Тарина чуть усмехнулась:
– Ты-то не на ферме родилась, сразу видно.
Я растерянно промолчала. Какое это имеет значение? Наоборот, Ланда была лучше меня приспособлена к подобной жизни: готовила в основном она, и ей это отлично удавалось. Конечно, если бы ее увидели мои одноклассники, они были бы потрясены. Я едва не улыбнулась, представив выражение лица Тами, услышь та Ланду. После этого Тами, как призрак с Лихих болот, преследовала бы всех и каждого, пересказывая услышанное. Хотя сплетен для моей бывшей подружки уже и так хватит на жизнь вперед.
Кое-как с помощью Тарины я постирала одежду и, развешивая на улице мокрое белье, пахнущее солоноватым мыльным корнем, дала себе клятву: я не буду просить для себя послаблений. Несмотря на благосклонность Олеа и дружелюбие Тарины, мое положение весьма шатко. И если я хочу однажды вернуться домой, мне надо как следует постараться.
В день Предков, помыв посуду после завтрака и умудрившись ничего не разбить, я поднялась отдохнуть в свою комнату. Хотя я и была вымотана до предела, заснуть всё же не смогла – в голове роились непрошеные мысли.
Прошла неделя после нашего с Кинном изгнания, а о возвращении в Зеннон никто даже не заикнулся. Псов пускали обратно раз в год, но, судя по тому, как отросли у всех волосы, особенно у Олеа, они находились в изгнании уже не меньше полугода.
Сколько осталось? Еще полгода? Выдержу ли я?..
И главное, где сейчас Кинн? Более честный вопрос – жив ли он – я от себя упорно отгоняла.
То дело, о котором Кинн говорил, – выполнил ли он его? Если да, то куда теперь подастся? Придет ли к Псам? Мне очень хотелось на это надеяться, но странная зудящая боль в груди словно говорила: нет, не придет.
Несколько дней назад, когда мы с Тариной собирали зелень для салата, она спросила меня:
– Есть у тебя там кто особенный?
Я не сразу поняла, что она имеет в виду. Потом подумала про Хейрона и несостоявшуюся свадьбу, про Кинна, который ушел, оставив меня ради какого-то таинственного дела, и отрицательно покачала головой.
Но сейчас, когда крики Теней не терзали уши и сердце, когда не надо было никуда спешить и во всём доме царило затишье, я наконец нашла мужество, чтобы признаться себе самой.
На самом деле Кинн для меня особенный.
Я почувствовала это с самой первой нашей встречи. Но я боялась. Сначала боялась его ненависти, потом – того, что, если мы станем близки, он рано или поздно узнает о моей лжи и моей аномалии. А узнав, разве захочет быть со мной?
Бернелам требовалось знатное имя в родословной, Хейрону – жертва. А Кинну? Нужна ли ему просто Вира Линд?
Судя по всему, нет.
Слезы подступили к глазам, и я отвернулась к стене, чтобы выплакаться, как вдруг в дверь коротко и решительно постучали. Я едва успела сесть на кровати и вытереть глаза, когда, не дожидаясь ответа, внутрь зашла Нери. В руках у нее были ножницы.
Не обращая внимания на мой оторопелый взгляд, она взяла ближайший стул и, поставив его спинкой к себе, бросила:
– Садись. Подровняю.
При виде Нери с холодной усмешкой и острыми ножницами меня охватило дурное предчувствие, и я попыталась как можно вежливее отказать:
– Спасибо, не стоит тратить на меня время.
– Я не тебе услугу собираюсь оказать, а себе. Не могу больше смотреть на твою стрижку.
Нери выжидательно посмотрела на меня, но я не торопилась занимать стул. Она улыбнулась уголками губ:
– Боишься? Мне нет никакой выгоды тебе вредить. Вот если бы тебя решила подстричь Тарина, я бы на твоем месте засомневалась.
– Вы имеете в виду, что она плохо обращается с ножницами?
Нери беззвучно рассмеялась.
– Во-первых, мы здесь все на «ты». А во-вторых… Плохо обращается? Да, именно так она бы тебе и сказала. Потом.
Я не сдержала раздражения:
– Не понимаю, на что вы… ты намекаешь. Тарина – единственная, кроме Олеа, кто с самого начала хорошо ко мне относится.
Нери издала смешок.
– Хорошо относится? Да ты еще наивнее, чем кажешься. Не люблю давать непрошеные советы, но, вижу, тебе нужно. – Нери уставилась на меня темными глазами. – Как бы Олеа ни хотелось в это верить, мы не одна большая семья. Мы чужаки. Изгнанники. Каждый со своими секретами. – В ее взгляде мелькнуло какое-то непонятное выражение. – Если ты не избавишься от своей наивной веры в людей, то здесь, снаружи, тебе это может стоить жизни.
Нери щелкнула ножницами, заставив меня вздрогнуть, и широко улыбнулась:
– Ну так что, подстричь?
Я смотрела на нее, не понимая, чего она от меня хочет: чтобы я согласилась или отказалась? Даже если это была какая-то проверка, по ее лицу невозможно было ни о чем догадаться. Я вздохнула и опустилась на стул.
– Вряд ли эту стрижку можно испортить.
В голосе Нери прозвучала усмешка:
– Никогда не недооценивай чужой способности всё портить.
Но ее руки, когда она взялась за мои короткие пряди, двигались уверенно и мягко, и постепенно я расслабила плечи.
– Мне бы хотелось тебе доверять, – сказала я вполголоса.
Нери сразу же откликнулась, продолжая стричь:
– Я бы не советовала. Доверие – это яд. Рано или поздно убьет.
Я едва удержалась, чтобы не покачать головой. В Зенноне я мало кому могла доверять, но как можно жить совсем без доверия?
Закончив подравнивать сзади, Нери встала передо мной, и я с удивлением отметила для себя, что ее наглухо застегнутое платье как нельзя лучше выражало ее саму: совершенно за крытый человек. Самое большее, что про нее можно было сказать – по голосу и манерам, – она не из простой семьи. При этом она наравне с другими трудилась и готовила, и делала это иногда даже лучше, чем Тарина.
Завершив стрижку, Нери слегка взъерошила мне волосы.
– Так будет чуть менее ужасно.
Я подняла голову, чтобы поблагодарить, и мне показалось, что в ее темных глазах блеснули слезы. Она отвела взгляд и сказала с явной ноткой горечи:
– Ты напомнила мне младшую сестру. Наивную и глупую. – Нери посмотрела на меня в упор, и я увидела, что слез в ее глазах не было – только усталость. – Именно из-за ее доверчивости меня изгнали.
И, не говоря больше ни слова, Нери ушла.
Несколько минут я сидела, совершенно растерянная. Оказывается, за холодным насмешливым фасадом скрывалась заботливая израненная душа. Но что касалось Тарины, Нери наверняка ошибалась. Какой был Тарине прок лицемерить и втираться ко мне в доверие? Здесь я не была «той самой Вирой Линд». У меня не было сильного дара или каких-то исключительных способностей. От меня ничего не зависело. Если Тарина и проявляла дружелюбие, то, скорее, просто из жалости.
Я стряхнула отрезанные волосы на пол и вздохнула: еще придется поискать, чем подмести. Осторожно выглянув в коридор и убедившись, что он пуст, выскользнула из комнаты и прокралась в ванную – мне хотелось первой увидеть плоды Нериных трудов.
С замиранием сердца я заглянула в зеркало и несколько мгновений, не дыша, изучала свое отражение. Потом расправила плечи и подняла подбородок.
Я больше не выглядела взъерошенной вороной. Нет, каким-то чудом Нери удалось убрать лишнее, и теперь в зеркале отражалась другая Вира Линд.
Смелая. Дерзкая.
Я повернула голову в одну сторону, затем в другую, наслаждаясь тем, как по-иному очертилось лицо. Серое платье сидело на мне всё так же мешковато, но теперь меня это не сильно волновало. Я встретилась глазами со своим отражением и улыбнулась.
Я всё выдержу. Я смогу.
– Ты выглядишь… по-другому, – с удивлением заметил Олеа, когда я вошла в столовую.
Вэльд одобрительно цокнул языком и поддакнул:
– Так гораздо лучше. Сама подстриглась?
– Да как же, – фыркнула Ланда, расставляя на столе тарелки.
– Это всё Нери, ей спасибо.
Все одновременно замерли, потом дружно повернулись к Нери, которая как раз вносила блюдо с лепешками. Она не обратила на ошеломленные взгляды окружающих ни малейшего внимания. Да уж, гордой Вире Линд было чему у нее поучиться.
Ланда, очевидно недовольная таким поворотом, скривила лицо.
– Нери небось просто не выдержала смотреть на такую отвратную стрижку.
– Она высказалась в подобном духе, прежде чем меня постричь, – как ни в чем не бывало сказала я. На это Ланда не нашла что ответить и, пропыхтев что-то, ушла на кухню.
Я присоединилась к Тарине, которая раскладывала столовые приборы. Убедившись, что Нери далеко, та понизила голос:
– И как ты на такое решилась? Я бы ни за что на свете не доверила ей свои волосы. Она ведь странная. Всегда сама по себе.
Я только пожала плечами:
– Я рада, что доверилась ей. Мне кажется, стало лучше.
Тарина явно замялась.
– Да, но… Надеюсь, ты не обидишься, но, по-моему, эта стрижка выглядит чересчур вызывающе. В смысле… я бы так не подстриглась. Но это просто мое мнение, я могу ошибаться.
Я кивнула, но моя радость несколько померкла.
После обеда, едва Олеа собрался озвучить обязанности каждого, я огорошила всех тем, что вызвалась на дежурство.
– От меня тут не так много помощи, – сказала я под громкое хмыканье Ланды. – Пусть лучше Олеа отдохнет.
Серо-голубые глаза юноши блеснули, и он широко улыбнулся.
– Если ты правда готова… Я тебя провожу.
Кажется, Ланда закатила глаза, но мне было всё равно. Мне надоело быть бесполезной. Олеа работал не покладая рук, даже больше, чем все остальные, – ведь он не только охотился и искал камни, но и каждый вечер возводил щит, который забирал у него последние силы, а потом еще читал книгу Закона. Конечно, периодически его сменяли, но чтение хорошо давалось только Нери: Ланду слушать было одно мучение, сплошные запинки и оговорки, Вэльд тараторил и путался, а Тарина, хоть и старалась читать с выражением, звучала нарочито и вымученно. Всю предыдущую неделю у меня просто не было сил на чтение, но я дала себе слово, что обязательно поддержу Олеа и в этом, – уж читать-то я умела хорошо.
Когда мы с Олеа вышли из дома, солнце давно перевалило за полдень. Для дежурства я сменила платье на штаны с рубашкой и курткой, чтобы было легче перелезать через изгороди, если придется возвращаться напрямик. Еще раньше по моей просьбе из каких-то закромов Тарина выудила мягкое кепи. С учетом того, что пышными формами по сравнению с Ландой я не отличалась, в таком наряде я больше всего походила на мальчишку.