— Что ты собираешься делать? — спросил Стив, приподнимаясь на носилках и с трудом прислоняясь к задней стене площадки.
Темные глаза Джонни превратились в две узкие щелочки.
— Впустить их.
До сих пор не пришедшая в себя после сна Андреа обратилась перекошенным от ужаса лицом к Джонни. У нее перед глазами тут же возникла страшная картина последствий расправы бандита с караваном Слоана.
— Мы не можем впускать сюда этих людей!
— Они нам нужны, — возразил Джонни. — Чего мы действительно не сможем, так это перебить своими силами две сотни разъяренных апачей.
— Нет! Ты не знаешь этого человека! — воскликнула Андреа. — Он поубивает нас, как тех людей, ехавших с караваном!
— У нас нет выбора. Или мы позволим ему сделать то, что он намерен сделать, или все умрем. — Подняв правую руку, Джонни закричал: — Откройте ворота!
— Нет, не открывайте! — запротестовал Стив.
Люди, стоявшие около ворот в недоумении переводили взгляд с Джонни на Стива. Джонни, растерявшись, отвернулся и посмотрел на север, откуда теперь уже с бешеной скоростью приближались индейцы. Совсем скоро они окружат их всех: и отрад мексиканцев, и все ранчо.
В двадцати шагах от ворот, лошадь Черного Кота, возглавлявшего отряд, поднялась на дыбы. Черные глаза бандита мрачно перебегали с одного лица на другое. Он молча осмотрел Джонни, а потом по очереди каждого из нескольких десятков людей, целившихся в него со стены.
— Так вот как вы держите свое слово, сеньор Браго?
Пересиливая боль в груди, Стив еще немного приподнялся и прокричал:
— Это я отменил его приказ.
Андреа наклонилась над Стивом и обняла его за шею. В значении этого жеста ошибиться было просто невозможно. Девушка вздернула подбородок и вызывающие посмотрела отцу прямо в глаза.
Губы Матео растянулись в горестной усмешке. Он безошибочно понял этот взгляд. Его дочь совершенно определенно влюблена в светловолосого гринго, который отменил приказ Браго. Это, должно быть, сын того самого негодяя, наставившего ему рога. Единственная дочь отвернулась от него ради чужестранца! И именно этого чужестранца! Он почувствовал, как где-то внутри вспыхнуло было пламя, но тут же погасло.
— Генерал! Индейцы! Их несколько сотен, — произнес Пачио напряженным голосом. Матео резко повернулся в седле как раз в тот момент, когда последние из апачей появились в поле его зрения. Они были уже в двухстах ярдах и выстраивались полукругом, готовые через несколько минут окружить их.
Он посмотрел на Браго и улыбнулся. В глубине его странных холодных глаз мелькнуло восхищение. По телу Матео вдруг разлилось спокойствие и уверенность. Браго завел их в ловушку. Но теперь это не имело значения. Он гордо отвернулся от ворот.
Браго выхватил ружье у Слима и направил его на Вилли Би, стоявшего у ворот.
— Открой ворота! — закричал он. — Открывай их, черт тебя побери!
Вилли Би перевел взгляд с Джонни на Стива и обратно. Джонни взвел курок. Не обращая внимания на хмурый взгляд Стива, Вилли Би подошел вплотную к воротам. Они открылись.
Сдерживая слезы, Андреа уткнулась лицом в грудь Стива. Плакать было поздно.
Забравшаяся на стену Рита тоже внимательно следила за разыгрывавшейся на ее глазах драмой, значение которой понимала лучше всех. Она единственная заметила растерянность, на секунду появившуюся в глазах Матео, и она одна поняла, что он в тот момент почувствовал. Он любил Андреа. Но дочь ясно дала ему понять, что стоит на стороне человека, отец которого опозорил Матео. Он умел скрывать свои чувства от других, но Рита слишком хорошо знала своего мужа.
Удивленная сделанным открытием и обеспокоенная происходящим, она продолжала молча наблюдать.
Возвышавшийся во главе отряда Матео пристально оглядел угрожающий полукруг, быстро превращавшийся в смертельное кольцо. Искривив губы в ироничной усмешке, он посмотрел на Джонни.
— Закройте ворота, сеньор Браго. Нам от вас больше ничего не надо.
Глава пятидесятая
Рита вся напряглась, готовая крикнуть, чтобы Матео заехал в ворота, где оказался бы почти вне опасности. Но он не поступился своими принципами даже перед лицом смерти. Ворота закрылись.
С Матео было без малого пятьдесят человек. Индейцы стремительно окружали их со всех сторон. Черный Кот молча наблюдал за ними, хотя его красивый черный конь готов был от ужаса подняться на дыбы. Рита видела, как муж с бешеной яростью сдерживает животное, как когда-то, много лет назад, смог сдержать ее собственную ярость. Они были в устрашающем меньшинстве, но Матео не придавал этому никакого значения. Он был рожден для того, чтобы погибнуть в сражении. Время и место последнего боя были ему совершенно безразличны. Его называли Черным Котом, но это был черный и могучий барс, живущий по своим собственным законам. Теперь пришло время ему умереть, и он собирался встретить смерть так же, как жил: гордо, красиво, в неравном бою. Не ища защиты у белых, оставаясь во главе преданного ему отряда.
Что-то перевернулось в душе Риты, словно внутри у нее вспыхнул яркий факел. Она молниеносно спустилась со стены и помчалась к маленькой калитке возле только что захлопнувшихся ворот. Не обращая внимания на предостерегающие крики, Рита рванула ручку и, прежде чем кто-либо успел сделать хоть шаг, чтобы остановить ее, выскочила наружу.
— Мама! Нет! Нет! — в истерике закричала Тиа, вытянув руки, будто бы стараясь поймать ее и задержать.
Не обращая внимания на крик дочери, Рита опрометью бросилась вперед.
— Матео! Матео!
Апачи уже завязали бой с его людьми, и Матео нужно было отдавать распоряжения, но, услышав голос Риты, он остановился и оглянулся. Увидев, что она бежит к нему, он медленно пустил лошадь ей навстречу, вытащил тяжелый кольт и направил его прямо в грудь жены.
Рита ничего не замечала, кроме приближающегося мужа, его горящих глаз, красивого, напряженного лица и огромного пистолета.
— Думаю, я должен убить тебя за то, что ты завела нас в эту ловушку, — сказал он.
— Возьми меня с собой.
Он с удивлением обнаружил на ее лице выражение, которого никогда прежде на нем не появлялось.
— Но мы сейчас все погибнем.
— Мне все равно. Я хочу быть с тобой.
Увидев, что генерала отвлекли, Пачио Артега взял командование на себя и перестроил людей так, чтобы они успели выскочить из уже почти захлопнувшейся ловушки. Будучи преданным помощником, он расположил шестерых всадников так, чтобы они защищали Черного Кота с тыла, а сам оставался поблизости, следя, чтобы они делали это на совесть.
Нисколько не удивившись, Матео лишь краем глаза заметил манипуляции Пачио и тут же забыл о них. Его мысли были полностью заняты Ритой, он старался понять значение тех слов, которые она только что произнесла.
Может быть, ему изменил слух? Перед ним стояла Рита, эта разъяренная тигрица, которая издевалась над самим Черным Котом, как только ей выпадала возможность. Сколько раз она предавала его, изменяла ему и в конце концов убедила в том, что золотоволосая негодяйка — его дочь. Сколько раз он клялся, что убьет ее! Это ведь она примчалась в поселок и, спасая свое чадо, чуть не убила его. У него до сих пор ныла шишка на затылке.
И вот теперь в ее огромных голубых глазах блестели слезы, и она умоляла его взять ее с собой на верную смерть. Рита никогда ни о чем не просила, даже забеременев от него. Он силой заставил ее тогда выйти за него замуж, только для того, чтобы ребенок получил имя и место на небесах. Даже деньги он всегда оставлял где-нибудь в укромном месте, чтобы Рита могла найти их только после его ухода, потому что она ни за что не приняла бы помощь из рук Черного Кота.
Сейчас ее глаза были наполнены каким-то новым, необыкновенным светом. Палец Матео уверенно лежал на курке. Да, он хотел убить ее, но не так. Пуля для Риты — это слишком просто. Он хотел сам выдавить из нее жизнь, по капле, постепенно сжимая руками эту прекрасную шею…
Матео убрал пистолет, наклонился и поднял ее на лошадь. Его люди яростно сражались с индейцами. Запах пороха и звуки боя окружали его со всех сторон. Но он не видел ничего, кроме слез, текущих по щекам Риты. Его рука, казалось, сама собой поднялась и осторожно смахнула их с ее лица.
— Но почему именно сейчас, любимая?
Вот против чего она боролась все эти годы, вовсе не против него. Она воевала сама с собой, боясь дать волю своим чувствам. Рита устала от этой борьбы, от того, что страшилась признаться в своей любви к Матео даже себе, но теперь, когда ему грозила опасность, когда он был на волосок от смерти, она решила, что настала пора сказать правду.
Глаза ее вновь наполнились слезами.
— Потому что, — она всхлипнула, — потому что я люблю тебя. И потому что ты — мой муж.
Матео был настолько поражен ее признанием, что не мог произнести ни слова. Никогда раньше они даже не заикались о любви. Их отношения всегда строились на его неистовой ненависти к происхождению Риты и на ее упрямстве и нежелании ему покоряться.
Вокруг бушевало сражение. Падали раненые и убитые люди и лошади. Но Матео ничего не замечал. Думая только о том, что жена все-таки покорилась ему, он покачал головой, взял ее за подбородок и поцеловал. Потом долго прижимал к себе, не в силах поверить в то, что произошло. Наконец, вспомнив, где они находятся, Матео повернулся, посадил ее в седло впереди себя и резко вскинул в воздух сжатый кулак.
— Пора уходить! — Он и так слишком долго продержал своих людей среди этого кошмара. Натянув поводья, Матео закричал, и конь помчался вперед.
Джонни переводил взгляд с Черного Кота и незнакомой женщины на Тиа. Он слышал, как она назвала ее «мама». Но лицо Тиа было совершенно бесстрастным.
Потом Джонни снова обернулся к ковбоям и закричал:
— Прикройте их! Стреляйте, черт побери!
— В кого стрелять? В индейцев или в этих дьяволов в черных колпаках? — в недоумении прокричал Дэп.