— Скотти, мне нужно знать, что это. Посмотри на меня.
Он поднял взгляд.
— Ты видишь эту звезду? — Она щёлкнула по значку пальцем, тот отозвался приглушённым звоном.
Скотти кивнул.
— Я больше не начальник твоей смены, приятель. Я теперь представитель закона, и это очень важно. Так вот, не знаю, отдаёшь ли ты себе в этом отчёт, но за то, что ты будешь отвечать на мои вопросы никакие неприятности тебе не грозят. Собственно, ты обязан на них отвечать.
В его глазах зажёгся огонёк надежды. Ясное дело, он и не догадывался, что она всё это только что выдумала. Нет, она не лгала, она не стала бы наказывать Скотти ни за какие провинности, в чём бы они ни заключались; просто Джульетта была уверена, что такой штуки как правовой иммунитет не существует. Ни для кого.
— Что это такое? — спросила она, тряхнув рулоном.
— Это программа, — прошептал он.
— Программа? Типа как когда мы таймеры программируем?
— Нет, это компьютерная программа. Такой язык программирования. Это… — Он отвернулся. — Нет, не могу! Джулс, я бы прямо сейчас с удовольствием рванул бы в Машинное! Как будто ничего этого не случилось!
Её словно ушатом холодной воды обдали. Скотти не просто был напуган — он себя не помнил от страха. Страха за свою жизнь. Джульетта слезла со стола, склонилась над пареньком и положила руку на его ладонь, лежащую на нервно подпрыгивающем колене.
— И что делает эта программа?
Он закусил губу и замотал головой.
— Всё хорошо. Здесь мы в безопасности. Расскажи мне, для чего она, эта программа.
— Она предназначена для дисплея, — проговорил он наконец. — Но не для индикатора, не для светодиода или точечной матрицы. Я узнаю там некоторые алгоритмы. Каждый бы…
Он на мгновение замолчал.
— Цвет шестьдесят четыре бита, — прошептал он, глядя ей в глаза. — Шестьдесят четыре бита. Зачем кому-то нужно такое количество оттенков?
— Я чайник в этих делах, растолкуй на пальцах, — потребовала Джульетта. Скотти, кажется, находился на грани безумия.
— Ты видела его, правда? Вид на верхнем этаже?
Она наклонила голову.
— Ты же знаешь, где я работаю.
— Так вот, я тоже его видел, до того, как начал есть прямо здесь — работы много, некогда бегать по этажам. — Он обеими руками взлохматил свои светло-каштановые волосы. — Эта программа, Джулс, может делать изображение на экране — ну, как на тех, стенных — реальным, не отличишь от настоящего.
Джульетта какое-то время переваривала услышанное. Затем расхохоталась:
— Постой-постой, но ведь они и передают реальное изображение! Скотти, снаружи стоят камеры. Они снимают всё, что происходит вокруг и передают картинку на экраны, а экраны показывают её нам. Или как? Ты меня совсем запутал. — Она потрясла распечаткой с закорючками. — С помощью этой программы изображение подаётся на экраны? Или я что-то не так понимаю?
Скотти заломил пальцы.
— Да не нужно там ничего такого! Ты говоришь о том, как передать картинку на экран. Да для этого десятка строк кода хватит — я их за пять минут напишу. Нет, тут дело куда сложнее. Эта программа не передаёт картинку, а создаёт её!
Он вцепился Джульетте в локоть.
— Джулс, эта штуковина может создавать новые образы. Она может показать тебе всё, что угодно!
Он со свистом втянул в себя воздух. На несколько мгновений повисла тишина; всё застыло: ни сердца не бились, ни глаза не моргали.
Наконец Джульетта медленно опустилась на корточки, балансируя на носках своих старых верных ботинок, а потом и вовсе уселась на пол и прислонилась спиной к металлической облицовке офисной стены.
— Ну, вот теперь ты понима… — начал Скотти, но Джульетта подняла руку, призывая к молчанию. Ей никогда и в голову не приходило, что вид на экране может быть поддельным. Почему бы и нет… Но зачем?
По всей видимости, жена Холстона обнаружила это. Она-то ведь, во всяком случае, была не глупее Скотти. В конце концов, это именно она додумалась, как добраться до этих материалов. И как бы она распорядилась своим знанием? Поведала бы во всеуслышание и вызвала тем самым общественные беспорядки? Сказала бы мужу-шерифу? Что?!
Джульетта знала только, что сама сделала бы в подобной ситуации, если бы была почти (но не окончательно) убеждена в своей правоте. Она всегда отличалась любопытством, так что не сомневалась, как бы поступила. Не до конца раскрытая тайна терзала бы её, как дребезжанье внутри запаянного механизма или секрет работы какого-нибудь замысловатого прибора. Она бы схватила отвёртку и гаечный ключ и…
— Джулс…
Она махнула рукой — мол, помолчи. В голове всплыли кое-какие подробности, почерпнутые из папки Холстона. Заметки об Аллисон, её внезапном, неизвестно откуда взявшемся сумасшествии. Должно быть, любопытство довело её до этого состояния. Или… или Холстон ничего не знал. Или, может, всё было лишь актёрской игрой с их стороны. Или, может быть, Аллисон защищала своего мужа, отгораживала его от неведомого ужаса завесой притворного безумия…
Но неужели Холстону понадобилось три года, чтобы узнать то, что Джульетта выяснила за неделю? Или он всё знал, и три года лишь собирался с мужеством, чтобы уйти вслед за женой? А может, у Джульетты имеется какое-то подспорье, которого не было у предыдущего шерифа? Скотти, например. К тому же она следовала по хлебным крошкам другого человека, который тоже следовал по хлебным крошкам, а это, как ни посмотри, тропа более набитая.
Джульетта подняла глаза на своего молодого друга — тот обеспокоенно сверлил её глазами.
— Забери это отсюда, — снова повторил он, покосившись на распечатку.
Джульетта кивнула. Она рывком поднялась на ноги и сунула рулон за нагрудник своего комбинезона. Распечатку надо будет уничтожить, вот только пока неясно как.
— Я стёр все свои копии материалов, которые отослал тебе, — сказал Скотти. — Посмотрел — и хватит, больше не надо. И тебе советую сделать то же самое.
Джульетта похлопала себя по слегка оттопыривающемуся нагрудному карману — там лежала флэшка.
— Э… Джулс, можно попросить тебя об услуге?
— Всё, что угодно.
— Разузнай, нельзя ли мне вернуться обратно в Машинное, пожалуйста! Не хочу больше здесь оставаться!
Она снова кивнула и сжала пальцами его плечо.
— Постараюсь, — пообещала она и почувствовала укол вины за то, что втянула бедного паренька в эти малоприятные дела.
8
Наутро Джульетта пришла на работу совершенно измотанная. Ноги и спина ныли после ночного путешествия вниз, в IT; к тому же ей не удалось заснуть ни на минутку. Остаток ночи она провела, ворочаясь с боку на бок в беспокойных думах о том, не сорвала ли она крышку с ящика, который лучше было бы не трогать? Стоит ли и дальше задаваться вопросами, ответы на которые могут оказаться слишком опасными?
Если бы она вышла в кафетерий и взглянула туда, куда обычно избегала смотреть, то могла бы увидеть в распадке между холмами останки двух последних людей, ушедших на очистку — они лежали там в объятиях друг у друга. Может ли быть, что эти двое любящих отдались на волю губительного ветра в жажде того же, за чем гналась сейчас и Джульетта? Страх в глазах Скотти навёл её на мысль, что она, наверно, была слишком неосторожна. Джульетта взглянула на стол напротив, где сидел её новый помощник, ещё более зелёный в этой работе, чем она сама. Парень переводил в компьютер содержимое одной из папок.
— Питер?
Тот оторвался от клавиатуры.
— А?
— Ты был до этого в отделе Юстиции, так ведь? Служил «тенью» у судьи?
Он склонил голову набок.
— Нет, я работал помощником в суде последние пару-тройку лет. А «тенью» я был до того, у участкового инспектора Среднего яруса. Хотел получить эту работу, но возможности так и не представилось.
— Ты вырос здесь, на Верхнем ярусе?
— В Середине. — Он снял руки с клавиатуры и улыбнулся. — Отец был слесарем-водопроводчиком на гидропонных плантациях. Скончался несколько лет назад. А мама — она работает в родильном.
— Да ты что? Как её зовут?
— Ребекка. Она одна из…
— Я знаю её. Я была совсем мелкая, а она уже служила «тенью». Мой отец…
— Он работает в родильном Верхнего яруса, знаю. Просто я не хотел сказать ничего такого…
— Почему? Слушай, если ты если боишься, что я завожу себе любимчиков, то — некуда деваться, признаю себя виновной. Ну а поскольку ты теперь мой партнёр…
— Нет, я не об этом. Я просто не хочу, чтобы ты что-то имела против меня. Знаю, что вы с отцом не…
Джульетта прервала его, махнув рукой:
— Отец есть отец. Просто наши пути разошлись. Передай от меня привет своей маме.
— Обязательно.
Питер улыбнулся и склонился над клавиатурой.
— Слушай, у меня к тебе вопрос. Сама ну никак не додумаюсь.
— Давай. — Он вскинул голову. — Что за вопрос?
— Можешь сказать, почему дешевле послать бумажную записку с носильщиком, чем отправить по электронной почте с компьютера?
— Конечно, — кивнул он. — В электронном письме нужно платить четверть кредита за знак. Недешёвое удовольствие.
Джульетта засмеялась.
— Да нет, я знаю, сколько это стоит. Но ведь и бумага тоже дорогая штука. Да ещё и носильщику надо заплатить. Тогда как электронка, по идее, должна быть бесплатной. Понимаешь? Это же информация в чистом виде. Ничего не весит.
Он пожал плечами.
— Сколько себя помню, всегда было четверть кредита за знак. Не знаю… Да ведь нам выделяют на электронку пятьдесят кредитов в день плюс неограниченное количество в случае чрезвычайной ситуации. Я бы не заморачивался…
— Я и не заморачиваюсь. Просто странно как-то. То есть, я понимаю, почему не у всех может быть радио, как у нас — потому что вести передачу может только один человек за раз, значит, эфир должен быть свободен на всякий пожарный. Но ведь по электронке все мы могли бы послылать и принимать одновременно сколько угодно сообщений…
Питер поставил локоть на стол и подпёр подбородок кулаком.