В этот миг Амри, издав яростный утробный рык, бросилась вперед, остальные – за ней. Каратели ринулись им навстречу. В ту же секунду я спрыгнула с лошади, и, прежде чем Хейрон смог отреагировать, мы с Кинном бросились к Черному лесу.
Позади раздались неистовые крики, бешеный цокот копыт, звон металла о металл, но мы не оглядываясь прорвались сквозь кусты и нырнули в лес.
Бежать, бежать, бежать!
Это наш единственный шанс.
Оскальзываясь на прелых листьях, перескакивая через мелкие ручейки, запинаясь о выступающие корни, уворачиваясь от настойчивых веток, я бежала, не чувствуя ног, а рядом со мной мчался Кинн, прижимая к груди скованные руки.
Мы бежали, углубляясь всё дальше в лес, пока звуки боя совсем не стихли.
– Давай… на восток, – прохрипел Кинн.
Бежать больше не было сил, и, повернув в сторону Альвиона, мы двинулись дальше неровным тяжелым шагом. Мы шли, и шли, и шли, пока в какой-то момент мои ноги не подогнулись, и я, не удержавшись, уткнулась коленями во влажный мох. Рядом со мной опустился Кинн. Несколько минут мы молчали, пытаясь восстановить дыхание.
Кинн сидел так близко, что мне захотелось привалиться к его плечу и закрыть глаза, позабыв обо всем на свете.
– Как лодыжка?
– В порядке. Что нам… что нам теперь делать, Кинн? Даже если мы оторвались от погони, у нас нет камней для щита… Успеем ли мы дойти до Альвиона?
Кинн безуспешно попытался разомкнуть обручи на запястьях и, опустив руки, посмотрел на меня.
– Помнишь, Лайн сказал, что они ведут торговлю с поселениями в окрестностях Альвиона? До самого города мы можем не успеть. А вот до какой-нибудь деревни… Только надо выйти на дорогу. По лесу мы будем пробираться слишком долго.
– Но что, если… если там…
Голос у меня пресекся, когда я представила Амри с мечом в руках, а потом ледяной взгляд Утешителя. Кинн всё понял и мрачно сказал:
– Либо они, либо Тени.
Тени. Метка. Мое сердце зашлось в страхе, и я через силу выдавила:
– Кинн, я узнала, почему слышу Теней.
И, захлебываясь словами, я рассказала ему о том, что я дремера.
– …Понимаешь? Со мной опасно. Если мы не успеем… лучше оставь меня, пусть они на меня отвлекутся, тогда у тебя будет чуть больше времени…
Голос у меня сорвался.
– Вира! Вира, – Кинн поймал мою руку и сжал своими теплыми ладонями. – Посмотри на меня.
Чуть помедлив, я подняла взгляд на его такое знакомое лицо – усталое, усеянное капельками пота, давними синяками и ссадинами. Серые глаза Кинна, казалось, смотрели мне прямо в душу.
– Ты – это ты. Ни дар камневидения, ни метка Теней тебя не определяют. И я не собираюсь делать из тебя приманку, даже не заикайся об этом, слышишь?
Он прикусил губу, словно пытаясь удержать новые слова, а затем тряхнул головой и выпустил мою руку, напоследок пожав ее.
– Надо спешить. По пути поищем какой-нибудь ручей, чтобы напиться.
Кинн помог мне встать и огляделся, оценивая, где лучше пройти. В это мгновение пробившийся сквозь густую листву луч солнца ударил Кинну в глаза, заставив его смешно сощуриться.
Моему сердцу стало тесно в груди, и я подумала: вот так и выглядит любовь.
Солнце давно скрылось за Черным лесом, а мы всё двигались по мягкой траве обочины, чутко прислушиваясь к любым звукам.
– Уже близко, – наконец сказал Кинн.
Дорога неторопливо шла вверх, и, когда мы поднялись, перед нами неожиданно распахнулось открытое пространство. Слева внизу обрывался Черный лес, а неподалеку от него, у пересечения двух дорог, вытянулся храм с блестящей голубоватой крышей. В отдалении виднелись городские стены и дома Альвиона. А дальше…
– Это что, море? – с благоговением спросила я, вглядываясь в сверкающую в последних лучах солнца зыбь.
– Море, – выдохнул Кинн.
Мы стали спускаться, и постепенно море скрылось за холмами, но еще какое-то время в душе сохранялось странное щемящее волнение. Забыв о голоде и усталости, мы ускорили шаг. А когда добрались до широкого перекрестка, где по левой стороне белели стены храма, мы, не сговариваясь, остановились.
– Кинн… мы не успеваем.
С каждой минутой сумерки становились всё гуще и гуще. Теней еще не было слышно, но мы и так понимали, что ни до какого поселения не дойдем.
Кинн тихо спросил:
– Зайдем в храм?
Я кивнула. Судя по пыльным темным окнам, храм давно был пуст, но если умирать, то только там – в стенах, впитавших молитвы тысяч и тысяч людей, перед ликом самой Серры.
Мы подошли к лестнице, ведущей к южным вратам храма, как вдруг нас остановил знакомый голос:
– Не так быстро.
Мы замерли, и сверху из-за колонны вышел Хейрон. Даже в гаснущем свете дня были видны следы крови на его лице и волосах.
Я судорожно вдохнула, а Кинн только нахмурился и спросил:
– Где остальные?
Хейрон перевел на него тяжелый взгляд.
– Остальных больше нет. По крайней мере, никто за мной не последовал. – Спускаясь, он кивком указал на скованные руки Кинна: – Давай сниму обручи.
Я хотела сказать «Не подходи к нему», но язык меня не послушался.
Кинн выдержал взгляд Хейрона и, дождавшись, пока тот подойдет, протянул руки. Я задержала дыхание, однако Хейрон уверенным движением коснулся цирдов, расстегнул обручи и помог их снять.
Кинн пробормотал:
– Спасибо, – и, отступив на шаг, начал растирать затекшие запястья.
Хейрон же закрепил обручи на поясе, а потом, повернувшись, с размаху ударил Кинна в лицо. От испуга я вскрикнула. Второй удар пришелся Кинну в живот, и тот, охнув, согнулся пополам.
– Мразь! – яростно прокричал Хейрон. – Я велел тебе держаться от Виры подальше!
Кинн едва успел увернуться от очередного удара, как Хейрон врезал ему левой рукой по лицу, и тот, вскрикнув, пошатнулся.
Я закричала во весь голос, не задумываясь о том, что меня может услышать кто-то еще:
– Хейрон, прекрати!
– Не прекращу. Этот… ублюдок… втянул… тебя… во всё… это.
С каждым словом он посылал удар за ударом, от которых Кинн едва успевал защищаться. Я бросилась вперед, чтобы вклиниться между ними, но не успела: Хейрон резко ударил Кинна в челюсть, и тот рухнул как подкошенный на траву.
– Кинн!
Упав рядом с ним на колени, я едва дотронулась до его щеки, как вдруг меня оторвали от земли.
– Не смей касаться его на моих глазах! – Крепко ухватив, Хейрон оттащил меня в сторону.
Я начала брыкаться, пытаясь выскользнуть из его объятий, но он был куда сильнее меня. Изловчившись, я укусила Хейрона за руку. От неожиданности он ослабил хватку, и мне удалось освободиться, потеряв при этом кепи.
Я бросилась было к ступеням храма, но Хейрон одним прыжком преградил мне путь. И, развернувшись, я кинулась прочь – к лесу. Но едва я выбежала на опушку, меня словно дернули за ногу, и я упала в траву. Я попыталась встать, но правая нога перестала меня слушаться.
– Неужели ты думала, что я снова позволю тебе уйти? Как жаль, что у тебя нет дара, иначе ты бы сразу поняла, что за камни в цепочке, – Хейрон хрипло рассмеялся.
Ощущая подступающий ужас, я кое-как села и, нащупав на ноге цепочку, дрожащими руками попыталась ее расстегнуть. Краем глаза я заметила, что Хейрон постепенно приближается, держа на ладони какой-то камень. Я снова взялась за застежку и, чтобы отвлечь его, заговорила:
– Значит, цепочка – твоя идея? Утешитель про нее не знал?
– Старый лис был только рад, что у тебя больная нога, – боялся, что сбежишь… Как мило, что ты никому про нее не сказала.
Застежка наконец поддалась, и я встала, зажав цепочку в руке. От Хейрона меня отделяло всего три шага.
– А прошлой ночью ты…
Хейрон неприятно улыбнулся.
– Это наша с тобой тайна.
Я швырнула цепочку ему в лицо и бросилась в лес. Хейрон, вскрикнув, выругался и кинулся за мной. До ближайших деревьев оставалось еще метров пять, когда он настиг меня и, рванув за плечи назад, сжал в стальных объятьях. После чего горячо прошептал на ухо:
– Всё, хватит, не убегай!..
И еще через миг:
– Пожалуйста, не убегай…
Разом обессилев, я издала сухой всхлип.
Хейрон чуть разжал руки и тихо, умоляюще заговорил:
– Там, на дознании, когда я увидел, как Нелла расплетает твои волосы… во мне что-то сломалось. Не помню, как оказался дома… Ничего не помню. Очнулся, лишь когда услышал на рассвете горн. Я тут же поехал к Утешителю Йенару, думал, он сможет помочь. Он уверил меня, что ты отправишься к Псам – дядя тебя предупредил, да и… его приемный сын наверняка тебе о них рассказал. Не знаю, что на меня нашло, – его голос задрожал. – Я сказал ему, что у тебя нет дара, сказал, что тебя надо вернуть, ведь, если Псов там не окажется, ты не сможешь пробудить камни. И тогда Утешитель заключил со мной сделку: он предложил мне должность Карателя и пообещал, что, если я буду верно ему служить, а ты останешься жива, он позволит тебе вернуться и укроет нас с тобой в своем поместье… Ради тебя, я сделал всё это ради тебя…
Голос Хейрона перешел в бормотание, и я почувствовала на шее прикосновение горячих губ. Я стала вырываться, и Хейрон развернул меня к себе лицом. Глаза его казались совсем темными.
– Я так долго ждал этого момента, Вира.
Я бросила взгляд туда, где на траве у храма лежал без сознания Кинн. Хейрон, заметив это, взял меня за подбородок и заставил глядеть на себя.
– Ты должна была стать моей. И ты станешь.
В это мгновение где-то совсем рядом раздались крики Те ней, и, вздрогнув, я хотела предупредить Хейрона, но он не позволил мне ничего сказать. Склонившись, он поцеловал меня, совсем как в Саду вечерних камней, только на этот раз не отступил, когда я попыталась оттолкнуть его.
Когда он меня отпустил, во рту остался металлический привкус крови, а я, задыхаясь, сказала:
– Они идут! Тени идут! Я их слышу! Давай вернемся к храму…
Хейрон прошипел:
– Ты врешь. Думаешь, как бы вернуться к этому…
Он толкнул меня в траву и навалился сверху, пригвоздив к земле. Я попыталась вывернуться, но он схватил меня за руки и завел их над моей головой. Меня захлестнула паника.