В этот день, одевшись потеплее, поскольку январь выдался холодным, Ребекка сидела на скамейке у замерзшего пруда поместья Ротфельзов и наблюдала за вверенными ее заботам ребятишками — трехлетним Патриком, пятилетней Кристиной и шестилетней Колеттой, — которые учились кататься на коньках. Через двадцать минут они вернутся домой. Потом девочки будут заниматься музыкой, а затем — итальянским с преподавателем, приходящим по вторникам и четвергам. Патрик же останется с ней. В четыре часа по средам и пятницам приходил учитель русского языка и после урока с детьми занимался еще час с Ребеккой. К этому времени девушка уже освоила испанский, итальянский и французский и теперь делала столь же впечатляющие успехи в русском. А вот немецкий с его горловыми звуками давался ей с трудом.
Вечером из Буэнос-Айреса для участия в деловом ужине в Сент-Морице приедет Александр, после чего ему предстояло вернуться в Париж. Хотя они и разговаривали по телефону ежедневно, видеться им приходилось нечасто, и сейчас Ребекка всей душой рвалась в Сент-Мориц, чтобы хоть немного побыть рядом с любимым. Однако его положение главы крупной компании, напряженный график, а также добродетельно-требовательный подход к их отношениям делали эту встречу невозможной. И Ребекке оставалось лишь согласиться с таким положением вещей, точно так же как она приняла тайный характер их встреч. «Когда настанет время соединить наши жизни, родная, об этом узнает весь мир», — сказал он ей, а до этого момента об их любви должны знать только они, а также ограниченный круг избранных: Ротфельз, его жена Николь, Жан-Пьер Роден, телохранитель Александра, следовавший за ним повсюду, словно тень, и выполнявший все его поручения.
Правда, существовал еще один человек, для которого отношения между Ребеккой и Александром не являлись секретом, — леди Клем. Она познакомилась с Александром, когда навещала Ребекку в доме Ротфельзов в сентябре. Затем встретила его еще раз, в Лондоне, в Альберт-Холле, на благотворительном вечере по сбору средств в пользу клиники «Бэлмор». Тогда Александр сделал фонду весьма щедрое пожертвование, оговорив при этом, что оно предназначается в основном на нужды Юры.
В третий раз они встретились еще через несколько месяцев, когда Клем опять навестила Ребекку в Невшателе. К этому времени роман между Ребеккой и Александром уже был в самом разгаре. Девушка призналась ей в своих чувствах к прекрасному Александру, но при этом умоляла держать все это в секрете, даже от Николаса:
— Брат слишком зациклен на том, чтобы защищать меня от всех и всего.
Он может отреагировать на это сообщение слишком эмоционально и, возможно, даже решить, что такой влиятельный и всемирно известный человек, как Александр Кабрера, намерен использовать его сестру в качестве игрушки. Кроме того, Александр и сам настаивает на том, чтобы отношения между ними пока сохранялись в тайне.
— И знаешь, — с озорной улыбкой добавила Ребекка под конец их разговора, — если Николас может крутить с тобой роман по секрету от всех, почему у меня не может быть то же самое с Александром? Пусть это будет чем-то вроде игры. — Девушка снова улыбнулась. — Договорились?
Клем, рассмеявшись, кивнула головой.
Вот почему Мартен ничего не знал ни о составленном против него девичьем заговоре, ни о любви, которую носит в сердце его сестра.
24
Париж, бар «Леклюз Мадлен», площадь Мадлен. Тот же день, вторник, 14 января, 14.30
Дэн Форд набрал номер, а затем протянул Хэллидею свой мобильный телефон и взял бокал с бордо, дожидаясь, пока Джимми переоформит свой обратный билет на другую дату, чтобы задержаться в Париже еще на несколько дней.
Они приехали сюда из парка Монсо на такси двадцать минут назад. Хэллидею захотелось выпить, а Форд намеренно увел его подальше от парка, то есть от Мартена, и надеялся, что тот увидит их, поймет, что происходит, и просто-напросто поедет на левый берег, туда, где находилась квартира Дэна и Надин. Выяснить, сделал ли это Мартен или нет, и видел ли он их вообще, было невозможно. Не исключено, что Мартен до сих пор сидел в машине, тщетно дожидаясь своего друга.
— Извини, меня просили подождать. — Хэллидей указал на телефон, а затем взял бокал с бренди и сделал внушительный глоток.
— Все в порядке, — успокоил его Форд.
Джимми выглядел постаревшим лет на десять, а ведь они не виделись меньше года. Он похудел, лицо его осунулось, черты обострились, а голубые глаза, некогда полные жизни, выцвели и потухли. Серые помятые брюки и поношенная светло-синяя куртка довершали облик типичного неудачника.
Уставший и измотанный долгим перелетом, он прибыл в Париж этим утром и отправился прямиком в кабинет инспектора Ленара в здании городской полиции, а чуть позже они поехали осматривать место преступления в парке.
Между прочим, Хэллидей уже не являлся сотрудником полиции Лос-Анджелеса, а работал частным детективом и был нанят страховой компанией с целью выяснить судьбу бриллиантов стоимостью в четверть миллиона долларов. Обычно полиция не любила иметь дело с неофициальным расследованием, но Джимми Хэллидей долгое время работал в полиции Лос-Анджелеса, да к тому же имел когда-то дело с Нойсом, поэтому Ленар был рад его появлению, так же как чуть раньше он выразил готовность принять помощь от Дэна Форда.
Первоначальный план Джимми заключался в том, чтобы провести в Париже два или три дня, выяснить, какие улики удалось собрать французской полиции, установить личный контакт с Ленаром и, договорившись о том, что его будут держать в курсе расследования, вернуться домой. Однако обстоятельства внезапно изменились, и произошло это именно в тот момент, когда в парке к ним присоединился Дэн Форд. Зазвонил мобильный телефон инспектора Ленара, и через несколько секунд они уже знали, что несколько часов назад в Монте-Карло убит знаменитый на весь мир торговец бриллиантами, богач Фабиан Кюртэ. Проникнув в роскошный дом Кюртэ, неизвестный взломщик в черной шапочке-маске застрелил его и телохранителя.
Именно у покойного Альфред Нойс приобрел те самые бриллианты, которые исчезли после его убийства.
Ленар поехал в аэропорт, чтобы сесть на ближайший рейс до Монте-Карло, и тогда Хэллидей спросил у Форда, нет ли поблизости местечка, где они могли бы выпить и откуда он мог бы позвонить в авиакомпанию, чтобы перенести дату вылета. Вел он себя сдержанно, лишь сказал, что ему приятно вновь увидеть Форда и он рад за него. Получить работу в таком замечательном городе — об этом можно только мечтать! Он ни разу не упомянул Джона Бэррона, не спросил, где он и что с ним случилось. Имя Реймонда было упомянуто лишь вскользь, поэтому невозможно было понять, располагает ли он той же информацией, что и Форд.
Форд невольно задумался: зачем Хэллидей вообще приехал в Париж, если не считать того, что сейчас он в качестве частного детектива выполнял задание страховой компании. А может, это спектакль, тщательно срежиссированный полицией Лос-Анджелеса? Почему бы не предположить, что его направили в Париж с целью восстановить контакт с Фордом и через него выяснить нынешнее местонахождение Джона Бэррона? А что до внешнего облика… Когда-то Хэллидей был первоклассным детективом, оттачивавшим навыки самоконтроля и манипулирования людьми под руководством великого Рыжего Макклэтчи в бригаде 5–2. Вот почему Дэн мысленно пообещал себе следить за каждым своим словом.
— Спасибо, — поблагодарил детектив, возвращая телефон Форду. — Все в порядке.
Затем он взял свой бокал и откинулся на стуле.
— Знаешь, Дэн, а я развелся. Детишки остались у жены. Это случилось… — Он задумался, вспоминая. — Почти семь месяцев назад.
— Жалко.
Хэллидей поболтал спиртное в бокале, потом допил все, что там оставалось, и сделал знак официанту, чтобы тот принес новую порцию.
— Бригаду распустили.
— Я знаю.
— Она просуществовала сто лет, и теперь от нее остались лишь Бэррон и я.
«Вот он и заговорил о Джоне! А что дальше?»
Долго ждать не пришлось, поскольку в следующий момент Хэллидей выдохнул:
— Где он?
— Кто? Бэррон?
— Ага.
— Понятия не имею.
— Да ладно, Дэн.
— Честно не знаю.
Официант принес виски, и Джимми одним глотком выпил сразу половину порции, а потом поставил стакан на стол и посмотрел на Форда.
— Я знаю, что кое-кто из наших посчитался с ним… хотел поговорить об этом, но не смог узнать ни его телефон, ни адрес. Потом я пытался связаться с ним через его сестру в пансионате, но не нашел ее там, а куда и почему она уехала, мне сообщать не захотели. — Он схватил стакан и сжал его так, что костяшки побелели. — Я и с тобой пробовал связаться, не помню только когда. Тебя уже перевели в Вашингтон. Я послал тебе сообщение туда.
— Я его не получил.
— Не получил?
— Нет.
Детектив обвел взглядом бар.
— Нам с Джоном нужно поговорить, Дэн. Очень нужно!
Форд был готов к тому, что на него могут давить, и спокойно ответил:
— В последний раз мы виделись с ним еще в Лос-Анджелесе. Я хотел бы помочь тебе, да не могу. Ты уж извини.
Хэллидей несколько секунд смотрел ему в глаза, а потом отвел взгляд. Дэн сделал глоток бордо. Его собеседник, вне всякого сомнения, понимал, что он лжет. Не важно, пытался ли Хэллидей, как он утверждает, связаться с ним раньше или нет, но сейчас он сидел напротив, со стаканом в руке обводя невидящими глазами помещение бара, посетители которого, поскольку обеденный перерыв закончился, уже потянулись к выходу.
Может, парень просто сломался? За тяжелым психологическим ударом, связанным с расформированием бригады, последовал унизительный перевод в дорожную полицию, а потом вдобавок ко всему его бросила жена… Может, от Бэррона ему и нужно просто посидеть, поболтать по-дружески, вспомнить былое? В конце концов, от всей знаменитой бригады остались в живых только они. А с другой стороны, вдруг он прибыл сюда специально для того, чтобы свести счеты? Напросился провести расследование для страховой компании, чтобы иметь убедительный предлог для поездки в Париж? Убийство Нойса и присутствие здесь его, Дэна Форда, отлично вписывались в такую схему.