Командиру 1-й РНА в конце войны удалось вывести вместе со своими частями помимо прочего и великого князя Владимира Кирилловича в Лихтенштейн, чтобы избежать выдачи советской комиссии по репатриации. Хольмстон-Смысловский направил послание князю Францу Иосифу Лихтенштейнскому, где просил того предоставить убежище для 1-й РНА и беженцев, следовавших с ней.
В августе 1945 года в столицу княжества Вадуц прибыла репатриационная советская миссия. По воспоминаниям барона Эдуарда фон Фальц-Фейна, участвовавшего во встрече в качестве переводчика, «все советские представители производили впечатление самого низкого пошиба». Они настаивали на выдаче всех русских, без различия срока данности их пребывания за границей, и угрожали политическими скандалами, которые в случае отказа в выдаче СССР гарантирует Лихтенштейну.
Однако до 1947 года эта страна так и не согласилась пойти на уступки советским представителям. Более того, Лихтенштейн выдавал на содержание содержавшихся в княжестве на правах беженцев русских 30 тысяч швейцарских франков в месяц, а после оплатил расходы по эмиграции всех желающих в Аргентину, что дополнительно составило более 500 тысяч швейцарских франков.
Правитель Лихтенштейна отказал в убежище лишь князю Владимиру Кирилловичу и его свите, отосланной прочь на следующий же день по прибытии в княжество. После высылки великий князь и его «двор» поддерживали связь лишь с Михаилом Александровичем Семеновым, командиром русского полка «Варяг», обосновавшемся в Баварии, а после перебравшимся в Мадрид.
Известно, что большинство чинов РОА было выдано на основании определения их «советского» происхождения, но старые эмигранты выдаче в принципе не подлежали, и пострадали лишь некоторые из них. Среди офицеров РОА Т. И. Доманов, В. Ф. Малышкин, М. А. Меандров, М. В. Богданов, А. Н. Севастьянов и Ф. И. Трухин были офицерами императорской армии. С той лишь разницей перед белыми эмигрантами, что они либо служили в Красной армии, либо попали туда после пленения во время Гражданской войны. Наиболее тяжелая участь постигла казачьих офицеров. 28 мая 1945 года все они были переданы советским представителям. В их числе было более половины (1430 человек) не подлежащих выдаче старых эмигрантов, что в общей сложности составило 2756 офицеров. Среди выданных союзниками большевикам было 35 генералов во главе с П.Н. и С. Н. Красновыми. Там же оказались и А. Г. Шкуро, Т. И. Доманов, 167 полковников, 283 войсковых старшины, 375 есаулов, 460 подъесаулов, 526 сотников, 756 хорунжих, 124 военных чиновника, 15 офицеров санитарной службы, 2 фотографа, 2 священника, 2 дирижера, 2 переводчика и 5 офицеров связи РОА.
В действительности, за исключением не явившихся, покончивших самоубийством, бежавших и убитых, представителям советского командования было передано 2146, из которых 68 % составляли старые эмигранты. Большинство из них было расстреляно еще в Австрии в 1945 году.
Чины Русского корпуса в большинстве своем избежали выдачи. Основной контингент корпуса (охранной группы) составили офицеры, солдаты и казаки Русской армии П. Н. Врангеля, прочно осевшие в 1921–1922 годах в Югославии и Болгарии. Примерно 10 процентов от общего числа добровольцев составляла русская молодежь, выросшая вдали от родины. Циркуляры о наборе добровольцев рассылались по русским военным организациям и в других странах – в Германии и Протекторате, Польше, Франции, Греции, Италии, однако число призванных из этих стран было невелико.
С сентября 1943 года корпус пополнялся также за счет добровольцев из числа русского населения Буковины, Бесарабии и Одессы – территорий, аннексированных в 1941 году Румынией. Из этого контингента, составившего почти половину всего корпуса, удалось сформировать еще два новых полка. Кроме того, незначительное пополнение прибыло из лагерей военнопленных с Восточного фронта.
Всего же за годы войны через Русский корпус прошло свыше 17 тысяч человек. С начала 1944 года части корпуса сдерживали наступление партизан И. Б. Тито почти на всем протяжении сербохорватской границы, а осенью вместе с отдельными немецкими подразделениями отражали наступление поддерживаемых югославскими партизанами войск советской 57-й армии, неся при этом большие потери. В ходе этих боев из отдельных батальонов и рот корпуса были созданы полноценные действующие полки под русским командованием – 1-й казачий, 4 и 5-й сводный. Капитуляция Германии застала корпус в Словении. В течение четырех дней подразделения корпуса смогли по отдельности прорваться в Австрию, где 12 мая в районе Клагенфурта капитулировали перед английскими войсками. К этому времени в составе Русского корпуса оставалось 4,5 тысячи человек.
Любопытен пример и еще одного антибольшевистского военного формирования, возглавляемого русским военным эмигрантом. В Словении началось развертывание батальона в полк «Варяг». Личный состав комплектовался из эмигрантов и советских военнопленных, которых набирали в лагерях на территории Германии и оккупированных ею стран. Один из батальонов полка формировался в Силезии. Общая численность достигала 2,5 тыс. солдат и офицеров. Командиром полка был назначен полковник М. А. Семенов, а его помощником – майор М. Г. Гринев. Организационно полк Семенова вошел в состав группы генерал-майора А. В. Туркула, являвшейся номинально частью Вооруженных сил КОНР. После капитуляции Германии личный состав полка был переведен на юг Италии в лагерь военнопленных около городка Таранто, откуда часть бывших подсоветских граждан была выдана большевикам, а остальные, вместе с военнослужащими словенских и сербских формирований, – партизанам Тито. Лишь небольшая группа лиц, присоединившаяся в последние дни войны к Русскому корпусу, избежала выдачи.
Таким образом, после Второй мировой войны русские воинские формирования так никогда уже более не возродились. Давние замыслы военной эмиграции свергнуть коммунистический режим в СССР потерпели сокрушительное поражение, а участникам этой борьбы от оставшихся в стороне от нее пришлось выслушать немало упреков в ошибочности их выбора.
6.4. Проблематика национальных движений эмиграции и их взаимодействие с правительством Третьего рейха
Генерал Краснов в очередной раз пережил крушение своих надежд, связанных с победой над большевизмом. Многие исследователи склонны видеть в нем радетеля о нуждах казачества, не стеснявшегося в средствах достижения цели, в том числе и в тактическом союзе с нацистами. Правда, давнее германофильство Краснова, ставшее особо заметным еще на полях сражений Добровольческой армии с большевизмом на Дону, развилось с годами, проведенными в Германии, до невероятных размеров, а любовь к стране проживания и германскому образу жизни плавно была перенесена и на новое нацистское правительство, пришедшее к власти в 1933 году. Красноречивым примером является искреннее письмо поддержки Краснова к Гитлеру по поводу неудавшегося на него покушения 20 июля 1944 года. В нем, в частности, говорилось: «Вождь! Казачьи войска, перешедшие на сторону Германии и вместе с ней сражающиеся против мирового еврейства и большевизма, с глубоким негодованием и возмущением узнали о гнусном и подлом покушении на Вашу жизнь. В чудесном спасении Вашем они видят великую милость всемогущего Бога к Германии и казакам, Вам присягнувшим, и залог полной победы Вашей над злобным, жестоким и не стесняющимся в средствах борьбы врагом. Казаки усугубят рвение своего служения для спасения Германии и Европы от большевистской заразы. Живите многие годы, наш Вождь Адольф Гитлер. Генерал от кавалерии П. Н. Краснов».
Чисто практическими соображениями это письмо 75-летнего генерала, находящегося на закате своей жизни, объяснить трудно. Автор склонен считать, что здесь явно проявилось чувство искреннего уважения и развившееся с годами чувство восторженного обожания германского руководителя, кем бы тот ни был – от кайзера до канцлера. Ведь влечение к эпистолярному жанру у генерала Краснова возникло еще в царствование Вильгельма II в 1918 году. Петр Николаевич направил несколько писем германскому императору из охваченного кольцом большевистских войск Дона, в которых атаман выражал свою уверенность в преданности казаков своим германским союзникам. Письмо к германскому руководству первой половины 1940-х годов также было написано в торжественном и возвышенном духе.
На оккупированной территории СССР штабом походного атамана С. В. Павлова было подготовлено конструктивное обращение к германскому правительству. В его тексте, содержались пункты следующего характера. «1. Немедленно освободить из всех лагерей военнопленных казаков всех войск и направить их в штаб Походного атамана. 2. Отпустить в распоряжение Походного атамана всех казаков, находящихся в Германской армии… 4. Отозвать хозяйственных комиссаров с территории казачьих земель, и производить снабжение Германской армии за счет продовольственных ресурсов казачества только на договорных началах… Донской Походный атаман ставит Германское правительство в известность: 1 – Воссоздаваемая Казачья Армия имеет свою историческую форму, прежние знаки военного различия, 2 – Донское Войско имеет свой национальный флаг: синяя, желтая и красная продольные полосы, 3 – Донской герб – олень, пронзенный стрелой. До времени созыва Войскового круга и создания Войскового правительства возглавителем Дона является Походный атаман»[180].
Свое понимание военной ситуации и отношение казачества к приходу германских войск в Россию Краснов выразил в личной переписке с Власовым: «Казаки, как только немецкие войска подошли к их Землям, всем народом перешли на сторону Германии и, вооружаясь, чем попало, создали казачьи полки и сотни, сражались плечо к плечу с немцами, как при наступлении Германской армии, так и при отходе ее из пределов СССР. Германское правительство оцепило это добровольное сотрудничество с войсками. Оно признало казаков своими союзниками, а 10 ноября 1943 года объявило, что оно признает права казаков на их земли, кровью и трудами предков завоеванные, и их права на самобытность существования, то есть создание своих полков со своими казачьими начальниками и управление своими Атаманами. И цели – уничтожение большевизма в России, и средства – тесное сотрудничество для того с Германией, у Вас и у казаков – одни и те же. Какая же тут может быть размолвка? Если бы военные обстоятельства не прервали наших переговоров, мы бы с Вами договорились, и пошли бы, как и надлежит идти, как всегда шли русский солдат и казак. Нашей кажущейся размолвкой воспользовались большевики. Через своих агентов и заблудших казаков, авантюристов, личное честолюбие и выгоды ставящих выше блага Родины, они сеют смуту, говоря, что казакам следует отойти от своих вождей и начальников, идущих с немцами, и перейти к Вам, делающим Русское дело без немцев. Они возбуждают ненависть к немцам, подрывают доверие к Германской армии. Они говорят, что в Штабе Казачьих Войск и в станицах засели заскорузлые старики, которые только и думают подвести Казачество под протекторат Германии, и одновременно распространяют волнующие казаков слухи об успехах Вашей армии, подошедшей к самой Москве?! Все это ни Вам, ни казакам не на пользу. Это нужно только большевикам. Хорошо зная чаяния к