– Если позволите, остаться здесь до утра. Потом можно поговорить о дальнейшем.
– А где ваши кони?
– Где-то далеко. Убитые, к сожалению. Выстрелы-то вы вчера слышали, надеюсь?
– А, вон оно что. И кто же хотел сжить вас со свету?
– Мы точно не знаем, но в любом случае это были дакота.
– К какому племени причисляет себя твой краснокожий приятель?
– Уже ни к какому. Когда-то был дакота…
– И это заметно.
– Но теперь он их смертельный враг.
– Гм! Предположим… Допустим… ну, об этом мы поговорим после. Но если твой приятель разбирается в дакота… вот у меня две стрелы. Пусть скажет, что означают зарубки на них и знаки.
Джо кивнул Дуффу, и тот принес стрелу, пронзившую шляпу Джо, и обломок стрелы с лоскутком кожи. Джо протянул все это молчаливому индейцу, и тот их осторожно принял и рассматривал со всех сторон.
– Ну? – поторапливал его инженер.
Но индеец не намеревался давать ответ раньше, чем решит сам. Он еще раз осмотрел стрелу, обломок и лоскут кожи. Потом взглянул на своего спутника в мягкой шляпе и сказал ему:
– Отряд Красных Оленей из рода Медведицы. А лошадиная голова на коже – это знак Тачунки-Витко.
– Чертова туча! – воскликнул белый. – Теперь ты видишь, Топ, что я был прав? Вот куда он перебрался. Так что мы оказались там, где надо.
Джо внимательно и недоверчиво следил за их разговором.
– Для какой цели вы оказались там, где надо? – быстро вклинился он в их диалог.
– Чтобы встретиться с теми, кто враг и вам, и нам.
– Если честно, мы не собираемся превращать лагерь в убежище для преследуемых. Для нас это опасно, и нам надо работать.
Индеец сделал знак рукой, что хочет говорить; может быть, это был знак и для его спутника в мягкой шляпе.
– Пожалуйста!
– Мой брат Фред и я, – сказал индеец тихо, но четко в ответ на приглашение инженера, – не станем подвергать опасности белых людей. Спокойной ночи!
Едва индеец успел произнести последнее слово, как он сам и человек в мягкой шляпе ринулись из палатки мимо обоих инженеров и Дуффа с быстротой речной щуки, и, пока оставшиеся растерянно собирали в кучку свои мысли и чувства, снаружи уже слышался топот двух коней.
– Черт! Конокрады! – в один голос завопили Джо и Дуфф и выскочили наружу.
Генри кинулся вслед за ними.
Добежав до лошадей, они увидели дозорного, лежащего в траве – то ли без сознания, то ли замертво, – а топот галопа уже стихал далеко в прерии.
– Подлецы, разбойники! Носит здесь всякий сброд!
Джо, Дуфф и Генри склонились над дозорным. Кажется, он был жив, только без сознания.
– Что там у вас развинтилось? – крикнул Билл с гребня холма.
– Один винтик у тебя в башке! – крикнул в ответ Дуфф.
– А кто ускакал?
– Черт и его бабушка!
Шарлемань сбежал по склону и подошел к инженерам и Дуффу:
– Может, нам стрельнуть?
– Стрельните, если сможете попасть на расстоянии в три мили! Они сейчас примерно там. Валяй-ка назад к Биллу на холм да смотрите там в оба! Двух лошадей мы уже потеряли. Может, даже… – Джо поискал своего коня. – Даже моего! Так я и знал. И коня Билла. Эти ворюги знают толк в лошадях.
Дуфф и Генри подхватили отключившегося дозорного, чтобы перенести его в палатку. Подбежал один из мужчин, худо-бедно исполнявший в лагере обязанности санитара, и скрылся с ними в палатке, а вокруг уже поднялась общая тревога. Открывались палатки, из них выбегали заспанные люди, все друг друга расспрашивали, и никто толком не знал, что же случилось.
В палатке инженера санитар и Дуфф обследовали дозорного и установили, что был нанесен удар по голове, предположительно рукоятью револьвера; они надеялись, что скоро он придет в себя. Джо и Генри облегченно вздохнули.
Снаружи поднялась ругань, слышались крики, и все узнали голос Билла Петушиного Бойца. Вот и полог палатки отлетел в сторону, и внутрь ворвался разъяренный Билл:
– Моего коня угнали! Как нарочно, именно моего! Чертово отродье! Как так может быть? Откуда они вообще взялись?
– Из нашей палатки, – спокойно ответил Джо.
– Из… Что? Ничего себе начальник экспедиции, инженер! Вы что, откладывали здесь яйца, из которых вылупились конокрады?
– Кто знает! Но если говорить серьезно, ты ведь хорошо ориентируешься здесь, на западе. Ты когда-нибудь слышал имена Фред и Топ?
– Имя Фред я мог тут слышать много раз, – с насмешкой ответил Билл. – Сдается мне, что кой-кого крестили этим именем, а кого-то называли так и без крещения. Я даже смутно припоминаю, что это христианское имя, сэр! Но вот что касается Топа… как вы пришли к этому имени, если мне можно спросить?
– Да не я к нему пришел, это он пришел.
– Этот… что-то мне кажется… А как он выглядел?
– Два метра ростом, косы, пробор, без раскраса, клетчатая хлопковая рубашка, коричневые штаны. При этом мокасины.
– Нет-нет, это не он. Не тот, кого я имею в виду. Тот не носит хлопковых рубашек. Жаль, что это был не он. Но может, это и хорошо.
– О ком или о чем ты вообще говоришь?
– Есть такой бывший вождь.
– И не один, их много, бывших вождей. Может, даже больше, чем действующих!
– Но такого, как тот, редко встретишь. Похоже на него, этакий экземпляр! На него и на Джима.
– Фреда.
– Да пусть будет и Фред. Его наверняка крестили несколькими именами. Но оставим это. Мне пора на вахту. Спокойной ночи!
Билл вышел из палатки.
Дуфф и санитар между тем уже привели потерявшего сознание в чувство. Он удивленно озирался и ничего не помнил, кроме того, что его стукнули по голове.
А на хребте холма на северном берегу ручья Билл снова лежал рядом с Шарлеманем.
– Да что-то непонятное, – ответил он на вопрос, что случилось. – Но про Топа и Фреда я завтра утром расспрошу там, внизу.
На исходе ночи поднялся сильный ветер. Мужчины застегнули ремешки под подбородком, чтобы не сорвало шляпы.
Билл и Шарлемань по окончании вахты спустились к ручью и палаткам, выкурили трубку и побрели к главному инженеру. Они видели, что тот уже отдал все необходимые распоряжения, и надеялись, что он найдет минутку для разговора. Но не тут-то было. У него не нашлось ни минутки, и он направил обоих к Генри.
Генри легко рассказал о событиях ночи. Он по-прежнему был полон юношеского доверия к бывалым охотникам прерий. Он вспомнил, что индеец, по свидетельству Фреда урожденный дакота, теперь враждовал со своим племенем.
– Тогда это все-таки он! – воскликнул Билл так громко и энергично, что даже Джо обернулся и ровным шагом подошел к группе.
– И кто же он? – коротко спросил инженер.
– Очень опасный тип. Я однажды видел его в блокгаузе Беззубого Бена на реке Найобрэре! Он тогда ночью набросился с топором на художника Морриса, чтобы убить его и ограбить.
– Боже Всевышний! – испуганно воскликнул Генри.
– Странно, – сухо заметил Джо. – Чем уж таким привлекательным владел Моррис, чтобы довести индейца до ограбления с убийством? У индейцев такое, вообще-то, не в моде.
Билл рассердился, потому что в этом деле совесть его была нечиста.
– Что значит «странно»? – воскликнул он. – Неужто вы, сэр, так мало имели дело с краснокожим отребьем? Топ чертовски опасный преступник, а его друг Фред – или Джим, как его зовут на самом деле, – ему в этом не уступает! Художник имел при себе торбу, полную долларов. Это и привлекло бродяг.
– Может быть, но тебе-то что? Почему ты так возбудился?
– Потому что я думаю: мы еще дешево отделались, потеряв двух коней. А могло ведь случиться и другое. Эти пройдохи очень опасны.
– Но ведь они явно враги дакота.
– Потому что даже дакота не нужны такие отъявленные злодеи, как эти. Нет, сэр, я дело говорю. Нам надо радоваться, что они убрались, а наш убыток не так велик.
– Может, ты и прав, Билл. Я ничего этого не знал, но у меня сразу возникло чувство, что нельзя предоставлять им убежище. Как ни привлекательно было заполучить для нас таких крепких парней!
На этом Билла и Шарлеманя отпустили. Они отправились на берег ручья и принялись за остатки консервированной солонины из банки. Наевшись, Шарлемань поставил обломок зеркала и начал обрабатывать бритвой свою бородку. При этом ему приходилось кривить лицо, и Билл забавлялся его гримасами.
Когда процедура была с половинным успехом закончена, Шарлемань стал коситься на Билла Петушиного Бойца уголком глаза, но ничего не говорил.
Биллу от этого взгляда стало не по себе, он даже поправил свой шейный платок и спросил:
– Чего ты так смотришь? На мне что-то не так?
– Нет, храбрый петушиный боец, не на тебе, а в тебе!
– И что же это?
– Тайна.
– Что-то я не кажусь себе таким таинственным. Скрывать мне нечего.
Шарлемань откашлялся и ухмыльнулся.
– Что ты опять корчишь гримасы! Давай говори!
– Может, мне только привиделось.
– У тебя все может быть, даже без бренди.
– Не примерещилось ли мне, что я как-то завернул в блокгауз Беззубого Бена – кажись, нынешней весной это было, снег уже таял, – и однажды вечером мы сидели при смоляных факелах, помнишь, в левом дальнем углу большого трактира…
– Ну, помню, помню, было дело.
– Было так приятно тепло, и Бен нас хорошо угощал – и шнапсом, и ветчиной из медвежатины…
– Это его коронное блюдо!
– Мы угощались и начали рассказывать истории.
– Поди-ка, немало глупостей насочиняли под бренди Бена.
– Да уж насочиняли. Много всяких историй про разбойников и привидения.
Билл прислушался и с подозрением сощурил глаза:
– А чего это ты вдруг вспомнил?!
– Потому что ты упомянул блокгауз, петушиный ты боец. Когда уже совсем наступила ночь, кто-то рассказал одну загадочную историю. Главным действующим лицом там был вождь, который якобы знал Золотую пещеру. И якобы спьяну выдал ее, и за это его изгнали из племени. И теперь он скитается. В блокгаузе его поймали несколько крепких парней, связали и хотели выпытать у него тайну, но он ничего не сказал, а потом появился Джим и освободил краснокожего. Вероятно, Джим хотел обладать монополией на тайны дакота и пришел в ярость, когда увидел, что другие его якобы опередили. Это был тот самый индеец, который защитил художника от бандитов.