– Только я не понимаю… Если родители везли эрендин в Альвион, почему же их там арестовали? Из-за того, что у них не было камня? Но если эрендин всё это время был в тайнике, почему родители не сказали об этом?
В замешательстве я покачала головой.
Кинн помолчал, а потом проговорил:
– Нам надо всё выяснить, а пока будем соблюдать осторожность. Ты станешь снова хранительницей?
– Если настаиваешь.
– Мне почему-то кажется, что так будет правильно.
И Кинн с грустью улыбнулся.
Как только мы оказались на дороге между невысоких холмов, покрытых свежей зеленью, ветер принес с собой солоноватый запах и пронзительные вольные крики чаек, от которых сердце на миг замерло, и я поняла, что так пахнет и звучит море.
Мы решили идти пешком: коня пришлось оставить, мы взяли только еду из сумок и немного денежных камней, – такой конь слишком заметен, а мы выглядим как оборванцы. Любой поймет, что он не наш. Когда Кинн расседлал бедное животное, конь, почуяв свободу, коротко заржал и припустил по дороге к Зеннону. Кинн проводил его мрачным взглядом.
– Надеюсь, никакие звери его не задерут. На его долю и так много выпало.
Это навело меня на новую мысль.
– Как думаешь, что случилось с Волками? Каратели их отпустили?
Лицо Кинна стало еще мрачнее.
– Из разговоров я понял, что Утешитель предоставил Амри право решать, как поступить с Волками.
– И? – спросила я, чувствуя, что он не решается что-то сказать.
– И она решила забрать у них камни для щита.
На миг мне стало дурно. Кинн, заметив выражение моего лица, нахмурился.
– Они это заслужили… за всё, что сделали.
Я не стала спорить, но на сердце у меня возникло гнетущее чувство. Да, Волки были жестоки и ужасны, но поступок Амри был еще более жесток. Эта женщина, когда-то скорбевшая о своем муже, запросто убила пятерых людей, пусть и не своими руками, – только потому, что они что-то у нее украли. Тени наверняка такому порадовались.
Чтобы не думать об этом, я спросила:
– А сама Амри… Как считаешь, что с ней?
Кинн пожал плечами.
– У меня сложилось впечатление, что она бы и ползком отправилась вслед за Хейроном, если бы могла.
– А Утешитель и Каратели?
– Утешитель верил, что камень здесь. Он бы ни за что не упустил такой шанс. Но тут до сих пор никто не появился. Скорее всего, они все мертвы.
Подняв с земли узелок с едой, Кинн двинулся по Узорной дороге в сторону Альвиона. Я бросила прощальный взгляд на храм с блестящей в лучах солнца голубой крышей, словно отражающей небо, и поспешила следом.
Вскоре холмы расступились, открывая вид на долину реки Рассны и Альвион, раскинувшийся на ее берегах. Река, берущая начало в южных холмах, проходила через весь город, разделяя его на две неравные части, и впадала в Альвионскую бухту.
Ближе к городу по обе стороны дороги начали попадаться поселения, и, судя по всему, в них действительно жили.
– Как это они не боятся? – озвучил Кинн мой вопрос. Я только покачала головой.
Мы перекусили в тени придорожных деревьев. В поселениях наверняка можно было купить свежей горячей еды, но мы решили не рисковать – вид у нас обоих был не самый располагающий. Прежде чем двинуться дальше, Кинн поднял воротник куртки, а я поглубже натянула кепи.
Солнце давно перевалило за полдень, когда мы приблизились к Альвиону.
– Ты это видишь? – спросил Кинн, и я заметила странное колебание воздуха над северной частью города, словно там на дома сел огромный мыльный пузырь. Хотя в увиденном не было ничего страшного, сердце неприятно заколотилось.
Вскоре мы присоединились к очереди на вход в город. Всей кожей я чувствовала подозрительные взгляды, которые на нас бросали, особенно на разбитое лицо Кинна. Но, понаблюдав за нами и решив, что мы ничего не затеваем, люди потихоньку от нас отвернулись. Только один здоровяк, ехавший на телеге со своим взрослым сыном, продолжал на нас коситься.
Очередь продвигалась медленно, и Кинн, вытянув шею, попытался рассмотреть, из-за чего. И в это мгновение кто-то заорал:
– Держи его!
Мы с Кинном вздрогнули, и тут, расталкивая людей, к нам подскочил тот здоровяк, который бросал на нас недобрые взгляды, и, схватив Кинна, завопил на всю очередь:
– Я первый его заметил!
Кинн попытался вырваться, но альвионец был сильнее. Люди расступились перед ними, давая дорогу. Мужчина толкнул Кинна вперед:
– Давай, звереныш, шевелись!
Извернувшись, Кинн оглянулся и нашел меня взглядом. Не вмешивайся. И позволил себя увести. От потрясения я оцепенела.
Какая-то женщина, стоявшая за мной, зацокала языком.
– Вот же наглость у молодчика! Неужто думал, что его так в город пустят?
Без слов я обернулась к ней, чуть не задев локтем ее тюк с вещами.
– Что смотришь, как потерянный? Сам-то рядом стоял, неужто не заметил татуировки? – Женщина явно приняла меня за мальчишку. – Все ж знают, за какие заслуги такая достается.
Земля у меня под ногами закачалась. Выходит, знак отступника ставят не только в Зенноне?
На уроках Закона нам об этих знаках вообще ничего не говорили. Я вспомнила слова Генса: «Только не говорите мне, что эта татуировка – для красоты». Тогда я приняла его за зеннонца, и это не показалось мне странным.
– Ну-ну, сейчас-то что пугаться… Повезло, что такой поганец нас не тронул! – Женщина вздохнула. – Будь мой муженек жив, он бы своего не упустил, первым схватил бы молодчика да стражникам сдал – деньги-то хорошие платят! Сразу можно было б в город перебираться…
Я поискала Кинна взглядом, и мое сердце дрогнуло: два стражника, схватив его, уводили за ворота.
– И что теперь с ним будет?
Я задала вопрос совсем тихо, но женщина услышала:
– Что? Будто не знаешь – бросят в Квартал, и вся недолга!
Онемевшими губами я спросила:
– Что такое Квартал? Это тюрьма?
Я почувствовала, как женщина придвинулась ко мне ближе.
– Ты откуда такой отсталый? Из Нумма, что ли?
Я кивнула.
Женщина усмехнулась и, явно довольная тем, что может перед кем-то похвастаться знаниями, сказала:
– Т о-то, слышу, выговор у тебя другой. Квартал-то – тюрьма, да особенная. Из такой нипочем не сбежишь. Видишь, вон там? – и она кивнула на север, где за городскими стенами колыхался воздух. – Это он и есть, Квартал-то. Жуть одна этот Квартал. Зато мы, почитай, живем спокойно благодаря ему.
Она замолчала, ожидая моей реакции, и я, с трудом сглотнув, спросила:
– Как так?
Женщина, упиваясь словами, заговорила:
– Вам там, в Нумме, Тени нипочем. Зеннонцы, слышь, прячутся за могучим щитом. А нам тут что? Вот Гильдия камневидцев и придумала Квартал Теней.
Мне показалось, что вся кровь у меня превратилась в лед.
– Квартал Теней?
Она закивала.
– Я тонкостев этих не понимаю, только знаю, что над Кварталом особенный щит: через него Тени попасть внутрь могут, а назад никак. Вроде ловушки.
Мое сердце вдруг забилось медленно и тяжело. Те слухи, которые ходили про Альвион, – что они заманивают куда-то Теней, – неужели правда?
А женщина всё продолжала:
– Только для всякой ловушки приманка нужна. Вот и порешили туда преступников отправлять, особенно таких, как вот этот молодчик. Но преступники – это так, плохонькая приманка. Пчелы вот как? И на навоз сесть не прочь, но цветочный-то нектар – самое для них оно. А для Теней такой нектар – дремеры эти проклятущие. Про дремер-то слыхал?
Как во сне, я кивнула.
– Как про них прознали, так и стали их в Квартал отправлять. Самое им там место. Тени их чуют и лезут в Квартал. А обратно – никак. У нас тут в окрестностях Теней-то и не оста лось. Все там, в Квартале.
В ушах у меня зашумело, а светлые стены города расплылись перед глазами.
Мы с Кинном надеялись оказаться в безопасности, найти его родственников, узнать правду о камне-сердце. Вместо этого его собираются бросить к Теням, а камень-сердце, который способен защитить от них, остался у меня.
Женщина говорила что-то еще, и мое внимание зацепилось за ее слова:
– …Хорошо, что их легко вывести на чистую воду. До сих пор вон надеются еще поймать, – она кивнула в сторону ворот, где, помимо обычной стражи, за столом сидел Каратель, к которому подходили по одному.
И я поняла, что меня ждет.
Проверка дара.
Дышать вдруг стало легче, и я улыбнулась. Я так долго скрывала, кто я. Сегодня тот день, когда я наконец скажу правду.
К тому времени, как я подошла к воротам, Каратель за столом настолько устал от проверки, что даже не поднял скрытую капюшоном голову. Просто кивнул на люминарий, светящийся на простом металлическом подносе.
– Погасить.
Я едва не усмехнулась. Похоже, Нери позаимствовала свою идею именно от альвионцев.
Я взяла камень и, подержав немного, положила обратно.
Каратель медленно поднял взгляд со светящегося люминария на меня. И выдохнул:
– Дремера…
В его глазах сквозь прорези маски стал виден плотоядный блеск, и Каратель рыкнул так, что окружающие едва не подскочили:
– В Квартал ее!
Стражники тут же схватили меня и потащили, едва не отрывая от земли, в арку ворот. Где-то посередине они открыли обитую арганитом дверь и втолкнули меня внутрь.
Там сидел за столом еще один Каратель, на его нашивке серебрилась одна полоска. Он повернул к нам голову, и в приглушенном маской голосе прозвучало удивление:
– А этот юнец чем не угодил?
– Это девчонка. Дремера, – ответил один из моих конвоиров.
Каратель тут же поднялся со своего места и сделал знак, чтобы меня отпустили.
– Отступник и дремера в один день… Вот это улов!
Потом кивнул мне:
– Выверни карманы и положи всё на стол.
Не споря с ним, я вывернула карманы и выложила на деревянную столешницу кусок хлеба с сыром, завернутый в чистую тряпицу, и мешочек с прозрачными рандиями в бронзовых оправах и несколькими фиолетовыми – в серебряных.