– Ты имеешь в виду Сердце Леса?
Ветерок прошел по ветвям деревьев, и они согласно закивали.
– Когда мне стоит пойти туда? – спросил Торак.
– Только не сейчас, – ответил Фин-Кединн, теперь растирая уже гипс. – Между племенами, что живут в Сердце Леса, сейчас царит вражда, и никого из чужих они к себе не пропустят. Да и глупо было бы так рисковать, пытаясь туда проникнуть, если Тиацци и Эостра могут оказаться где угодно.
Из папоротников вынырнул Бейл и, передавая Фин-Кединну маленькую плошку из рога, полную цветов резеды, мрачно заявил:
– Я слышал, что вы говорили о Пожирателях Душ. Только вряд ли вы найдете их в Сердце Леса. По-моему, они сейчас где-то на островах.
Торак даже сел:
– ЧТО?!
– Мне Ренн кое-что рассказывала – еще давно. Она говорила, что одним из осколков огненного опала владел колдун из племени Тюленя, но осколок этот вместе с ним утонул в Море. – Бейл покачал головой. – Только вряд ли это соответствует действительности. Наш колдун всегда хранил все необходимое для своих заклинаний в мешочке из тюленьей шкуры. Но когда его убили, этого мешочка при нем не было. И потом, когда мы обыскали и сожгли его жилище, этого мешочка также никто не обнаружил.
– Ну и что? Это еще ничего не значит! – воскликнул Торак, охваченный тревогой.
– До того, как ты появился на островах, – продолжал Бейл, – когда мы еще считали его просто своим колдуном, люди порой видели какое-то красное сияние на Утесе, но не знали, что это такое. Но теперь-то я хорошо это знаю!
– Это светился огненный опал!
– Да. И потом, еще до того, как я ушел в Лес, – продолжал Бейл, – у нас на островах стали появляться какие-то непонятные ямы и рытвины – и в рощах, и возле нашей стоянки. Словно кто-то специально копал землю и что-то искал.
И Торак тут же вспомнил последние слова Повелительницы Змей. И заметил, что Фин-Кединна рассказ Бейла ничуть не удивил.
– Тебе надо поразмыслить об этом хорошенько, Торак, – сказал он и всыпал в полученную кашицу цветы резеды. – Если тот кусок опала, что был спрятан в ноже твоего отца, действительно был последним, то почему за ним охотилась только Повелительница Змей? Почему ей не помогали Тиацци и Эостра?
– Значит, мы так ничего и не добились? – вскричал Торак. – И все нужно начинать сначала?
– Не совсем так, – возразил Фин-Кединн. – Шаг за шагом. Помнишь?
Торак хотел ответить, но вождь племени Ворона уже собирал свои вещи.
– Пора возвращаться, – сказал он и решительно встал. – И вот что, Торак: давай пока не говорить Ренн об огненном опале. Ей и без того есть о чем подумать.
Когда они добрались до стоянки, Ренн уже поджидала их. Она быстро глянула на лоб Торака и кивнула:
– Ага. Теперь мне ясно, что вы там делали. – Потом она повернулась к Фин-Кединну. – Хотя, пожалуй, белый цвет получился не совсем белым, да?
Вождь пожал плечами:
– У него просто кожа слишком смуглая. Ничего, и так сойдет.
– О чем это вы? – спросил Торак. – Что вы такое со мной сделали?
А Фин-Кединн, крепко стиснув запястье, высоко поднял его руку и, обращаясь к тем, кто уже успел собраться вокруг, внятно и отчетливо произнес:
– Пусть каждый из вас будет свидетелем. Мой приемный сын, которого раньше считали изгнанником, более изгнанником не является. Он, Лишенный Племени Скиталец, становится отныне членом всех племен – благодаря метке, которую вы видите у него на лбу!
На лицах людей появились улыбки, по толпе пролетел шепот одобрения, и Торак догадался: что бы ни сделал с ним в Лесу Фин-Кединн, это было хорошо, это подействовало!
А Бейл шепотом разъяснил ему:
– Фин-Кединн разделил кружок – метку изгнанника – на четыре части и каждую четвертушку закрасил тем цветом, который соответствует одной из четырех групп племен. Белый цвет – это племена льдов, красный – горные племена, зеленый – племена Леса, а синий – племена Моря. Получилось очень красиво. – Бейл ухмыльнулся и прибавил: – Ну, в общем, гораздо лучше, чем было.
Торак все еще пытался как-то осознать то, что с ним произошло, когда на поляну вдруг плавно спустились Рип и Рек. Рек тут же принялась дразнить собак и очень похоже залаяла, приведя псов в исступление, а Рип – который что-то принес в клюве – бросил свою ношу на землю, чуть не попав в Бейла. Затем оба ворона сделали круг и полетели прочь с хриплым карканьем, совершая в воздухе всевозможные кувырки и пируэты.
Бейл подхватил то, что выронил Рип, и удивленно поднял брови:
– На! – И он протянул Тораку тот самый камешек с меткой его племени!
Нарисованную охрой метку еще можно было разглядеть, а вот зеленая глина, из которой была сделана змейка, обвивавшая камешек, была старательно, до последней крупицы, счищена с него мощным клювом ворона.
Йолун отвез Торака и Бейла на самое глубокое место, и там Торак бросил в озеро свой именной камень, который вскоре исчез в темно-зеленой глубине.
Йолун был доволен.
– Озеро будет надежно хранить его!
Торак тоже так считал. Раньше он, пожалуй, даже боялся этого озера, потом начал понимать, что оно не плохое и не хорошее – просто очень и очень древнее.
Вернувшись на берег, Бейл и Йолун продолжили свою увлекательную беседу о лодках, а Торак, наконец-то получив полную свободу, отправился искать Ренн.
Он нашел ее на берегу. Ренн заботливо смазывала жиром свой лук, и, когда Торак сел с нею рядом, она на него даже не посмотрела.
Потом сказала, словно извиняясь:
– Он столько раз намокал! Боюсь, что может искривиться.
Торак быстро на нее глянул и спросил:
– Скажи, а если бы Бейл тогда… этого не сделал… ты бы убила ее?
Ренн старательно втерла в деревянную часть лука еще немного жира, хотя дерево и так уже блестело, и буркнула сквозь зубы:
– Да, убила бы. А ты, когда расколол камнем опал, чью жизнь хотел ему отдать?
– Не знаю, – признался Торак. – Я не знаю даже, почему отец оставил этот камень мне. Хотя, может быть, он догадывался, что когда-нибудь огненный опал может мне понадобиться.
– Интересно, зачем он вообще его сохранил? Он ведь мог сразу его уничтожить, как и все остальные осколки.
Торак тоже не раз думал об этом. И, вспоминая пугающую красоту огненного опала, понимал: возможно, отец просто не смог заставить себя уничтожить эту красоту.
Он повернулся к Ренн:
– А то, что твоя мать… Ты всегда это знала?
Она вспыхнула так, что у нее даже шея покраснела.
– Нет. Фин-Кединн рассказал мне об этом только после гибели отца.
– Значит, тебе было всего… лет семь или восемь?
– Да.
– Тяжело тебе, должно быть, пришлось.
Она сердито сверкнула глазами – не желала, чтобы ее жалели!
Торак, набрав в пригоршню песка, пересыпал его из ладони в ладонь. Потом все же спросил:
– Как же все-таки это получилось? Почему она решила стать…
Ренн ответила не сразу. Покусала губу. Помолчала. А потом вдруг принялась выкладывать ему все, словно выплевывая эту историю, словно избавляясь от яда, чуть не отравившего ее душу.
– Когда она ушла от моего отца и присоединилась к Пожирателям Душ, она даже имя свое переменила. Люди думали, что она умерла. И только отец верил, что она жива, хотя Фин-Кединн твердил ему, что о ней надо забыть. Но он не мог забыть ее. А потом она снова тайно вернулась к нему. Племя так ничего и не узнало. Ей нужен был еще один ребенок, новорожденный. А мой брат оказался уже слишком большим для… ее целей. В общем, она родила еще одного ребенка и тут же опять ушла от отца. Этим она окончательно разбила ему сердце. А ей до этого и дела не было! Я-то ведь уже появилась на свет. Но Саеунн не позволила ей меня… похитить. Она нашла ее и как-то умудрилась меня у нее отнять. Уж не знаю, как ей это удалось. Я была еще совсем маленькой. Мне даже имя еще дать не успели.
– А почему Саеунн отняла тебя у нее? – спросил Торак. – Уж точно не из жалости.
Ренн безрадостно улыбнулась:
– Ты прав. Не из жалости. Она просто хотела остановить Повелительницу Змей и не дать ей превратить меня… – Ренн судорожно вздохнула. – В общем, Саеунн всем сказала, что мой отец прижил меня с одной женщиной из Сердца Леса и что эта женщина умерла. И все поверили, что эта женщина и была моей матерью. – Она стукнула кулаком по земле. – Саеунн спасла меня, но иногда я ее все равно ненавижу! Получается, что я обязана ей всем на свете!
Торак помолчал. Потом осторожно спросил:
– А зачем Повелительнице Змей был нужен новорожденный младенец?
Ренн явно колебалась. Затем попросила:
– Можно, я расскажу тебе об этом потом?
Он кивнул, продолжая пересыпать песок из ладони в ладонь.
– А кто еще знал о ее намерениях?
– Только Фин-Кединн и Саеунн. Фин-Кединн сказал, что это будет моей личной тайной и я могу раскрыть ее, только когда сама этого захочу. – Она отложила лук в сторонку и повернулась к Тораку. – Я действительно собиралась рассказать тебе все-все! Клянусь! И мне очень жаль, что я вовремя этого не сделала!
– Я знаю, – сказал Торак. – Мне тоже очень жаль, что я столько всего наговорил тебе! Я не хотел тебя обижать. Ты ведь тоже это понимаешь, правда?
На лице у Ренн отразилось разом множество самых разнообразных чувств. А потом она уронила голову на руки и спрятала лицо в ладонях. Она не плакала и сидела очень тихо, но по ее согбенным плечам Торак видел, как сильно она напряжена, какая боль терзает ее душу.
Он неловко обнял ее за плечи, желая подбодрить и утешить. Она вздрогнула, слегка отстранилась, потом с облегчением вздохнула и снова прислонилась к нему. Она была такая маленькая, такая теплая и такая сильная!
– Я не плачу, – пробормотала она.
– Я знаю.
Через некоторое время она выпрямилась, вытерла нос тыльной стороной ладони и вывернулась из-под его руки.
– Тебе еще повезло! – шмыгая носом, сказала она. – Ты своей матери совсем не знал.
– Да. Но я помню свою мать-волчицу.
Она снова шмыгнула носом: