8 декабря 1920 года русский пароход «Владимир» прибыл в бухту Бакар, откуда был перевезен в лагерь Стринище при Птуи в Словении, где местными властями кадетам были отведены заброшенные бараки для военнопленных, возведенные австрийцами в начале Первой мировой войны. Крымский корпус пробыл в Стринище до конца октября 1922 года, и был переведен в другой отдаленный уголок страны, местечко Белая Церковь, находившееся вблизи румынской границы, где располагалось Николаевское кавалерийское училище. Кадеты, число которых насчитывало к тому времени 579 человек, были размещены в двух каменных трехэтажных казармах. В них он и просуществовал до 1 сентября 1929 года, после чего стараниями югославской Державной комиссии был закрыт по её решению. Часть кадет были влиты в Русский кадетский корпус, другие – в Донской кадетский корпус, расположившийся в другом югославском захолустье, городке Горадже.
В течение девяти лет своего существования в зарубежье Крымский кадетский корпус выпустил из своих стен свыше 600 кадет с аттестатом о среднем образовании и со свидетельствами об окончании 7-го и 8-го классов, что соответствовало установленным образовательным нормам Королевства СХС, предоставляя возможность для поступления в высшие учебные заведения страны. Генерал-лейтенант В. В. Римский-Корсаков оставался его директором до 11 декабря 1924 года, после чего уступил место генерал-лейтенанту М. Н. Промптову, остававшемуся с корпусом до самого его закрытия.
Тогда же в Югославии действовал еще один корпус – Донской императора Александра III, изначально учрежденный в Новочеркасске, и потому затронутый революцией 1917 года в меньшей степени в силу того, что казачьи земли еще некоторое время были свободны от влияния советской власти и общественный уклад жизни продолжался в рамках устоявшихся казачьих традиций.
Только в декабре 1919 года, когда казачьи и добровольческие части были вынуждены сдать наступающей Красной армии Ростов-на-Дону и Новочеркасск, Донской корпус походным порядком двинулся в направлении на Новороссийск, откуда на британских кораблях часть его, без больных тифом и отставших кадет, была эвакуирована в Египет и размещена в окрестностях города Исмаилии возле Суэцкого канала. Там кадеты прожили два года, а в 1922 году кадеты были разделены на две части – младшие классы были увезены в Буюк-Дере, а старшие в Болгарию. Британцы приложили все усилия, чтобы корпус не сохранился в качестве действующего учебного заведения: перед разделением его классов они постарались во чтобы то ни стало закрыть русское военно-учебное заведение на Ближнем Востоке.
В 1920 году в Крыму, до эвакуации инспектором классов Донского корпуса генерал-майором Иваном Ивановичем Рыковским, были собраны все выздоровевшие и отставшие кадеты, проходившие обучение в г. Евпатории и ставшие так называемым «евпаторийским отделением» корпуса. В условиях Гражданской войны Главнокомандующим генералом Врангелем был отдан приказ по казачьим частям о командировании на учебу казачьей молодежи из строевых частей, находившихся на фронте для продолжения образования. С апреля 1920 года евпаторийское отделение было переименовано во 2-й Донской корпус, а генерал Рыковский стал его директором.
Во время крымской эвакуации 2-й Донской корпус был вывезен в Константинополь на пароходе «Добыча», и впоследствии проделал тот же путь, что и Крымский кадетский корпус, – с берегов Босфора до Стринище. Желая не допустить концентрации русских военно-учебных заведений в одном и том же месте своей страны, югославы постарались рассеять корпуса путем отправки Донского корпуса в 1921 году в Билеч, на границе Боснии и Герцеговины. Там корпус оставался еще пять лет, до сентября 1926 года, после чего был снова перемещен в боснийское селение Гораже, где и остался до своего расформирования югославскими властями в августе 1933 года. После закрытия кадеты и персонал корпуса были переведены в Белую Церковь, в последнее остающееся на территории Югославии русское военно-учебное заведение – Первый Русский великого князя Константина Константиновича корпус, продержавшийся в зарубежье до 1945 года и эвакуированный отступавшими под натиском советских войск частями вермахта.
Жизнь и занятия в Донском корпусе на протяжении оставшихся шести лет его существования на югославской земле были хорошо налажены, и приём кандидатов на учебу всегда проходил в условиях тщательного отбора лучших и наиболее способных детей. Корпус состоял из 3-х сотен, к которым были добавлены младший и старший приготовительные классы, а программа обучения в точности соответствовала таковой, применявшейся в системе военного образования в Российской империи, с прибавлением ряда предметов по требованию Министерства просвещения Королевства СХС. С начала 1922 года в Донском корпусе был введен дополнительный 8-й класс, по окончании которого, на условиях успешной сдачи выпускных экзаменов, кадеты получали аттестат зрелости, именуемый по-сербски «великой матурой». Аттестат открывал двери в высшие учебные заведения страны и был официально признан в качестве документа о законченном среднем образовании.
Соседями русских кадет по Белой Церкви на протяжении ряда лет были юнкера вновь воссозданного в зарубежье элитного Николаевского кавалерийского училища, располагавшегося до 1918 года в Петрограде. Приказом № 281 от 2 августа 1921 года по 1-му армейскому корпусу в Галлиполи кавалерийское училище, созданное во время пребывания армии на турецких берегах, было официально переименовано в Николаевское. Тем самым продолжилась прервавшаяся в 1917 году история старейшей военной школы, одним из выпускников которой был сам Михаил Юрьевич Лермонтов.
9 декабря 1921 года, после годового пребывания в Галлиполи, юнкера и персонал училища, погрузившись на пароход «Керсунд», отбыли в Югославию, где со станции Джевждели поездом проследовали до Белой Церкви в провинции Банат. Училищу, в отличие от кадетских корпусов, были отведены казармы сербских войск, носившие имя короля Александра, отреставрированные, но абсолютно пустые. Участник переезда в казармы вспоминал впоследствии: «Радовались все, и офицеры, и юнкера. Да как было и не радоваться: три года Гражданской войны в условиях невероятных трудностей как физического, так и морального значения и после всего этого – целый год в Галлиполи в полной неизвестности о дальнейшем, к тому же, на полуголодном положении. Постепенно жизнь наладилась, и начались занятия. Было получено новое обмундирование из складов Главного командования, юнкера стали заказывать в городе у сапожников красивые сапоги, русские дамы охотно принимали заказы на гимнастерки и бриджи. Очень скоро все юнкера имели достойный вид юнкера Гвардейской школы, конечно не времен славного императорского периода, но все же обращающий на себя взоры, как институток, так и местных девиц… Очень скоро, благодаря общим стараниям, Училище стало образцовой воинской частью… Когда по улицам города проходили эскадроны и команды юнкеров, то нельзя было не любоваться их видом – красивая форма, алые бескозырки, шашки на белых портупеях, при хорошей строевой выправке, все это вместе создавало красивую картину, которой даже мы, сменные офицеры, любовались и гордились»[139].
По прибытии Училища в Белую Церковь его состав был пополнен кадетами, окончившими курс Сараевского, Крымского и Донского корпусов, которыми были укомплектованы младший и старшие приготовительные классы, а первый выпуск в 120 человек состоялся 4 ноября 1922 года. Накануне в Белую Церковь прибыл бывший начальник Училища в бытность того в Петербурге генерал-лейтенант Е. К. Миллер с приказом, подписанным генералом Врангелем о производстве юнкеров Училища в первый офицерский чин. Обстановка оглашения приказа была самая торжественная. Производство проходило в конном строю, максимально приближенное к традиционному производству в былые времена империи. Очевидец события рассказывал о курьезной детали, характеризующей дух училища: «Мне было приказано заменить больного адъютанта и приготовить хор трубачей для участия в церемонии производства… Я спросил начальника училища, какой играть гимн, последний при мне спросил об этом генерала Миллера, который, не задумываясь, ответил: “Гимн у нас только один – “Боже царя храни”»[140].
На другой день, после молебна, состоялась церемония производства, и затем парадный обед в честь лиц, произведенных в корнеты, на которой присутствовали прибывшие с генералом Миллером штабные офицеры и сербские военные во главе с майором Тодоровичем, начальником белоцерковского гарнизона югославской армии. Через некоторое время молодые корнеты разъехались по своим полкам, находившимся на службе по охране границ Югославии, а оттуда стали прибывать из полков добровольцы со средним образованием для зачисления на младший курс Училища.
Несмотря на прекрасную подготовку Училищем офицеров для службы в югославской пограничной страже, правительство этой страны, при бездействии столь часто прославляемого русскими беженцами короля Александра, решило реорганизовать пограничную стражу, и под этим предлогом закрыть Училище, а для начала приказало закрыть в него прием. Последний выпуск Училища, состоявшийся в 1923 году, столкнулся с неожиданной проблемой применения своих навыков и знаний на практике, а по существу, оказался безработным.
Генерал Врангель не мог повлиять на это решение югославских политиканов, а король Александр, по-видимому, не имел желания вступать в конфликт с собственным правительством, дабы не возбуждать антимонархические настроения, грозящие ему потерей трона.
Русское Главное командование пыталось найти выход для молодых офицеров, насколько это было в его силах. Свидетель происходивших событий сообщал: «Предлагалось всем, кто может устроить свою жизнь самостоятельно, поступление в высшие учебные заведения в Праге, на правительственную стипендию, или в составе офицерского эскадрона отправиться на работы по постройке дороги Кральево – Рашка»