Маттотаупа дал свое согласие на послезавтра, и Могучий Олень воодушевился этой перспективой. Это было первое мгновение, когда боль от потери ружья у Харки отодвинулась на второй план. Могучий Олень тоже вооружен только луком и стрелами, и мальчики были на равных. Как-то само собой вышло, что Могучий Олень так и заночевал в вигваме Маттотаупы.
Харка догадывался, что именно потеря Священного Железа разрушила последнюю преграду между ними. Потеряв оружие, он приобрел друга. Отец был прав: Харка слишком много козырял Священным Железом. Что касается Тачунки-Витко, мальчик больше не держал на него зла. Отважное поведение вождя и его поединок с Маттотаупой доказали, что дакота неплохие воины. Никто не скажет, что Харка из племени трусов.
Наконец-то сын опального изгнанника получил то, чего жаждал больше всего, – уважение и дружбу равного. Вытянувшись на своем ложе и глядя в темноту, Харка думал о предстоящей охоте на антилоп. Мысли его уносились далеко в будущее, где он сам станет воином и вождем, братом своему новому другу – Сильному Как Олень.
– Отец! – тихо, но внятно позвал Харка, заметив, что тот не спит, и зная, что никто другой не поймет их разговора. – Мы все еще гости в лагере сиксиков. Когда же нас примут в племя как воинов?
– Когда ты, Харка Ночное Око, пройдешь испытание воина. И когда я расквитаюсь с теми, кто меня оскорбил и изгнал из племени дакота. Тогда никто не назовет меня предателем.
– Значит, отец, пройдет несколько зим и лет, прежде чем я стану воином.
– Да, Харка. Но они пройдут быстро, потому что мы живем как братья свободных и смелых воинов.
– Это так. И когда это свершится… – Харка замолчал.
– Ну же, говори, – ободрил отец.
– Я думаю о Тачунке-Витко.
– Что ты думаешь об этом человеке, который нам враг и который оскорбил меня?
Харка сглотнул.
– Скажи мне, Харка Твердый Камень, какие мысли тебя гложут!
Вопрос был задан в дружелюбном тоне, который сложился у отца с сыном во время их скитаний в изгнании. Но промелькнул в голосе отца и новый оттенок, не замеченный Харкой. Ревнивое сомнение, легко овладевающее одинокими и бесправными, возникло у Маттотаупы по отношению к собственному сыну.
– Тачунка-Витко освободил из рук врагов дочь племени дакота. Ее зовут Уинона, – простодушно ответил Харка.
– Как и мою дочь, твою сестру. Об этом ты думаешь?
– Да! – коротко и твердо сказал Харка.
Он испугался, что отец упрекнет его в мягкотелости. Но он не мог скрыть, что тоскует по сестре. Он так и видел ее перед собой, как в ту прощальную ночь, когда уходил из стойбища вслед за изгнанным отцом. Тогда Уинона натянула на лицо одеяло, чтобы он не заметил ее слез. Теперь ей приходится жить среди людей, изгнавших отца, и Харка не может ее защитить.
Следующие слова Маттотаупы прозвучали не так, как ожидал Харка.
– Как ты думаешь, Харка, Убивший Волка, готова ли будет моя дочь Уинона пойти к нам в поселение сиксиков?
– Она бы пошла, отец. Она знала, что я приду за ней, и помогла мне бежать.
– Харка, с тех пор как старейшины рода Медведицы меня осудили и отвергли, мы странствовали с места на место и не могли взять с собой маленькую девочку. Ты это понимаешь. Но теперь у нас есть вигвам, в котором Уинона могла бы жить вместе с нами. Сейчас весна. Скоро наступит лето. Мы могли бы отправиться к Конскому ручью и забрать мою дочь, твою сестру, как забрал Тачунка-Витко девушку-дакота. Неужели мы уступаем ему в отваге и смекалке?
– Хорошо, отец! Когда мы поедем?
– Как только ты вместе с Могучим Оленем поохотишься на антилоп, а я и Горящая Вода – на бизонов и мы наполним наш вигвам добычей. Я сказал, хау!
Так завершился диалог, который ни черноногая женщина, ни Могучий Олень не могли понять. Харка угнездился поудобнее, чтобы уснуть. Он чувствовал облегчение, но что-то все же не давало ему покоя. Он хотел стать воином черноногих, но его сильно будоражила надежда снова увидеть родное поселение на Конском ручье и забрать оттуда сестру. Он боялся, что его кошмар повторится. Тот сон, в котором Уинона просит о помощи, а его не слушаются ноги. К счастью, Могучий Олень заворочался под своим одеялом. И Харка почувствовал, что этот мальчик и его дружба не дадут ему пропасть. И он вытянулся и уснул.
Маттотаупа еще долго смотрел в темноту. То, что вожди и старейшины сиксиков все еще не считали его своим и не принимали в племя даже после того, как он прошел испытание боем, ранило его больнее, чем он мог признаться сыну. Жажда мести тем, кто изгнал его из рядов дакота, давно таилась в нем. Но теперь она становилась все отчетливей, он хотел заставить замолчать языки, которые его позорили. Он хотел не только рассказать сиксикам о своей невиновности. Он хотел подтвердить свою непорочную репутацию смертью обидчиков. Ему не забыть тот момент, когда Тачунка-Витко в присутствии вождя черноногих назвал его предателем.
Рыси в ночи
Днем, перед тем как отправиться на охоту, мальчикам надо было еще кое-что сделать и многое обдумать. Оба уже с рассветом были у ручья и, купаясь, видели, как солнце поднималось из-за горизонта, как замерцала вода, как утренние лучи озарили вигвамы, и кони начали пастись. Когда мальчики натерлись жиром и оделись, Маттотаупа уже сидел у пылающего очага, и черноногая женщина подавала ему на завтрак мясо. В безлесной степи мясо было основным продуктом питания. Мальчики тоже получили по куску и быстро с ними расправились. Пока другие дети еще только шли к ручью, Харка, Убивший Волка, и Могучий Олень уже спешили к шатру вождя. У Могучего Оленя было несколько вопросов к отцу, перед тем как Горящая Вода соберет совет старейшин по поводу заключения мира с Тачункой-Витко и его племенем. Мальчики пришли вовремя. Вождь уже был в своем богато расшитом праздничном наряде, но еще не надел головной убор из орлиных перьев.
Горящая Вода сразу понял по лицам мальчиков, что они хотят о чем-то спросить, и дружелюбно подозвал их:
– Говорите!
– Отец! – начал Могучий Олень. – Когда солнце снова взойдет, я и Харка, Убивший Волка, отправимся на охоту. Я все продумал. Но если мы поедем туда, куда я предлагаю, нас не будет четыре дня.
Вождь Горящая Вода улыбнулся:
– У тебя всегда большие замыслы, сын мой!
Могучий Олень покраснел. Он не знал, шутит отец или серьезно относится к его словам. Но если припомнить, то он редко предлагал то, что потом не мог осуществить.
– Продолжай! – ободрил его вождь.
Мальчик обрадовался; по его опыту дело было почти решенное.
– Отец, – сказал он, – мы хотим ехать туда, где заходит солнце. Там начинаются горы и леса, а на лугах и у горных ручьев трава куда сочнее, чем здесь. Воздух там мягче, ветер в долинах слабее. Мы собираемся найти то защищенное место, где зимой стояли наши вигвамы. Теперь там должно быть много оленей, антилоп и медведей. Вокруг охотничьи угодья сиксиков, и враги нас не потревожат. Я знаю там каждое дерево, каждый родник, ведь мы уже семь раз пережидали в тех горах и лесах время снегов и морозов. Вы, воины, будете охотиться в прериях на бизонов. А для нас, мальчишек, лучшее место охоты – там, наверху.
– Ты так думаешь?
– Да, отец. А на обратном пути мы могли бы навестить тех двоих охотников на бобров, если они уже вернулись после зимы.
– Это хорошо. Возможно, привезете нам какие-нибудь вести.
– Да, отец!
– Хорошо. Если Маттотаупа согласен, я не возражаю. Что-нибудь еще?
– У Харки Твердого Камня, Убившего Волка, нет хорошего лука. Нужно дать ему лук получше.
Вождь опять улыбнулся и кивнул юноше-дакота.
– Ты получишь новый лук, – сказал он. – Ведь ты лишился своего Священного Железа. Там… – вождь указал вглубь вигвама, – там лежат четыре лука. Опробуй их и скажи мне, какой лучший. Если сможешь определить лучший и покажешь мне, что ты умеешь обращаться с ним, один из луков твой.
Харка разгадал комбинацию из жестов и слов вождя, подошел к указанному месту, склонился и стал по очереди брать оружие в руки. Это были луки не для мальчиков, а для мужчин. Харке наступающим летом исполнится тринадцать лет, но ростом он уже был сто семьдесят пять сантиметров и при всей худобе был жилистым и сильным. Проверив все четыре лука, он сразу понял, что последний – лучший.
– Вот этот.
Вождь удивленно вскинул брови:
– Правильно. Идем! Посмотрим, сможешь ли ты натянуть тетиву и попасть в цель.
Горящая Вода вышел с мальчиками из шатра. Могучий Олень вручил Харке шесть стрел. Вокруг сразу собралась толпа любопытных; отовсюду сбежались ровесники сына вождя.
– Приведи Маттотаупу!
Могучий Олень помчался выполнять поручение отца. Он быстро вернулся вместе с Маттотаупой.
Харка шагнул к отцу.
– Это костяной лук, из китового уса, – пояснил он. – Ты рассказывал мне о таких, отец, но я впервые держу такой лук в руках. Горящая Вода хочет подарить мне не этот, а другой, один из трех луков, они лежат у него в шатре. Но испытание на меткость я должен пройти с этим костяным луком. Я попрошу дать мне три пробных выстрела перед испытанием.
– Это твое дело, Харка Твердый Камень.
– Хау.
Тем временем подошли воины и даже шаман. Он согласился переводить, и Харка попросил его:
– Мне нужны три пробных выстрела. И пусть Горящая Вода покажет мне цели, которые я должен поразить.
Шаман и вождь посовещались.
– Два пробных выстрела, – ответил Горящая Вода.
Харка немного подумал, положил костяной лук к ногам вождя в траву и отступил в сторону.
– Мой старый лук достаточно хорош, – сказал он тихо, но твердо.
– Почему ты просишь три выстрела? – спросил Горящая Вода, не рассердившись на поведение мальчика.
– Я должен подготовиться к выстрелу, которого ты от меня ждешь. Я должен знать, какая дальность у этого лука и как направлять стрелу. Мне нужны три выстрела, чтобы все это понять.
– Ты верно говоришь, ты прошел и это испытание, Харка Охотник на Медведей. Бери лук. Три выстрела твои. Цели для следующих трех назначу я.