– Да, это важнее всего. Как только мы его прикончим, его дружки сразу присмиреют. Они на его стороне только потому, что имеют от этого свою выгоду. А от покойника какая польза?
– Но ты же знаешь не всех его дружков.
– Да, но у меня тут тоже хватает приятелей. С десяток надежных парней – этого будет вполне достаточно.
– А если он все-таки останется жив?
– Мы его свяжем и завтра отправим на поезде в суд – как убийцу. С краснокожими там не церемонятся, а в тюрьме он и года не проживет.
Билл залпом выпил еще один стаканчик бренди.
– Все, это был последний стакан, – сказал Джим. – Не то у тебя язык развяжется.
– Последний до полуночи, клянусь своими двадцатью шестью победами в петушиных боях! Может, сегодня будет двадцать седьмая!
– Пора бы уже! А то что-то твоя пауза затянулась. Ну ладно, хватит болтать. Вы знаете, что делать.
Джим выпроводил гостей, снял сапоги, чтобы проветрить ноги, и улегся на кровать.
Кровавый Билл повел Шарлеманя в огромную палатку для провианта, в которой громоздились бочки и ящики. Билл обосновался здесь с двумя другими парнями в одном свободном закутке, отгородившись от непрошеных гостей бочками и ящиками.
– Настоящая берлога! – ухмыльнулся Чарли при виде кучи одеял, пустых бутылок из-под бренди, пивных кружек и котелков.
– Наша лисья нора. Я посплю пару часов. А ты?
– Я еще не получил указания от начальства. Чем у вас тут можно заняться?
– Составь компанию Джо. Ты с ним уже повидался?
– Нет. Он мне сегодня еще не попадался на глаза.
– Так сходи к нему. У него всегда найдется сигара.
– Неплохая мысль. Ну, приятных сновидений!
Шарлемань с любопытством осмотрел палатку для провианта и побрел по лагерю. Он еще издали увидел Джо, все еще стоявшего у рельсов. Ветер к полудню немного стих, пыль улеглась. Но небо пока не прояснилось. На горизонте смутно темнела цепь гор, больше похожая на полосу тумана.
Шарлемань почти минуту простоял рядом с погруженным в свои мысли инженером, прежде чем тот его заметил.
– А, это ты… – произнес Джо Браун и смерил Чарли не самым приветливым взглядом.
Как человек Шарлемань интересовал его не больше, чем прошлогодний снег, но он был одной из фигур в этой опасной игре, которая наконец благополучно подошла к концу, поэтому он посмотрел на разведчика как на предмет мебели, которым когда-то пользовался и который вдруг снова вытащили из чулана на свет божий.
– Вот захотелось посмотреть на то, что мы когда-то вместе начинали, – фамильярно произнес Шарлемань.
Джо был неприятен этот тон, но он угостил собеседника сигарой.
– Да, да… – ответил он рассеянно. – Хотелось бы поскорее закончить работу.
– Завтра уже уезжаете?
– Да, на поезде.
– А сегодня, кажется, будет прощальная попойка? – осведомился Шарлемань, хотя все прекрасно знал.
– Да. Приходи, Шарлемань.
– Хорошо бы посидеть вчетвером – вы, Генри и я с Биллом. Хоть на этот раз и не голыми, но все же мы – те самые четверо…
– Которые не пили отравленную воду. Да… Почему бы и нет? Садись за наш стол! Топ, который нас тогда нашел, тоже будет.
– Я слышал, его сын теперь тоже здесь?
– Они уже давно вместе. И его тоже позовем за наш стол. Выпьем за наши приключения!
– Хотя их никак не назовешь приятными.
Джо неохотно улыбнулся.
Из прерии прискакала вторая группа разведчиков под предводительством юного индейца. Шарлемань с трудом узнал юношу. Харри не просто вырос. Последние четыре года сильно его изменили.
Джо окликнул индейца, и тот подскакал к ним на своем сером коне, в то время как его спутники направились к палаткам и баракам.
Шарлемань, ожидавший, что Харри поздоровается и с ним, был разочарован. Юноша смотрел только на инженера, словно ожидая какого-нибудь вопроса или замечания, но во взгляде его не было ни особого почтения, ни напряженного внимания.
– Харри, ты знаешь, я завтра уезжаю, – сказал Джо. – Сегодня ночью, как только прибудет поезд, мы хотим отпраздновать мой отъезд. Я приглашаю тебя и твоего отца. Будьте моими гостями.
– Ночью мне опять в дозор.
– Вы тоже обнаружили подозрительные следы?
Индеец ответил не сразу, и в этом коротком молчании выразилось его удивление.
– Я не видел никаких подозрительных следов, – ответил он наконец.
Теперь пришел черед удивляться Джо.
– Тем лучше, – ответил он, тоже сделав многозначительную паузу. – Так постарайся выкроить сегодня ночью пару часов и приходи. Я буду ждать тебя.
– Я приду, если смогу.
Юный индеец поскакал дальше.
Джо и Шарлемань проводили его взглядом.
– Поговорите со стариком, – посоветовал Шарлемань. – Он приведет его с собой.
Джо раздраженно поднял руку, словно отмахиваясь от непрошеного совета. Он сам был высшей инстанцией в лагерном совете по вопросам, касающимся дозорно-разведывательной службы, поскольку имел огромный опыт жизни в прерии, и решил так распределить разведчиков, чтобы его старые товарищи могли сегодня собраться вместе хотя бы на два-три часа.
– Странно… – пробормотал он. – Один болтает о какой-то назревающей заварушке, другой заявляет, что вообще ничего не видел.
– И правда странно, – согласился с ним Шарлемань.
Джо захотелось отделаться от навязчивого собеседника, и он пошел назад в барак. Там он встретил Генри.
Молодой инженер пребывал в радостном возбуждении:
– Повеселимся сегодня на славу, Джо! Вместо скрипача, который играет как будто пилой, а не смычком, я нашел цыгана. Джо, вот это класс! Сегодня он будет играть! Еду уже готовят. Шеф спишет часть расходов на хозяйственные нужды. А завтра мы наконец унесем ноги из этой унылой степи. Как я рад!
Джо постарался вложить в свою улыбку всю приветливость, на какую только было способно его суровое обветренное лицо.
– Главное, чтобы хоть кто-нибудь был рад. И чтобы приз достался нам!
– Он должен нам достаться, Джо. А теперь извини, я тороплюсь. Столько дел! Да, еще одно: кого ты хочешь пригласить за наш стол?
– Парочку почетных гостей, которых просто нельзя не пригласить. А главное – старых скаутов, с которыми мы съели не один пуд соли.
– Хм… Значит… Понимаешь, Петушиный Билл для меня – не самый желанный собутыльник… Тома больше нет…
– Тоже верно. Сдвинь два стола. Мы с почетными гостями будем сидеть вместе, а за другим столом – скауты-ветераны.
– И Топ?
– И Топ с Харри.
– Харри опять откажется. Он терпеть не может белых.
– Да, он такой, этот упрямец, который однажды спас мне жизнь…
– Он – тебе?..
– Это старая история. – Джо помедлил немного, но потом все же продолжил, будто нехотя: – Тогда, во время похода на Сыновей Большой Медведицы, младший брат Харри, еще совсем ребенок, бросился на меня с ножом. Я его не заметил… Но Харри в последний момент сбил его с ног. Может, это отец взглядом велел ему сделать это… Оставим эту тему! – произнес Джо, заметив в глазах Генри непонимание и недоверие. – Харри должен быть сегодня вечером с нами! – прибавил он решительно. – Передай ему привет и скажи, что присутствие на вечеринке входит в его обязанности.
– Хорошо. Понял.
Генри ушел со смешанными чувствами, не преминув, однако, одолжить у Джо сигару.
Сначала он энергично направился в кухонный барак, чтобы еще раз посмотреть, как идет дело. Там строгий повар безраздельно властвовал над котлами и кухарками, среди которых было три негритянки и старуха-индианка. С одной из белых кухарок беседовал Шарлемань, не обращая внимания на грозные взгляды повара.
– Ну хорошо! – крикнула в конце концов девушка. – А сейчас проваливай!
Шарлемань довольно подкрутил усы, кивнул Генри, как старому знакомому, и не спеша пошел к выходу.
Генри еще раз поинтересовался, получил ли повар от начальства все необходимое, и, удовлетворенный, пошел к стоявшему на краю лагеря вигваму, в котором жили Топ и Харри.
Войдя, он увидел Харку, который, судя по всему, лежал на своей бизоньей шкуре, но вскочил, услышав шаги. Генри, двадцатипятилетний мужчина, был на голову ниже семнадцатилетнего индейского юноши. Раньше он почти не общался с этим малолетним следопытом. Изредка доставал ему книгу, когда тот хотел поупражняться в чтении, или географическую карту в обмен на меха. Но это были чисто внешние, деловые отношения. Теперь, в последний день своего пребывания в лагере, он внимательнее всмотрелся в черты индейца. У того была очень примечательная внешность. Красивый лоб, орлиный нос, высокие скулы отчетливо выделялись на этом худощавом лице. Глаза обычно были прищурены и напоминали тонкие прорези, которые позволяли юноше смотреть вдаль, но не давали прочесть в них какие бы то ни было чувства. Генри ощущал, что он чужой этому юному индейцу. Расплывчатые представления о многом из того, что его окружало, неясные слухи, такие понятия, как «лучший разведчик» или «предатель», «спасший жизнь» или «братоубийца», с трудом поддавались его довольно поверхностному мышлению и таким же неглубоким чувствам. Отношения с Харри у него так и не сложились.
– Джо Браун приглашает тебя и твоего отца на прощальный праздник сегодня ночью. Эта вечеринка – часть твоего служебного долга, – произнес он несколько заносчивым тоном.
Индеец проигнорировал этот тон.
– На службе я не пью, – ответил он кратко и с достоинством. – Я вообще не пью. Поэтому мое присутствие многим не понравится, но, если Джо Браун так хочет, я приду. Если этого пожелает и мой отец.
– А когда Топ вернется?
– Вечером.
– Хорошо. Мы ждем вас, как только прибудет поезд.
Генри вышел из вигвама с чувством облегчения. Не только потому, что недолюбливал Харри. В глубине вигвама он заметил некое странное существо, от которого ему стало не по себе. Скорее всего, это была индианка. Может, старая, а может, молодая. Ее лицо представляло собой нечто среднее между лицом и личиной. Уши и нос были отрезаны, раны зарубцевались как попало. Щеки ввалились, руки были тонкими как прутья. Она сидела в полумраке, как деревянное изваяние, завешенное черным покрывалом. Инженер вышел из вигвама и невольно поежился.