— Вы меня помните? — прошептал Феликс.
— Я помню всех, кому когда-то помогла.
— Помогла? — изумился Яр. — Ты обрекла человека на короткое существование в теле животного!
— А чем плоха жизнь животного? Почему вы, люди, думаете, что быть вами лучше всего? — Старуха снова взглянула на Яра, но уже без раздражения, внимательно всмотрелась в его голубые глаза и крякнула: — Так ты и не человек вовсе, а бог! Только божественного в тебе — лишь крупицы, вот я и попутала тебя с простым смертным. Прошу прощения, Ярилушка.
— Ничего, — махнул рукой бог весны. — Скажи мне лучше, сможешь его опять человеком сделать? — Яр кивнул в сторону Феликса.
— Зачем? — изумилась старая ведьма. — Я же его от голодной смерти спасла! Судьба у него жестокая была — не дожил бы до семи лет.
— Спасла превращением в кота? — со скепсисом в голосе спросил Ярило.
— А как, по-твоему, еще можно Марену обмануть? — фыркнула старуха. — Она внимание обращает только на человеческие полотна, а на животных ей плевать. И уж тем более ей плевать, когда колдуны да ведьмы людей в животных превращают от обиды. Жалко мне стало мальчонку, вот я и решила ему жизнь продлить таким образом. Ненамного, но хоть так.
Ярило хотел было возразить, что старуха поступила неправильно, но вспомнил вдруг про Василька. Ради того, чтобы мальчишка жил, Яр бы его и в кота превратил, и в белку, и даже в желудь.
— Я вам благодарен за спасение моей жизни, но не могли бы вы снова сделать меня человеком? — Феликс умоляюще взглянул на старуху.
Цокнув языком, ведьма произнесла:
— Даже если скоро умрешь?
В зеленых глазах парня отразился испуг.
— У-умру? — пролепетал он.
— Став человеком, твое полотно тоже станет прежним, и твоя судьба как человека никуда от тебя не денется, — пояснила старуха. — Я смогу снять с тебя чары, но проживешь ты от силы год.
— Это нам не подходит! — объявил Яр. — Феликс хочет жить долго со своей любимой.
— Тогда пусть живет как кот, — пожала плечами ведьма. — Твоя любимая — ведьма, так ведь? А ты — ее фамильяр?
— Да… Как вы узнали?
— Иначе бы ты не смог превращаться в человека. Связь между тобой и твоей ведьмой сильна благодаря ее силам и твоей человеческой энергии, которая все еще находится в тебе. Ко всему прочему, ваша любовь пропитана волшебством, которое вы оба излучаете. Такая любовь способна снимать проклятия и рушить чары. Думаю, еще пару-тройку месяцев, и ты бы перестал быть котом.
Феликс с Яром переглянулись. Взгляд первого был напуганным, а второго — задумчивым. На некоторое время воцарилась тишина, которую нарушал лишь скрип покачивающейся на ветру двери.
У Яра было два варианта, и оба ему не особенно нравились. Первый заключался в том, чтобы обратиться за помощью к Живе — ответственной за все живое богине — и попросить ее сделать Феликса человеком и продлить ему жизнь. Второй вариант — это обратиться к Марене.
В первом случае Жива может отказать, так как просьба слишком серьезная — надо кота не только человеком сделать, но еще и жизнь ему увеличить чуть ли не в пять раз. Ну а с Марой связываться Яр вообще не хотел — страшно представить, что она может потребовать у него взамен.
Феликс печально вздохнул и вдруг снова стал котом. Улёгся в ногах Яра, опустил голову на лапы и закрыл глаза. У бога весны защемило сердце. Он вспомнил, с какой теплотой в голосе и блеском в глазах описывал Феликс свою возлюбленную. Вспомнил Ярило также и свое обещание в лепешку расшибиться, но помочь Феликсу.
— Так, просыпайся, кошак! — бог весны осторожно толкнул кота носком ботинка. — Нам еще богиню смерти уговаривать тебе жизнь продлить, а он тут разлегся!
Кот подскочил и, широко раскрыв глаза, воззрился на Ярило.
— С самой Мареной хочешь договориться, чтобы она его нить судьбы не срезала? — проскрипела старуха. — Ну-ну, удачи.
— Если однажды получилось, получится и теперь, — с бравадой произнес Яр. Не мог, ну не мог он из-за совей неприязни к богине отказать в помощи тому, кто так отчаянно в нем нуждается.
— А к Макоши сходить не хочешь? — спросила ведьма. — Авось, подоткет она мальчишке полотно судьбы.
Голубые глаза Ярило засветились радостью.
— Точно, Макошь! Как же я о ней не подумал!
— Макошь? — вопросительно повторил Феликс.
— Вместе со своими дочерями Долей и Недолей она плетет нити судьбы. Она — всеведущая мать, богиня судьбы, прядущая путь души в земном воплощении и… — Ярило вдруг сник и договорил уже без всякого энтузиазма: …жена Перуна…
— Это проблема? — спросил Феликс.
— Если она разделяет точки зрения своего мужа, то да, — кивнул Яр. — Будем надеяться, что она еще не настолько сроднилась с ним, и хотя бы выслушает нас.
— Если у тебя получится с ней договориться, то я буду рада за этого мальчугана. — Впервые за все это время на лице старухе появилась искренняя улыбка.
— А ты не уходи никуда, мы еще вернемся, — предупредил ее Яр. — Проклятие с него только ты ведь можешь снять.
Часть 3
— И как нам организовать встречу с богиней? — спросил Феликс.
Они с Яром шагали по запыленной проселочной дороге, которая вела из деревушки к засеянным пшеницей полям.
— Позовем три раза, по стандарту, и будем ждать, — ответил Яр, жуя травинку.
— А если не отзовётся?
— Будем решать проблемы по мере их поступления.
Ярило дошел до поля, шагнул в пшеницу, провел по молодым, ярко-зеленым колоскам ладонью и трижды прошептал с закрытыми глазами имя богини судьбы.
Некоторое время ничего не происходило, и Ярило подумал было, что не хочет с ним разговаривать Макошь, однако вдруг поднялся сильный ветер, зашелестели молодые колосья и в миг исчезли. Пейзаж сменился на просторную горницу с большими окнами, из которых струился солнечный свет. Посреди стоял золотой ткацкий станок, а перед ним — Макошь. Рядом с богиней седели две девицы одного возраста, но разной наружности. Та, что по правую руку от богини, была красива и статна, светилась счастьем и здоровьем. Ее лоб украшало золотое очелье, которое не скрывало толстую косу, и оставляло открытой макушку. Держала красавица ровную и золотистую нить и то и дело улыбалась, глядя на полотно на ткацком станке. Девица, что сидела по правую руку от Макоши, была некрасивой и вид имела болезненный и грустный. Очелье на ее лбу было из потускневшего серебра, а нить она держала неровную и тонкую — того и гляди порвется.
Бог весны улыбнулся, поклонился и произнес:
— Приветствую вас, прядильщиц судьбы! Доля, — Яр поклонился красавице, — Недоля, — отвесил поклон болезненной девушке, — и всеведущая Макошь.
Главная прядильщица осмотрела Яра с ног до головы и качнула головой. Бусины на ее рогатой кичке звякнули. Макошь расправила белый шелковистый платок, что скрывал от посторонних глаз ее волосы, и шагнула к Яру и Феликсу.
— Зачем звал меня, Ярило? — ровным голосом спросила Макошь. — Из-за твоего изгнания я не смогла принять тебя в Прави, поэтому создала проекцию моей горницы в Яви.
— Благодарю, что откликнулась на мой зов, всеведущая Макошь, — Яр снова склонил голову. — Просьба у меня пустяковая для такой могущественной богини. Всего-то и надо, что увеличить жизнь этому человеку, который был превращен ведьмой в кота, — бог весны указал на Феликса.
Макошь перевела взгляд на темноволосого юношу и нахмурилась.
— Выполняешь желание за бусину?
— Именно, — кивнул Яр.
Макошь подошла к одному из многочисленных сундуков, подняла крышку и достала оттуда серое полотно со скромным узором.
— Судьба у мальчишки роковая, — произнесла она, изучив полотно.
— Все так, — подтвердил Ярило. — Если он превратится в человека, то не проживет и года.
— Тогда пусть остается котом, — равнодушно произнесла Макошь. — Ведь его обратили, чтобы спасти.
— И такое спасение тяготит меня! — воскликнул Феликс. — Не хочу жить, как животное!
— Жалеть о своей доле — что ветра искать в чистом поле, — произнесла Машкошь, чеканя каждый слог. — Видится мне, что не всерьез ты воспринимаешь труд мой и моих дочерей. Думаешь, я могу менять судьбу любого, кто ей недоволен? А не задумывались ли вы, смертные, что все, что с вами происходит, вы заслужили? Всё, что было содеяно вами в прошлых жизнях, воплощается в новых как уроки. Мы с дочерями неустанно следим за вашими поступками и ткем полотна вашей судьбы с учетом всех содеянных вами дел в прошлой жизни.
— И тем самым лишаете нас выбора, не даете менять судьбу! — выкрикнул Феликс. Яр предостерегающе посмотрел на него, но юноша лишь отмахнулся от бога весны.
Макошь усмехнулась, сочувственно глядя на Феликса.
— Ты ошибаешься, глупый мальчишка. Ваша судьба зависит от вас. Никто не диктует вам, как надо поступать — это решаете только вы. Мы же смотрим на ваши решения и ткем полотно на их основе. Что посеешь, то и пожнешь. Семена добрых поступков принесут благие плоды, а семена плохих поступков взойдут на поле вашей жизни горестями и печалями. Людям нравится обвинять богов в том, что они лишают их свободы выбора, потому что где-то глубоко в душе понимают, что не могут поступить так, как было бы правильно. Хорошо списать всю вину на высшие силы, обвинив их в своей роковой судьбе. Куда сложнее понять, что на самом деле у каждого человека есть выбор, из которого и прядется полотно его жизни.
Речь Макоши остудила пыл Феликса. Юноша затих и потупил взгляд. Яру хотелось отвесить ему подзатыльник за то, что начал спорить с богиней судьбы, однако надо было обернуть ситуацию в свою пользу.
— Прости этого пресноплюя[1], Макошь, — вкрадчивым голосом произнес Ярило. — Совсем он от любви обезумел. Мечтает стать снова человеком, чтобы прожить долгую жизнь со своей возлюбленной.
Недовольство исчезло с лица Макоши. Глаза богини заблестели любопытством.
— Значит, все дело в любви, — задумчиво произнесла она. Позади нее захихикала Доля, и даже Недоля едва заметно улыбнулась.
Макошь не так давно стала женой Перуна, и, по всей видимости, она все еще пребывала в эйфорическом состоянии от влюбленности, поэтому Ярило и затронул эту тему.