Долго оставаться вблизи железнодорожного полотна ему с его прошлым было опасно, а ограбить поезд в одиночку он не мог. Если бы ему удалось отыскать своих старых дружков, все было бы гораздо проще. Но из членов его прежней банды, которым он велел собраться у Беззубого Бена, явилась лишь половина, так что от разбоя на железной дороге ему пришлось отказаться. Зато он мог теперь все же довести до конца дело всей своей жизни. Десять лет он охотился за золотом. Пришло время пойти ва-банк. Иначе хоть вешайся. Жизнь нищего бродяги ему осточертела, он был сыт ею по горло и теперь не побоится никакого риска, чтобы достичь цели.
И все же Джим хотел выяснить, кто здесь разбирал рельсы.
Он поскакал в прерию, на северо-запад, выбрал холм, с которого мог наблюдать за поездом даже в темноте, лег на припорошенную снегом траву и сунул в рот холодную трубку. Вся эта история его даже забавляла: ему было интересно, что происходило у поезда. Там только что закончили ремонт полотна. Повреждение, судя по всему, было несущественным. Тем временем несколько человек из поездной бригады прошли вперед и нашли еще два повреждения пути примерно в миле одно от другого. У последнего Джим только что и стоял. Он слышал стук кувалды. Все происходило в полном спокойствии. Никто не обстреливал поезд, не видно было никаких бандитов. Нарушены были лишь расписание движения и покой пассажиров.
«Черт побери! – с досадой подумал Джим. – Сейчас бы парочку надежных парней, и можно было бы неплохо поживиться!»
И вдруг его словно пронзила молния; он похолодел от ужаса: на его плечо легла чья-то рука. Он машинально схватился за кобуру, вскочил на ноги. Перед ним стоял индеец огромного роста.
– Мой бледнолицый брат Джим может снова положить свое оружие в кобуру, – произнес тот. – Я решил попытаться повторить шутку моего сына, который однажды незаметно вытащил револьвер из моей кобуры. Оказывается, я тоже еще кое-что могу.
Джим ошарашенно покачал головой:
– Проклятье! Топ!.. Это ты?
Он снова опустился на траву. Маттотаупа лег рядом с ним.
– Топ! Ну, о том, откуда ты вдруг взялся, мы поговорим после. Сначала скажи мне: ты не знаешь, кто разобрал рельсы?
– Хау, я знаю это.
– А ты не хочешь сказать мне, кто это сделал?
– Почему бы и нет? Из всех белых людей только тебе я готов открыть этот секрет. Ты тоже можешь рассказать мне после, как попал сюда.
– Шутки в сторону. Чья это работа?
– Моя.
– Твоя?
– Хау.
– А зачем?
– Ради удовольствия.
– Ради удовольствия! Узнаю́ Топа! А чем ты живешь?
– Охотой. Как всегда, с тех пор как научился натягивать тетиву. Огненной водой. Как всегда, с тех пор как познакомился с тобой.
– Да ты, я смотрю, стал заправским остряком, Топ. Где ты живешь?
– Летом в прерии, зимой в лесу. Иногда, когда мне приходит охота выпить бренди, – в фактории.
– Ты с ума сошел?
– Возможно. А что делаешь ты, мой бледнолицый брат?
– Небо копчу. Так же, как и ты. И больше ничего. В самом деле. Можешь пройти по моим следам и сам убедиться. Долго торчал на востоке. Но там тоже нечего ловить… Как Харри? Жив?
– Да.
– А где он?
– Где-то в Черных холмах.
– И что он там делает?
– Охотится на золотоискателей и убивает их.
– Что ж, тоже неплохое занятие для молодого человека. Ему ведь, кажется, скоро исполнится двадцать два года. Столько же было и мне, когда я десять лет назад познакомился с вами. Да, вот уж действительно – жизнь, исполненная глубокого смысла!
Рыжий Джим сердито сплюнул.
Поезд вдали медленно тронулся, проехал пару сотен метров и снова остановился.
– Бьюсь об заклад, что мы с тобой вдвоем вполне могли бы освободить всех пассажиров от их кошельков.
– Возможно. Но зачем?
– Зачем!.. Топ, ты меня когда-нибудь с ума сведешь такими вопросами! Зачем? Угадай с трех раз!.. Ты что, вообще больше не видишься с Харри? – спросил Джим после паузы.
– Время от времени.
– Где и когда вы договорились встретиться в следующий раз?
– У блокгауза Беззубого Бена, как только луна дважды изменит свой лик.
– Значит, через два месяца… Хм. Ну что ж, подождем. А что мы будем делать до того?
– Мы? Ты решил остаться со мной, Джим?
– А может, тебе остаться со мной?
– А где ты живешь?
– Везде и нигде. Но сейчас здесь, в прерии, без крыши над головой, как-то неуютно. У тебя еще нет ревматизма?
– Нет.
– А у меня уже начинается. – Рыжий Джим сделал глоток из фляжки и потом протянул ее Маттотаупе. – На, промочи горло! Это из запасов Беззубого Бена.
Маттотаупа, видимо, решил промочить горло как следует.
– Стой, стой! – остановил его Рыжий Джим. – Оставь и мне глоток, чтобы я мог выпить за нашу встречу! А продолжим в блокгаузе Беззубого Бена…
– Мэри там больше нет, – сообщил Маттотаупа.
– Да-да, ушла, я знаю. И Дженни тоже. Бену теперь снова приходится хозяйничать самому. Но пару старых приятелей мы у него наверняка встретим. Ты же все равно через два месяца собирался туда.
– Не в блокгауз Бена. Мы хотели встретиться неподалеку.
– Какая разница! В блокгаузе теплее, чем здесь.
Поезд опять тронулся. Свисток локомотива разнесся на много миль в округе.
– Ну и шуму от них! – проворчал Рыжий Джим. – Ведут себя так, как будто прерия уже принадлежит им. Но до этого еще далеко. Хотя они и собираются пригнать сюда побольше военных.
– Против кого?
– Против твоих краснокожих братьев. Их скоро всех погонят в резервацию.
Когда рассвело, Рыжий Джим и Маттотаупа наконец смогли рассмотреть друг друга как следует. Они не виделись несколько лет.
– А ты постарел, приятель! – сказал Джим, а про себя подумал: «Похоже, он временами пил как сапожник». – Харри все еще недоволен, что ты пьешь бренди?
– Все еще недоволен.
– Поехали к Бену, пока там нет Харри!
Блокгауз
С той встречи прошло два месяца. Зима все еще упорно удерживала свое владычество над землей.
Около полудня в прерии, в одной из продуваемых ледяным ветром ложбин северо-восточней Найобрэры, стоял буланый мустанг с черной гривой и черным хвостом. Рядом с ним сидела большая собака, худой черный волкодав. Жеребец не был стреножен и время от времени двигался по кругу, щипля старую траву. При каждом звуке и мустанг, и собака замирали, навострив уши, и принюхивались. Услышав топот копыт, они настороженно подняли головы. Вскоре показался их хозяин. Верхом на сивой кобыле, в кожаных штанах, украшенных скальпами, в зимней куртке из бизоньей шкуры и меховых мокасинах, он почти сливался с рыжими проталинами на снегу.
Жеребец и собака радостно приветствовали всадника. Тот спрыгнул на землю и задумчиво погладил мустанга.
В этот день Рогатый Камень должен был встретиться с отцом. Еще утром приехав в условленное место и не найдя там отца, он оставил в ложбине буланого и собаку – своего рода сигнал для Маттотаупы – и на кобыле объехал окрестности. Западнее, в роще на берегу Найобрэры, он заметил наблюдательный пункт дакота и даже узнал сына Старой Антилопы из рода Сыновей Большой Медведицы. В фактории Беззубого Бена, в загоне для лошадей, он увидел мустанга Маттотаупы. Скорее всего, отец находился в блокгаузе.
Но они условились встретиться в прерии. Рогатому Камню нужно было решить, уехать ли, так и не повидавшись с отцом, или все же зайти к нему в блокгауз.
В конце концов он вскочил на буланого, накинув на него попону из бизоньей шкуры, и поехал ложбинами к реке, катившей свои взбухшие от талой воды желтые воды. Чтобы не привлекать внимания разведчиков дакота, он пересек Найобрэру не на перекате, а ниже по течению. Мустанги и собака не боялись бурной реки, а Рогатому Камню к сырости и холоду было не привыкать. Он уже полтора года жил, как дикий зверь, на природе и почти разучился говорить с людьми. Тех, кто попадался ему в горах, он убивал. А больше он никого не видел. Бесшумно – ножом, стрелой или томагавком – он отправил на тот свет уже более сотни золотоискателей. Рыжего Джима среди них не было. Но Рогатый Камень уже около месяца наблюдал за Джимом и Маттотаупой. Он знал, что они снова вместе и что в блокгаузе собралась большая компания, в том числе несколько хорошо знакомых ему бандитов. Сегодня ему придется наконец снова говорить с людьми. Он собирался задать отцу один важный вопрос.
И вот он ехал в факторию, по-прежнему стараясь оставаться незаметным для дакотских разведчиков. Прошло уже много лет с тех пор, как он предостерегал Маттотаупу от дружбы с Рыжим Джимом, с тех пор, как отец здесь, в блокгаузе Беззубого Бена, в первый раз выпил бренди, и с тех пор, как они вместе нанялись к Джо Брауну в службу охраны строительства железной дороги. Все это промелькнуло у Рогатого Камня в голове, когда он привел буланого и собаку в загон для лошадей у блокгауза и поставил жеребца рядом с мустангом Маттотаупы. Сивую кобылу он оставил снаружи.
Из блокгауза еще не доносился шум, который обычно поднимается к вечеру, когда гости успевают захмелеть. Слышны были лишь тихие голоса. Окон в доме не было, их заменяли бойницы, поэтому в помещении было сумрачно. Открыв тяжелую дубовую дверь, Рогатый Камень окинул взглядом зал. В дальнем левом углу сидел Маттотаупа. Один. Гости за другими столами, одетые, как охотники, трапперы и звероловы, пили и беседовали. Рогатый Камень узнал среди них Кровавого Билла, Тома без Шляпы и Сапог и маленького грязного человечка, которого звали Джозеф. Эти трое повернулись в сторону вошедшего и растерянно посмотрели на него, не зная, здороваться ли с ним или нет. Но он так красноречиво повернулся к ним спиной, что они в ту же секунду забыли о нем и снова принялись за бренди. Рогатый Камень, медленно идя к столу Маттотаупы, прислушивался к разговорам за другими столами, но не услышал ничего, кроме пустой хвастливой болтовни. Тем более что все разговоры с появлением молодого индейца стихли, хоть и не так быстро и не так ловко, чтобы он не обратил на это внимания.