Изгнанник — страница 12 из 49

Сорак не знал, должен ли он подниматься на вершину. По меньшей мере, однажды пирена услышала его призыв, стоя на самой вершине, а он был где-то в пустыне, за много миль от подножья Поющих Гор. Конечно, с тех пор ему никогда не удавалась издать псионический крик такой силы. Он не имел ни малейшего понятия, как он сделал это. Страж, единственный телепат среди них, не могла позвать с такой силой. И тем более никто из остальных. Или, по меньшей мере, они не помнили. Так как тело, которое они разделяли, дошло до последнего предела, все они были или без сознания, или в бреду в этот момент. Возможно, в момент отчаяния и безнадежности они как-то объединили усилия, или один из них нашел скрытые ресурсы. Или, возможно, еще кто-то сотворил этот зов, еще одна личность, настолько глубоко закопавшаяся внутрь его сознания, что никто о ней не знает.

Сорак знал, что там, в глубине, было «изначальное ядро», до которого он не мог добраться ни с одного уровня своего сознания. Сжатое и запеленутое где-то в глубине его психики, это начальное ядро когда-то было им самим, ребенком, но когда боль и травма вызвали расщепление его психики, это ядро отступило в глубины его подсознания, где и остается сейчас в замороженном состоянии, оно не развивается и все его чувства заторможенны. Даже Страж не могла добраться до него, хотя и знала о нем. Было что-то — а может быть кто-то — что защищало его от проникновения в него. И эта защита, чем бы она не была, давала основания предположить, что там могут быть еще другие начальные личности, кроме тех, которые не так глубоко похорены и которых он более-менее знал, и само ядро является каким-то уровнем, отделяющим его детские личности от более развитых сущностей.

Да, есть много такого во мне, чего я не знаю, подумал Сорак. И как я мог надеяться, что… С усилем он оборвал свои мысли и откинул их прочь, пока его сознание опять не стало пережевывать Риану и все с ней связанное. Он нарочно повернулся так, чтобы не видеть монастырь. Время глядеть вперед. Но куда?

За исключение поисков пирены, он совершенно не знал, куда идти. Способен ли он вспомнить место, где пирена нашла его? И даже если вспомнит, что потом? Он мог попытаться пройти по следам назад, но докуда? Эльфы, по меньшей мере те, что не жили в городах, были кочевниками. Халфлинги тоже не любили сидеть на одном месте и вели полу-кочевой образ жизни, перемещаясь по землям племени, и конечно не жили на равнинах. Неважно, эльфы или халфлинги, племя, которое выкинуло Сорака, могло быть очень далеко отсюда. Мог ли он надеяться, что десятилетней давности след приведет к нему?

Естественно, ответ был — нет. По меньшей мере не обычным путем. Но с его псионическими способностями у него был шанс, он мог попытаться найти сорт психического впечатления, которое он оставлял за собой, намертво впечатанное в ландшафт, какой-то говорящий только ему психический отпечаток, который мог дать ему ключ. Но не исключено, что и это не пройдет. Неважно, тогда он выберет свой путь наугад, и пусть судьба ведет его.

Госпожа Варанна предупредила его, что ответы, которые он ищет, трудно, быть может даже невозможно, найти. Вероятно, что он проведет остаток жизни в поисках их. Но, по меньшей мере, он будет их активно искать, а не сидеть сиднем на месте и в очередной раз думать о них. А по дороге, быть может, ему удасться найти смысл и цель его жизни. В монастыре он вел спокойную жизнь, без проблем, тренировался, учился и размышлял, но ведь ему надо научиться жить так, как требует его уникальная натура. Он должен поблагодарить Старейшину Ал'Кали и за спасение жизни и за ее мудрость, с какой она выбрала место для его воспитания. Будет надеяться, что он найдет ее и сможет высказать свою благодарность. Очень скоро на Атхасе будет полнолуние обеих лун, и он, возможно, начнет узнавать свою судьбу.

Четвертая Глава

Прошли дни, Сорак путешествовал, по очереди со Путешественником контролируя свое тело, постоянно приближаясь к Зубу Дракона. Сейчас он находился не больше, чем в дневном переходе от него. По пути абсолютно ничего не проиходило. На этой, достаточно большой высоте, он не встретил ни одного путника, и очень немногие дикие животные жили в зарослях, окаймлявших горные кряжи. Когда же он начал подниматься к подножию, местность вообще стала камениста и пустынна.

Его тело было в великолепном состоянии, но время от времени нуждалось в отдыхе, и хотя Сорак мог нырнуть «вглубь себя», когда уставал, и уступить место Путешественнику, все равно энергия в теле время от времени кончалась. Каждую ночь он устраивал привал на несколько часов, чтобы его тело могло отдохнуть, а затем, меняясь со Путешественником в контроле над телом, передвигался с замечательной скоростью. Несколько раз он встречал диких животных, которые могли быть опасны. Тогда на передний план выходил Скрич, и опасность исчезала.

Сорак не полностью понимал Скрича, во всяком случае не так, как он понимал Стража, Путешественника, Эйрона, Поэта, Кивару и других. Конечно, были случаи, когда он вообще не понимал Кивару, но только потому, что она была очень молода и не старалась, чтобы ее поняли. Но со Скричем дела обстояли иначе. Скрич был совершенно не похож на остальных. Скорее он был похож на Тигру. Он не говорил, в обычном смысле этого слова, но мог понимать остальных и сделать так, чтобы и его поняли, хотя и на очень примитивном уровне. Это было похоже на псионический разговор с Тигрой, и он никогда не сумел бы общаться с Тигрой, если бы не Скрич.

Все остальные имели отчетливые персональные черты и таланты, но у Скрича была особенность, которой не было ни у кого. Он умел полность или частично смешаться с Сораком, так что в результате получалась личность, которая одновременно была и «снаружи» и «внутри». Скрич и Тигра духовно стремились друг к другу, да и чем-то были похожи, и когда тигон псионически общался со Скричем, он общался и с Сораком. Сорак при этом с одной стороны был частью Скрича, а с другой отделен от него. При этом зверь и не подозревал о таких сложностях, он просто принимал Сорака таким, каким он был.

На пятый день пути, ночью, прайд тигонов подошел очень бизко к лагерю Сорака. Сорак, благодаря неустанной бдительности Наблюдателя, знал, что прайд уже некоторое время идет по его следам. Обычно, повстречав одинокого путника, они мгновенно разрывали его в клочья, но тут они были озадачены как присутствием Тигры, так и псионической отметиной Скрича, который они заметили благодаря врожденному псионическому таланту. Это было что-то полностью незнакомое, такого не было никогда, и они не понимали, что с этим делать. С одной стороны они видели человека, который пах одновременно как эльф и как халфлинг, а судя по его псионическому отпечатку, это вообще тигон. Да еще имелся тигон, сопровождавший это странное неизвестно что. Это настолько заинтересовало животных, что они шли за Сораком большую половину дня, а ночью рискнули подойти поближе, после того, как он зажег костер.

Сорак не стал подходить к ним, не стал защищаться или атаковать, но Скрич установил с ними бессловесный контакт, псионически излучая неугрожающее узнавание и мягкое превосходство. Тигра расположился рядом, ясно показывая прайду свою связь и свое отношение к Сораку. Они приблизились осторожно и неуверенно, потом самый храбрый из них — молодой самец — отважился выйти вперед и, как запахом, так и псионически бросил вызов этому неизвесто чему, но они оба, Сорак со Скричем, излучали спокойную уверенность, полное отсутствие страха и пренебрежение вызовом самца.

Тигоны были, помимо всего, очень большими котами, любопытство вскоре победило осторожность и они все пришли в лагерь, чтобы понюхать и его и Тигру, и вообще познакомиться. Потом они расположились вокруг костра, зевая и потягиваясь, и, прежде чем Сорак заснул, он заметил, как Тигра отправился в кусты вместе с одной из юных самок. Он усмехнулся и чуть-чуть позавидовал своему товарищу за его способность вот так, без всяких проблем, занятся сексом с самкой своего рода. И с этой печальной мыслью он заснул, окруженный девятью огромными хищными зверями, которые приняли его, как своего.

Большую часть следующего дня он шел вместе с прайдом, но когда он полез вверх, в гору, направляясь к нижним отрогам Зуба Дракона, огромные коты пошли своим путем. Сорак спросил себя, пойдет ли Тигра с ними и присоединится к своему роду, но тигон остался с ним. Самка, с которой Тигра провел прошлую ночь, помедлила несколько мгновений, потом несколько раз жалобно мяукнула, но Тигра и ухом не повел.

— Ты уверен, старина? — вслух спросил Сорак, внимательно глядя на зверя рядом с собой.

Друг, пришел псионический ответ тигона. Защитить.

С разочарованным видом самка развернулась и побежала догонять прайд.

— Все в порядке Тигра, — сказал Сорак. — Ты и я. — Стало очень холодно, и Сорак надел свой теплый плащ. Темное солнце поднялось повыше, и его палящие лучи обрущились на пустынную равнину далеко внизу, но здесь, у подножия Зуба Дракона, холодный ветер свистел вокруг них и температура резко упала. Сорак взглянул на гигантскую гору, на ее выгнутую вершину высоко над собой, и поразился, как кто-нибудь может даже подумать о подьеме на нее. Да, пирены могли изменять свою форму, и это давало им некоторое преимущество, но, заметим, Старейшина Ал'Кали была одной из самых старых среди них. Она прожила уже тысячи лет. Если в таком очень почтенном возрасте, подумал Сорак, в ней есть энергия для того, чтобы изменить форму и забраться на такую невероятную высоту, интересно было бы взглянуть на нее тогда, когда она была в расцвете молодости.

— Хотел бы я быть хрустальным пауком, чтобы забраться наверх, — сказал Сорак, глядя на окутанный тучами пик горы. Потом он бросил взгляд вниз, на Тигру. — А ты, старина, никогда бы не смог этого. — Он вздохнул. — Сегодня ночью полнолуние у обеих лун. Если она там, тогда я должен позвать ее. Но как?

Скрич, ответил Тигра.

— Скрич? — Сорак покачал головой. — Не думаю, что Скрич сможет испустить крик такой силы.