Они встали из-за стола и направились к выходу. У них с дороги еще осталось достаточно провианта, чтобы спокойно подкрепиться в бараке.
Ветер гонял по лагерю облака пыли, раздувал стены палаток. Кроме нескольких часовых возле тюков, бочек и лошадей, никого не было видно. Но в бараках еще повсюду горел свет. Они уже подошли к своему бараку, и Моррис стал прощаться, как вдруг Генри воскликнул:
– Вы слышите?
Все трое умолкли и прислушались. Это был быстро приближающийся топот копыт. Кто-то отчаянным галопом мчался к лагерю. И явно не ради забавы и веселья.
Вскоре показался всадник. Это был индеец. Он подлетел к маленькому крепкому деревянному строению – скорее всего, к дому начальника станции, – на скаку спрыгнул на землю, даже не сдерживая лошади, чтобы не терять ни секунды, и бегом бросился в дом.
– Что-то случилось! – сказал инженер. – Давайте подождем. Индейцы обычно докладывают быстро, без лишних слов. А потом зайдем к начальнику. Я думаю, мое имя ему знакомо. Он нам скажет, что произошло.
Однако индеец пробыл в бараке дольше, чем предполагал Джо. Его лошадь стояла неподалеку и тяжело дышала, раздувая бока. Они подошли ближе. Лошадь была взнуздана по-индейски – уздой, закрепленной на нижней челюсти, и волосяной петлей на холке. Ни седла, ни попоны на ней не было.
– Или я сошел с ума, или я узнаю этого мустанга, хоть сейчас и темно, и я не видел его много лет, – заявил Моррис.
– Я тоже его знаю, – откликнулся Генри.
– И мне он хорошо знаком… – сказал Джо. – Это Чалый, конь Харри.
Они вернулись к бараку начальника и остановились перед входом. Изнутри доносился голос, изрыгавший потоки непристойной, злобной брани.
– Я, пожалуй, войду внутрь, – сказал Джо. – Может, мне легче будет понять, что здесь происходит, чем этому желторотому барачному генералу Тэйлору Второму, которого, как стало известно из достоверного источника, скоро хватит апоплексический удар.
Джо открыл дверь. Вместе с ним в маленькое помещение, скудно освещенное керосиновой лампой, ворвался ветер. Начальник стоял у стола, с багровым лицом и набухшими на висках венами. На лбу, обрамленном волнистыми волосами, блестели капельки пота. Пальцы правой руки были сжаты в кулак, которым он в ярости колотил по столу. Напротив него, прислонившись к дощатой стене, стоял стройный молодой индеец почти двухметрового роста с обнаженным торсом. В неверном свете лампы его смуглая кожа казалась еще темней. Черные волосы, стянутые на лбу повязкой из змеиной кожи, были заплетены в две косички, ниспадавшие на плечи. На нем не было ни перьев, ни бус, никаких знаков воинского отличия или трофеев, кроме скальпов, пришитых к его кожаным штанам. За поясом торчали револьвер и кинжал.
Индеец смотрел на разгневанного начальника со спокойным любопытством естествоиспытателя, открывшего новую разновидность известной рептилии.
– Джо Браун, инженер, – представился Джо и одновременно взглянул на индейца, давая ему понять, что узнал его.
Начальник станции умолк на полуслове, забыв даже закрыть рот.
– Как вы сюда попали?
– Через дверь, с вашего позволения или без оного.
– Никакого позволения я вам не давал и не собираюсь давать! Что это еще за новая мода? Каждый корчит из себя начальника! Мы здесь не в конгрессе, а в прерии, на железной дороге «Юнион Пасифик»! Это же надо – остановить поезд!.. Да вы что там, все спятили, что ли? Садись на коня, болван краснокожий, и скачи обратно. И чтобы поезд немедленно отправился дальше!
– Я не поскачу обратно.
– Ну и черт с тобой! Я пошлю другого! А ты убирайся к дьяволу!
Начальник вытер пот со лба и уже хотел покинуть помещение, но индеец преградил ему дорогу:
– Будет лучше, если белый человек…
– Белый человек без тебя знает, что ему лучше! Ты что себе вообразил, щенок? Кто здесь начальник, ты или я?
– Сегодня ночью, по-видимому, я, – невозмутимо, насмешливым тоном ответил индеец, от чего начальник пришел в еще большую ярость.
– Прочь с дороги, каналья краснокожая! Я тебе покажу, как задерживать начальника и самовольно останавливать поезд!
Джо встал между ними:
– Спокойно, господа! – Он обернулся к индейцу. – Харри, ты же меня знаешь. Скажи, ты и вправду остановил поезд? Зачем?
– Мой отец встал на рельсы с факелами и остановил поезд, потому что впереди – дакота и бизоны. Если поезд въедет в стадо, он будет блокирован как минимум до утра. Лучше ему сразу остановиться.
– Бред! – простонал начальник станции. – Бизоны останавливают поезд! Это неслыханно! Кому рассказать – не поверят!
Джо прервал его причитания нетерпеливым жестом:
– Остановить поезд в этих условиях было верным решением. Вы, наверное, еще ни разу не видели бизонье стадо! Харри, где дакота?
– Идут на лагерь.
– С какой стороны.
– Со всех сторон.
– Твой отец остался у поезда, чтобы там все было в порядке?
– Хау.
Инженер повернулся к начальнику станции:
– Я временно беру на себя руководство лагерем и всю ответственность. Я Джо Браун! Надеюсь, это имя вам знакомо. Немедленно объявите всеобщую тревогу!
Харри махнул рукой.
– В чем дело? – раздраженно спросил Джо.
– Еще есть время для военной хитрости.
Джо заколебался:
– Говори быстрей!
– Пусть музыка играет и девушки танцуют. Возьмите только лучших стрелков. Если мы подольше будем вести себя так, как будто ничего не подозреваем, дакота нападут на барак, в котором мужчины напиваются пьяными, и мы сможем их схватить. Это лучше, чем если бы они нас окружили и обстреляли со всех сторон из темноты. Когда дакота ворвутся в лагерь, мы окружим их, как они сейчас хотят окружить нас. Так мы быстрее с ними управимся и, если понадобится, сможем послать людей к поезду.
– Здесь есть люди, на которых мы можем положиться во время этой заварушки?
– Хау. Не много, но есть.
– Ты их соберешь?
– Хау.
– Тогда я пойду в салун, где нам придется принять главный бой. Согласен? Там и встретимся, если нам хватит времени.
– Хау.
– А я? – вскричал начальник станции. – А я, Браун? У вас есть опыт работы в этих краях! Что мне делать?
– Задуть свою керосиновую лампу, сидеть в темноте наготове с несколькими крепкими парнями, которых вам пришлет Харри, и ждать.
– Надо быть готовыми к огненным стрелам, – сказал Харри.
– Значит, надо наполнить бочки водой. В крайнем случае пойдет и пиво…
Начальник станции бессильно опустился на стул и проверил, заряжен ли его револьвер.
Джо и Харри покинули барак. Перед дверью их ждали художник и Генри. Джо коротко ввел их в курс дела. Харри, с нескрываемым нетерпением ждавший окончания разговора, хотел сразу же уйти, но, услышав ответ художника на слова Джо, остановился.
– У меня есть тотемный знак одного великого дакотского вождя, под защитой которого я таким образом нахожусь, – сказал художник. – Может, пока не пролилась кровь, попробовать вступить в переговоры?
Харри заинтересовала эта неожиданная мысль, но Джо резко оборвал его:
– Харри, тебя не спрашивают! К тому же вступать в переговоры уже поздно. Где-то поблизости находится огромное стадо бизонов. Дакота наверняка несутся на нас, боясь, что мы опять перестреляем их бизонов. Может, с ними и удастся договориться, если мы победим. Может, они наконец поймут, что нам не нужны их бизоны, и оставят эту железную дорогу в покое!
– Я с Длинным Копьем пойду к колодцу, – заявил художник. – Мы будем наготове, чтобы черпать воду. Я не буду стрелять в дакота. Мне не позволяют это мои дружественные отношения с ними.
– Делайте что хотите, – раздраженно ответил Джо. – Я, во всяком случае, позабочусь о том, чтобы все наши люди получили оружие. В том числе и те, что сейчас в салуне. И чтобы все узнали, кому они должны подчиняться.
Он дал знак Харри выполнять то, о чем они условились, и индеец исчез в темноте.
Весть о предстоящем сражении промчалась по лагерю, как лесной пожар. Не обошлось без лихорадочной суеты и беготни. Джо не смог уговорить скрипача в таких необычных условиях играть как ни в чем не бывало. Пришлось призвать на помощь Харри. Тот прислал в салун скрипача-цыгана, который в свое время подрался с Кровавым Биллом из-за кошелька Маттотаупы. Бывшие враги мрачно посмотрели друг на друга, но, когда скрипка заиграла, Билл все же нашел в себе силы продолжить танец с Длинной Лилли и тем самым вовлечь в судорожное веселье еще четыре пары. Хозяин, бледный как смерть, обливаясь потом от страха, едва успевал наливать бренди и получать плату. Он долго перетаскивал из угла в угол кассу в поисках наиболее безопасного места и в конце концов вернул ее на стойку. Бренди прибавил храбрости уже и без того пьяным гостям, и они горланили еще громче, проклиная «краснокожих собак» и предлагая для них новые, все более кровавые кары.
Тем временем у колодцев кипела работа: множество бочек были наполнены водой.
Джо и Харри снова встретились у салуна. Харри собрал всех своих людей. Среди двадцати храбрецов был один официант, опытный боец, и старый траппер, с которым Харка несколько лет назад после большой бизоньей охоты вел переговоры о распределении добычи.
– Мало, – сказал Джо. – А сколько дакота идет на нас?
– От ста до ста пятидесяти человек, – тихо ответил Харка. – Я хочу применить одну хитрую уловку. У меня есть воинский свисток, какими пользуются вожди дакота, чтобы давать сигнал атаки или отступления. Я сейчас незаметно уйду из лагеря. Ночью дакота не смогут отличить меня от своих воинов. Я собью их с толку, подав раньше времени сигнал атаки, а потом, в разгар боя, – отступления.
– Рискованно… – с сомнением произнес Джо. – Правда, ты рискуешь только своей жизнью – нам это вряд ли повредит. Ладно, действуй!
Харка мгновенно исчез в темноте.
У одного из колодцев, неподалеку от салуна, сидели Моррис, Генри, Длинное Копье и еще три человека. Они затаились в тени, так что на них не падал ни лунный свет, ни отблески огней из окон. Они напряженно вглядывались и вслушивались в темноту, но им мешали пиликанье скрипки и хриплые крики Кровавого Билла и его длинной подружки.