снованиях заполучить те полтора десятка вражеских посудин, что шли сейчас по направлению к Новому Амстердаму. Нападение на военный корабль законного владельца планеты – это очень и очень серьезно, никто не осудит, если напавшие жестоко получат по ушам, и потому Соломину нужна была сейчас хотя бы видимость законности. Конечно, признание его правоты Российской империей (а она, разумеется, признает) перевесит мнение всех остальных соседей, вместе взятых, только вот лишние сложности в будущем иметь не хотелось. Однако все то время, пока они будут маневрировать под огнем вражеской эскадры, жизни членов экипажа «Идзумо» будут висеть на волоске. Именно поэтому в экипаж набирались только добровольцы, но при этом отнюдь не лучшие, так сказать, из второго ряда, чтобы, случись им погибнуть, это минимально ослабило бы остальную эскадру. По той же причине на корабле было минимально необходимое для короткого боя количество людей, чтобы уменьшить число возможных потерь в случае гибели корабля.
Однако пока линейный крейсер оставался на орбите – все должно было выглядеть натурально. Если обычный японский радар не может обнаружить корабли на такой дистанции – значит, они будут сидеть на месте, ничем не выдавая тот факт, что видят опасность. А вот когда подойдут – тогда они и сыграют панику, спешку и прочие атрибуты поведения застигнутых врасплох пиратов. Противник до последней минуты не должен был заподозрить, что он не охотник, а дичь и что вот прямо сейчас его будут брать за жабры.
Между тем информация о противнике, собираемая остальными кораблями, обладающими более мощными радарами, поступала на мостик «Идзумо» непрерывно. И информация эта Соломина не радовала, хотя, если честно, и не слишком удручала. С одной стороны, то, что в составе вражеской эскадры было четыре линкора, являлось очень плохой новостью – против их сочетания защиты и огневой мощи «Идзумо» явно не плясал, с другой же – эти корабли будут хорошими трофеями. Соломин поймал себя на мысли, что уже смотрит на неизвестную эскадру как на свою собственность, а разносить вдребезги свое как-то не хотелось, поэтому возможности его корабля данный факт еще более ограничивал.
Правда, корабли эти, судя по данным предварительной идентификации, были той еще солянкой сборной. Из четырех линкоров два были американского производства, типа «Мичиган», корабли старые, но надежные. Их в свое время американцы понастроили хренову кучу, а потом не знали, куда деть – флот их в тот момент затачивался под войну с Францией, а тут французы всех нагло напарили, заключив союз с Великой Финляндией. Против двух мощных стран Соединенные Штаты не плясали, поэтому вынуждены были срочно искать выход и начать лихорадочное строительство кораблей новой серии, более мощных и быстроходных. Пока суд да дело, союз французов и финнов распался – хищники перегрызлись, хитрые и во все времена подловатые галлы решили под шумок прибрать к рукам северян, а финская разведка их раскусила. В результате произошла жесткая, кровопролитная, но очень короткая война, в которой французы потерпели сокрушительное поражение, потеряли несколько планет и половину флота. Ну а финны, соответственно, приобрели несколько планет и неплохую сумму в качестве контрибуции.
Американцы уже злорадно потирали руки, готовясь хорошенько поживиться и поплясать на костях ослабевшей Франции, но в этот момент одновременно Британское Содружество, Япония, а главное, Германия, за спиной которой маячила тяжелая тень Российской империи, предъявили всем вокруг ультиматум. Мол, кто влезет – будет иметь дело с ними со всеми разом. Ну что поделать, хотя французы и были фашистами, точнее, нацистами, но в существовании Франции как единого, независимого и достаточно сильного государства были заинтересованы на тот момент все. Да и большой войны, честно говоря, никто не хотел, поэтому все заинтересованные стороны были призваны к порядку, а в качестве решающих аргументов, как это уже не раз случалось в истории, выступили орудийные башни военных кораблей. Им даже не пришлось выходить со своих баз – большой флот, как известно, часто действует лишь одним фактом своего существования.
Против такой толпы драться было, мягко говоря, неумно. Американцам пришлось утереться и свернуть кораблестроительную программу, однако все равно у них внезапно оказался избыток кораблей, которые было накладно содержать даже в законсервированном состоянии, а отправить в утиль просто жалко. В результате масса эсминцев, крейсеров и даже линкоров оказалась на внешнем рынке, и продавали их кому попало. Судя по составу явившейся сейчас эскадры, страна, которая ее послала, как раз и относилась к «кому попало».
Третий линкор был британской постройки – тоже не новый и тоже не самый мощный, типа «Айрон Дьюк». Все эти железные герцоги боевой эффективностью не блистали, да и надежностью не отличались, надежность – вообще не самая сильная черта английской техники. Однако линкор остается линкором, и его не стоило сбрасывать со счетов.
Четвертый корабль этого класса был построен в Японии и очень напоминал «Идзумо». В принципе он и был модификацией «Идзумо», а может, наоборот – «Идзумо» был модификацией линкоров типа «Конго», не суть. Главное, что он был примерно так же вооружен, чуть лучше защищен, но заметно менее быстроходен и имел меньшую автономность. Словом, равный противник.
Из остальных одиннадцати вымпелов более-менее серьезными противниками были три тяжелых крейсера типа «Йорк», тоже британские. Пожалуй, на троих они были примерно равны «Идзумо» и, вдобавок, отличались редким для англичан качеством постройки. Насколько Соломин знал, английские космонавты ругались русским матом, когда эти корабли сняли с вооружения, а на их место поставили крейсера типа «Рипалс», теоретически очень мощные, но «сырые» и крайне капризные. Интересно, сколько и кому заплатила в качестве отката кораблестроительная фирма, чье КБ выиграло конкурс на создание этого чуда… В общем, английские моряки плевались, а «Йорки» пошли с молотка, и было их построено без малого семь десятков. Естественно, раскупили их моментально – это и впрямь были хорошие корабли. Даже Соломин подумывал когда-то прикупить один такой, но случая все не подворачивалось, а теперь вон какая оказия. Просто замечательная оказия – в любом случае три крейсера лучше, чем один.
Остальные корабли были эсминцами разных лет постройки – пара английских, французский, испанский и четыре финских. Словом, солянка сборная и, вдобавок, не дающая представления о том, какой именно стране принадлежала вся эта микроармада. Свои флоты по принципу «что попало, лишь бы побольше да подешевле» комплектовали многие страны, бывшие небольшими, но стремящиеся сохранить свою независимость в случае нападения более крупного и сильного соседа. Их правители не без основания считали, что флот, способный если не победить агрессора, то нанести врагу чувствительные потери, делающие войну невыгодной, заставит других задуматься, прежде чем связываться с ними. Да и самим более слабого соседа при удаче подгрести можно будет, так что денег на корабли не жалели. Соломин считал такую практику порочной – чужим оружием много не навоюешь, если хочешь быть сильным, надо строить собственные верфи и разрабатывать собственные системы вооружения, однако люди часто предпочитают идти по пути, может, и тупиковому, но простому и быстрому. Похоже, его нынешние противники были как раз из таких, и капитан считал, что просто грешно их не пощипать. Даже не то что пощипать – ободрать все перья до голой кожи. А нечего связываться с русскими, даже не зная, что это русские. Чревато.
Жаль только, авианосцев там нет, хотя, может, и к лучшему. От авианосцев «Идзумо» с большой долей вероятности может и не уйти – накидают плюх, обездвижат и добьют артиллерией. Ладно, сейчас не время было гадать, хорошо или плохо – играть надо с теми картами, которые есть на руках. Ну и с теми, которые в рукаве, конечно, ибо если не можешь победить честно – надо просто победить.
Между тем информация продолжала идти, хотя девяносто девять и девять десятых процента ее не значили сейчас ничего. Главными были скорость, курс, сохранение строя… Пока что все говорило о том, что противник не рассчитывает встретить здесь серьезное сопротивление. Соломина это устраивало как нельзя более.
Время! Сейчас противник появится и на радарах дальнего обнаружения японского корабля. Пару минут ждем… А вот теперь должна создаться видимость паники. Во все стороны сигналы, да не по закрытому и непрослушиваемому даже в принципе каналу, как с «Эскалибуром», а открытым текстом, чтоб услышали. Еще две минуты – и начинают беспорядочно сновать туда-сюда боты. Наступающие должны видеть, что их боятся, – это добавит им решимости, не даст им отвернуть, а значит, вырваться из ловушки, в которую они уже почти влезли. Стоя на мостике своего корабля, Соломин ухмылялся, глядя на творящееся вокруг четко срежиссированное безобразие. Пилоты ботов старались вовсю, и не приходилось сомневаться, что коллеги русского капитана, стоящие сейчас на мостиках своих линкоров и крейсеров (для аппаратуры их эсминцев было пока что далековато), все отлично видят и тоже ухмыляются. Ну что же, как известно, хорошо ухмыляется тот, кто ухмыляется последним.
Выждав ровно то время, которое, как отлично знал Соломин, минимально достаточно для приведения корабля в боевую готовность, «Идзумо» начал сходить с орбиты. Капитан только досадливо морщился при этом – огромный и неуклюжий корабль заставлял его с тоской вспоминать о мощных двигателях и отменной маневренности своего флагмана. Ну да ничего уж тут не поделаешь, появись сейчас «Эскалибур», и вражеская эскадра тут же легла бы на обратный курс. Не потому даже, что была неспособна справиться с русским линейным крейсером – с ним одним, пожалуй что, и справилась бы. А вот что будет дальше? Русские ведь найдут, кто это сделал, и после того, как переловят виновных, те, кто останется в живых, будут завидовать мертвым. Воистину, прав был английский классик…
– Капитан!