Я открыла было рот ещё спросить, да так и захлопнула. Не хочет говорить, так и спрашивать не буду.
– Мы уходим сегодня, – подходит ближе Эдмон. Я чувствую его волнение. Горячее дыхание обжигает щёку. Мне нестерпимо хочется дотронуться до него. Ощутить жар его тела.
– Надолго? – только и могу спросить я.
Как так получается, что, когда я с Эдмондом, меня тянет к нему, и я не думаю о Дэреке. Необъяснимая сила властвует надо мной. Мне хочется утонуть в его глазах, забыться в объятиях. Почему-то с ним я чувствую спокойствие.
– Не знаю, – небрежно пожимает он плечами. – Это очень сложный поход. Слишком рискованный.
Тревога костлявыми пальцами сдавила сердце, страх просочился в душу. Я вспоминаю случай с серебряной стрелой, и от этого не становится спокойней.
– Ты поосторожней, – прошу я его, – помни о том, как мы познакомились.
– Ради знакомства с тобой я вновь рискнул бы жизнью, – тихо говорит он, держа мои руки в своих.
– Мы уже знакомы и рисковать не стоит, – так же тихо отвечаю я.
Мне бы надо выдернуть руки, но почему-то не хочется этого делать.
– Не знаю, что происходит, – откровенничает Эдмон, – меня тянет к тебе. Такое чувство, что знаю тебя всю жизнь.
Он притягивает меня к себе. Нежно, словно фарфоровую статуэтку. Я замираю и боюсь даже дышать.
У самой душа в клочья. Я хочу, чтобы он меня поцеловал. Очень хочу.
И боюсь. Боюсь, что я с моими необузданными желаниями, идущими из глубины души, предаю Дэрека.
Это чувство отравляет мне радость от признания Эдмона. Я не буду говорить, что его чувство взаимно и меня тоже к нему тянет.
– Тебе понравились цветы? – спрашивает он.
Светлые боги, я думала о Дэреке, но никак не о том, что цветы мог принести Эдмон.
– Прости, что не шикарный букет, – кающимся тоном произносит он. – Ты достойна самого красивого букета.
– Я люблю фиалки и мне очень понравился твой букет, – порывисто говорю я, утаивая, что не догадалась, что букет от него. – А стихи растрогали меня до слёз.
Клянусь, Богиней Матерью, он покраснел. Суровый, не знающий жалости наёмник смутился, как мальчишка.
– Я не поэт.
– Я заметила, – улыбаюсь я, – но всё равно мне понравились.
– Когда я вижу тебя, то забываю, зачем пришёл, – сладко шепчет он мне на ушко. – Я уезжаю в дальний путь, но сердце остаётся с тобой.
Не решаюсь поцеловать его сама, но хочется на прощание. Смотрю на него снизу вверх, слегка приоткрыв губы. Эдмон не выдерживает и впивается в губы горячим поцелуем.
Целует меня так, чтобы я в его отсутствие не забывала о нём. О таком поцелуе захочешь забыть и не сможешь.
Эдмон с трудом отрывает меня от себя и отходит.
– Иначе я так и не скажу, зачем пришёл. Когда я тебя вижу, мне хочется присвоить тебя себе.
Я вздрагиваю, только этого мне не хватает.
«Ты ведь этого тоже хочешь», – шепчет мне внутренний голос.
– Наиля, я не знаю, когда вернусь, Когда бургомистр узнает, что меня нет в городе, он может сотворить какую-нибудь подлость. Руки у него будут развязаны, – волнуясь, произносит Эдмон.
– Меня Дэрек защитит, – ляпаю я, не подумав.
– Он уже помог, – скрипит зубами оборотень. – Только раздразнил Виктора. Дэрек считает, что бургомистр слабак, но это не так. Я знаю его не первый год. Виктор затаился и ждёт подходящего времени, чтобы нанести удар исподтишка.
– Мне бургомистр не показался таким опасным, когда он был один на один с Дэреком.
– Я оставлю пятёрку наёмников, которые будут жить у тебя в больнице.
– Это лишнее. Меня есть кому защитить.
– Наиля, я не спрашиваю твоего разрешения, – жёстко прерывает мои излияния Эдмон. – Я ставлю тебя в известность, что ребята будут жить в больнице и охранять тебя.
Я открываю рот, чтобы возразить. Он кладёт палец на мои губы и шепчет:
– Мне так будет хотя бы чуть-чуть спокойнее.
Глава 21. Странное поведение Дэрека
Эдмон уходит, а я почему-то ощущаю чувство потери. Как будто он забрал часть моей души. Сердце трепыхается как испуганная птица в страхе за него.
Его уже пытались один раз убить. Я боюсь, что попытаются снова. Но заговорить с ним об этом не хватает смелости.
Ещё этот бургомистр, будь он неладен. После слов наёмника я уже начинаю опасаться его даже в больнице.
Неужели Эдмон прав?
Ни я, ни Дэрек не знаем бургомистра. А оборотень живёт в Хирвуде не первый год, и его словам можно верить.
У меня, кажется, с подачи наёмника начинается мания преследования.
Я так и стою, смотрю в ту сторону, куда ушёл Эдмон. На губах горит его поцелуй. Тело ощущает его руки.
На ступенях показывается Дэрек, а за ним, как нитка за иголкой, притягивается Викки. Дракон оглядывается, словно хочет удостовериться, что она рядом и, убедившись, удовлетворённо отворачивается.
Мне кажется, что с его приездом всё пошло не так. Мы живём так, как правильно, как ожидаем друг от друга.
А вдруг всё совсем не так и жить нужно по велению сердца, а не глупых стремлений. Пусть даже они наши собственные.
Дэрек всё своё свободное время проводит за книгами. Говорит, что ищет разгадку нашей странной истинности. Уходит далеко за город, чтобы тренироваться в боевой магии. Ему же ещё экзамен сдавать в академии.
– Наиля, кто приходил? – как бы между прочим спрашивает дракон, делая вид, что вопрос просто из вежливости.
Но я-то вижу, как горят его глаза. Наверняка увидел Эдмона в окно. Унюхать его он не мог. У драконов плохое обоняние, по сравнению с оборотнями, но лучше, чем у людей.
– Эдмон, – коротко отвечаю я.
– Зачем? – ревниво спрашивает он, оглядываясь на Викки. Она ему улыбается, и Дэрек успокаивается.
Он делает это непроизвольно, даже не отдавая себе отчёта. Спроси я его сейчас, зачем он посмотрел на неё, пожалуй, и не ответит, потому что не заметил.
Вот и ревность в голосе к кому относится? Ко мне или к Викки?
– Сказал, что уезжает, – отвечаю я. – Приходил попрощаться, он же не на увеселительную прогулку едет.
Дэрек кривится, как от зубной боли. Ему не нравится мой ответ.
– Ох уж эти герои грабительских набегов на мирных жителей, – с издёвкой произносит Дэрек. – Всё бы им перед девушками хвастать несуществующими подвигами.
Мне становится обидно за Эдмона. Я видела, сколько на его теле шрамов от ран, и он совсем ими не хвастался.
Дэрек тоже гордится своими победами на ринге боёв без правил, но почему-то настоящие боевые ранения ни во что не ставит.
– Ты несправедлив к Эдмону, – с горячностью возражаю я. – Если у тебя к нему личная неприязнь, то это не значит, что нужно умалять его заслуги.
Дэрек бросает на меня такой взгляд, словно ножном полоснул.
– Почему ты его защищаешь? – со злостью в голосе спрашивает он.
Несколько раз глубоко вздыхаю, чтобы успокоиться. Я считаю, что как бы ты не относился к человеку, но признавать его заслуги нужно. Пусть даже он стал страшным монстром, но если раньше был храбрым воином и героем войны, то никто не вправе отменять его героическое прошлое. Оно было. Так же, как сейчас есть позорное настоящее.
А Дэрек постоянно принижает чужие заслуги. Как был хвастунишкой, так и остался. В такие моменты я особенно остро ощущаю, какая пропасть разделяет нас. Я не восторженная дурочка Викки, которая заглядывает дракону в рот и верит ему на слово. Я взрослая девушка, которая испытала не меньше, а может, даже и больше, чем Дэрек, и меня не возьмёшь на красивые слова.
– Я не понимаю, почему ты принижаешь его заслуги, – уже взяв себя в руки, я смогла спокойно ответить. – Только не начинай сейчас, а то поругаемся. Приходил Эдмон не для того, чтобы хвастаться боевыми ранениями.
– Для чего же тогда? – Саркастично спрашивает Дэрек, снова оглядываясь на Викки, свою молчаливую тень.
– Он предупредил, что бургомистр опасен, – понижая голос, говорю я.
– Эдмону просто досадно, что не он герой, укротивший бургомистра, а Дэрек, – победоносно говорит Викки, словно она сама усмирила градоначальника.
Я с досадой вздыхаю. Викки безбожно льстит дракону, а он ведётся на эту грубую лесть. Иногда лучше молчать, чем говорить. Я испытываю раздражение от поведения помощницы. Хочется встряхнуть её и заставить думать здраво.
– Викки, лучше помолчи, я же не с тобой разговариваю, – с досадой прошу я помощницу.
– Ты ей рот не затыкай, – тут же, не задумываясь, бросается ей на выручку Дэрек.
– Что? – глупо спрашиваю я, не отойдя от шока. – Где проявление истинности, мой дракон, если сейчас ты бросаешься на меня, как цепной пёс?
Дэреку хватает совести сделать виноватый вид.
– Вот видишь, ты даже не отдаёшь себе отчёта, что накричал на истинную пару, – говорю я. – Так, может, не стоит ворошить прошлое и останемся связанными только магией жизни?
– Ну что ты, Наиля, – вдохновенно уверяет меня дракон. – Я уже близок к разгадке. Нашёл один ритуал, который призывает истинную, разрывая все остальные узы.
Я сейчас смотрю не на Дэрека, а на Викки, которая с полными ужаса глазами, закрывает ладошкой рот, чтобы не закричать. Крупные, как жемчуг, слёзы катятся из глаз. Она молча страдает.
Дракон, словно почувствовав её состояние, разворачивается к ней, инстинктивно обнимает, укачивая словно ребёнка.
– А может, ну его, этот обряд? – с надеждой спрашиваю я.
– Нет, конечно, – упрямится дракон. – Мы с Викки просто хорошие друзья. Правда же?
Она обречённо кивает, только бы не огорчать дракона. И оба одновременно чешут свои спины.
Кажется, у нас ещё одна проблема, помимо жёлтой ангулои – драконья чесотка.
Глава 22. Одна болезнь на двоих
Не нравится мне то, как они постоянно чешут спины. Может, Дэрек заразил Викки драконьей чесоткой? Пока они никого не заразили, нужно осмотреть болезных.
– Викки, а пойдём-ка в смотровую, я посмотрю тебя.
– Это ещё зачем? – Подозрительно смотрит на меня Дэрек.
– Затем, – не собираюсь я пока пускаться в объяснения. – Потом и ты, милый друг, пойдёшь туда же за Викки.