ты - моя лучшая подруга, мое зеркало, мое отражение. Ты - это я, ты - все, что я люблю, и все, что ненавижу, и я никогда тебя не брошу.
Позади медленно проехала полицейская машина. Гретхен замолчала, и они обе смотрели, как она прокатилась мимо.
- Помнишь четвертый класс? - спросила Эбби, с трудом выговаривая слова. - Мой день рожденья на катке «Редвинг»?
Гретхен задумалась и вспомнила:
- Мама заставила подарить тебе Библию!
- Никто не пришел, и я готова была под землю провалиться. А ты в последнюю минуту появилась и все исправила.
Полицейские вернулись и на этот раз остановились за их машиной, не выключая двигатель.
- Что было в пляжном доме? - продолжала Эбби. - Все кажется таким реальным, но остальные говорят я все выдумала. Мне нужно знать, это правда было или это просто... единороги.
Гретхен охватила лицо Эбби ладонями, притянула ее к себе так, что лбы соприкасались, и ответила:
- Это не единороги. Тебе нужно рассказать мне все, потому что ты -единственная, от кого я могу это выслушать и не сойти с ума. Мне нужно знать все.
Эбби заговорила. Она продолжала говорить, когда показалась вторая полицейская машина, когда их обеих усадили на заднее место, когда они ждали миссис Риверз в полицейском участке, когда они приехали домой.
После продолжительных споров мама Эбби позвонила Лангам, и мистер Ланг купил авиабилет на следующий день. Ночь Гретхен и Эбби провели в комнате последней и проговорили до утра.
Разговор пришлось на время прервать, только когда наутро прибыл утомленный мистер Ланг. Он разразился тирадой насчет того, что он сделает с Гретхен и Эбби при первой же возможности. Подождав, пока отец Гретхен выдохнется, папа Эбби сказал:
- Пони, я думаю, хватит уже их мучать. Давай на этом остановимся и дадим девочкам писать, а если смогут платить по телефонным счетам, то и звонить. Неужели ты не видишь, как они страдают?
Эбби и Гретхен говорили всю дорогу до аэропорта. Вернувшись домой, Эбби написала письмо, и тем же вечером в 11:06 зазвонил телефон. Они продолжали звонить, писать письма, делать друг для друга музыкальные миксы с яркими обложками из оберточной бумаги, или с рисунками серебряными и золотыми чернилами, записывать между песнями друг другу сообщения. Они пересылали друг другу выпускные альбомы, чтобы каждая подруга оставила там свою подпись, заворачивали рулоны туалетной бумаги в обертки и приклеивали к ней марки, желая проверить, доставит ли их почта по адресу (доставила!). Они продолжали посылать друг другу огромные открытки на дни рождения, коллажи, странные сладости, бутылки «Bartender’s Friend» с искусственной пеной, дурацкие брелки, открытки «Мои соболезнования» (в тех случаях, когда необходимости в этом совершенно не было). Каждый раз, когда волейбольная команда Черри-Хилл-Уэст уезжали из города, Эбби отправляла Гретхен дурацкую открытку.
Они продолжали говорить многие годы.
И она была[33]
Экзорцист провел в тюрьме восемь месяцев, но свидетелей против него так и не нашлось. В конце концов, ему предъявили набор мелких обвинений и подогнали приговор под отбытый срок, он вышел на свободу и исчез. Эбби всегда хотела написать ему письмо и несколько раз начинала это делать, но не знала, куда его отправить. Некоторое время спустя, как обычно, жизнь ее закрутила, и осень 1988-го стала чем-то далеким.
Началось все с мелочей: один раз Эбби пропустила звонок из-за выездного матча. Потом Гретхен забыла написать ответ, и продолжала забывать дальше, потом подруги были заняты выпускными экзаменами и поступлением в университет. Обе подавали документы в Джорджтаунский, но Гретхен не поступила, а Эбби все равно пошла потом в университет Джорджа Вашингтона.
В университете они переписывались по е-мэйлу из компьютерных классов, сидя перед громоздкими черно-зелеными ЭЛТ-мониторами и медленно набирая по букве. Эбби и Гретхен по-прежнему переписывались, но звонили теперь раз в неделю; на скромной свадьбе Эбби в зале суда Гретхен была подружкой невесты, хотя иногда они не говорили целый месяц.
Иногда два.
Иногда три.
У подруг бывали периоды, когда они обе старались писать чаще, но вскоре эти периоды прекращались - не потому, что случилось что-то очень серьезное, просто такова жизнь. Танцевальные выступления, квартплата, первая настоящая работа, ссоры, казавшиеся такими важными... Нужно подвезти кого-то, надо стирать, продвигаться по работе, ехать в отпуск, покупать обувь, готовить обед на работу - в повседневной суете большое становилось размытым, далеким и маленьким.
Эбби была в Чарльстоне один-единственный раз. В год, когда она нашла первую настоящую работу, ей позвонили - такой звонок каждый слышит два раза в жизни. Она поехала в Нью-Джерси, прихватив платье, отсидела в церкви и отстояла на кладбище, безуспешно стараясь чувствовать что-нибудь, кроме усталости.
Планировалось, что Эбби пару дней побудет с папой, но в первую же ночь она проснулась ото сна, который сама не помнила, почувствовала, что ей надо снова увидеть Чарльстон, и купила билет, когда отец еще не успел проснуться.
Только регистрируясь в отеле «Омни» (теперь «Чарльстон-Плейс») в центре, она поняла, зачем приехала. А дальше пара телефонных звонков - и Эбби уже припарковывала взятую напрокат машину у входа для гостей во «Фрэнк-Хоум». Бодрая девушка сказала, что он ведет сейчас урок тайчи в фитнес-центре. Эбби подошла, заглянула в окно - экзорцист преподавал позу отражающей обезьяны полной комнате людей за восемьдесят. Она стала ждать.
После занятия он помог своим пожилым ученикам собрать кости с пола и спустя больше десяти лет снова оказался перед Эбби. Выглядел он так же, если не считать небольшого твердого пуза и бейсболки, скрывавшей растущую лысину. Вместе с бейсболкой на нем были топик и просторные пестрые штаны, каку Джоуи Буттафуоко. Эбби шагнула вперед и протянула руку:
- Здравствуйте, Крис. Не знаю, помните ли вы меня...
Он рефлекторно взял ее руку, хотя явно этого не хотел:
- Вы - дочь кого-то из моих учеников?
- Я - Эбби Риверз. Я пришла извиниться, что сломала вам жизнь.
На миг он растерялся. Эбби уже хотела ему напомнить, но тут экзорцист вспомнил.
- Я - та... - начала она.
- Девушка с экзорцизмом! - закончил он, и оба закивали. Эбби ожидала, что он в ярости удалится, начнет ей высказывать все или исчезнет, отпустив руку.
- Пойдем, выпьем по смузи, - сказал экзорцист. - У меня в четыре лечебная аквадинамика, а до тех пор я свободен.
Прежде чем Эбби успела опомниться, они уже сидели в «Тэйсти Байте энд Блендз»: экзорцист пил большой смузи «Зеленый дракон» с двойной порцией пшеничных ростков, а она потягивала воду из бутылочки.
- Я пришла вас поблагодарить за то, что вы сделали... что сдались под суд. Вы сами не знаете, насколько вовремя это сделали - меня уже готовились отвезти в Саузерн-Пайне.
- Твои родители этого бы не допустили, - ответил экзорцист. - К тому же, так поступить было правильно. Как твоя подруга?
- Гретхен, - поправила его Эбби. - Она хорошо. Все... сработало. Не так, как я ожидала, но сработало.
- Ну и славно, - он сделал долгий глоток через трубочку.
Эбби сказала, чтобы заполнить паузу:
- Не думаю, что вы будете этим довольны. Она не ходит в церковь и вообще ничего такого не соблюдает... Я, в общем, тоже.
- Кому дело, где ты сидишь утром в воскресенье? - улыбнулся брат Лемон. - Когда меня выпустили, я хотел с тобой повидаться, но мне сказали, что вы переехали, и, учитывая все остальное, писать тебе было бы неразумно. Но видеть тебя снова - знать, что ты выросла, преодолела все - это Божья милость. Где ты сейчас живешь?
- В Нью-Йорке.
- Моя просто обожает Бродвей! Мы смотрели и «Призрака оперы» и «Короля-льва», когда они тут проезжали - конечно, это всего лишь гастрольные труппы, но все равно впечатляет. «Мама Мия!» пока не приезжала. Ты на ней была?
- Ну... музыка хорошая, - ответила Эбби: удивляясь про себя, почему они сидят и обсуждают ABBA?
- Ну: может мы с Барбарой еще съездим туда.
- Я прошу прощения, - сказала Эбби. - За то, что вас посадили в тюрьму, за то, что никогда не сказала «спасибо».
На миг их взгляды встретились. Брат Лемон склонил голову, сделал длинный печальный глоток, и снова поднял лицо:
- Увидеть тебя снова - милость Божья, потому что я должен извиниться. Прости за все, что я сделал и сказал, за то, как я вел себя, за выбор, мной сделанный - прости за все. Я до сих пор вспоминаю тот дом - как я потерял власть над собой и применил насилие к твоей подруге. Я два года тренировался, чтобы занять третье место в конкурсе «Идеальная мускулатура Мертл-Бич», но даже не помню, какая песня играла, когда я выходил. Зато стоит закрыть глаза - и я до последней детали вспоминаю, как стоял над постелью и бросал на нее соль, изображая из себя сурового парня, сосуд гнева Господнего. Полгода в следственном изоляторе «Шериф Эл Кэннон» - это не курорт, но они стали моим искуплением за то, что я позволил демонам гордости, тщеславия и эгоизма овладеть собой. И теперь, видя тебя здесь, я знаю, что поступил правильно.
- Как до этого дошло? Я - хорошая девочка. Вы - фанат мюзиклов. Гретхен была главой клуба по переработке мусора у нас школе. Как мы трое тогда оказались в одной комнате и чуть не убили друг друга? Как это произошло?
- Честно говоря, я не знаю. Единственное, что я знаю - мы не выбираем свою жизнь. У меня через пятнадцать минут аквадинамика, так что давай-ка я подкину тебя до машины.
Они сели в пикап брата Лемона. По дороге он вел банальный разговор про Нью-Йорк: а Эбби отвечала такими же банальностями. На парковке при Фрэнк-Хоум они вылезли, чтобы распрощаться. Эбби сделала последнюю попытку: