се слышал и у него обязательно возникнут вопросы. Он должен остановить Тайко.
2
Такси остановилось возле низкого деревянного забора, за его стенами высился традиционный японский дом с покатой черепичной крышей с загнутыми коньками. Второй этаж скрывала густая листва кленов, а окна на первом были закрыты деревянными ставнями. Айко расплатилась с водителем десятийеновой купюрой и вышла из машины. За потертой временем оградой располагалась мастерская Симоскэ. Через открытые ворота просматривался внутренний двор. Несколько деревянных строений утопали в кленах, а между ними пролегла белая дорожка из гальки. Айко всегда ощущала трепет, когда входила сюда. Казалось, время здесь остановилось еще в период Эдо, когда семья Симоскэ открыла дело. Они пережили и сёгунат, и период Мэйдзи,[29] бережно храня секрет изготовления лука юми, и стали признанными мастерами.
Конечно, улица изменилась, дороги покрылись асфальтом, рядом выросли многоэтажки, и открылся шумный комбини[30] 7-Eleven. Мимо проезжали машины, а не рикши. Но мастерская Симоскэ гармонично вписалась в окружающую действительность, так прошлое рука об руку шло с настоящим, а многовековые деревья и старинные здания следили за сменой эпох.
Айко прошла во внутренний двор, где кипела жизнь. Слева от входа беззаботно бегали дети между древними бонсаями на высоких подставках и фигурами животных из вечнозеленых азалий. Поодаль, в тени кленов, беседовали взрослые в кимоно телесных цветов. Из японского дома, бывшего теперь магазином, вышли серьезные мужчины с бумажными пакетами в руках и длинными чехлами за спиной. Айко не успела пройти дальше, как в кармане завибрировал телефон. Она открыла мессенджер:
Сатока: «Ай-тян, ты где? Издательство обещало подписать все книги. Я жду тебя».
Айко поблагодарила Небеса, что мероприятие еще не закончилось, очередь ожидаемо растянулась на пару кварталов. Пусть у Нагацуки-сэнсэя хватит сил, чтобы подписать ее экземпляр. Она быстро напечатала ответ:
Айко: «Я на месте, сейчас быстро заберу юми и обратно».
Она вернула телефон в карман и поспешила мимо бонсая и магазина, свернула к миниатюрному домику в глубине сада. В прошлом здесь жил основатель рода Симоскэ еще с периода Муромати[31], когда Токио был небольшим поселением. Дом уцелел после Второй мировой войны, и вокруг него выросли остальные строения, неся в себе память об ушедшей эпохе. Клены окружали хибару со всех сторон, их ветви бережно огибали строение и защищали от ветров и дождей, как духи-защитники. Айко задержала дыхание, любуясь открывшимся видом. Жаль, что Сатоки нет рядом, ей бы понравилось. Айко вынула телефон, чтобы сделать фотографию, но передумала. Такую красоту нельзя передать камерой, только запечатлеть ощущение в памяти. И вернуться сюда уже осенью, когда листья кленов окрасятся в красный цвет.
Айко подошла к дому, сняла обувь и прошла внутрь:
– Извините за вторжение, Симоскэ-сэнсэй.
Ответом ей была тишина. Мастер не встречал ее, как в прошлый раз, когда она забирала юми после ремонта. Неужели мама не предупредила Симоскэ о встрече? Айко поежилась и осторожно пошла по гладкому паркету, миновала пустующую подставку для обуви и висевший на стене свиток с кандзи. Стоит поискать мастера в кюдодзё[32], иначе она опоздает на книжный фестиваль в Кинокуния.
Мицуо выскочил из дома через белоснежную калитку и огляделся: слева пустая улица с одинаковыми домами за высокими каменными заборами, справа по дороге ехала грузовая машина. Она загораживала обзор, и Мицуо молил Небеса, что увидит дядю, когда та проедет. Но липкий страх все равно залез в душу и сковал тело. Когда машина проехала, Мицуо заметил серебристую «Хонду», к капоту прислонился Тайко.
Сердце Мицуо учащенно забилось, и он быстро перешел улицу. Мысль о том, что дядя ждал его, разливалась уютной негой по телу, однако новость об Осаке окрашивала это чувство в серые тона. Тайко встретил его широкой улыбкой и затушил окурок в миниатюрной пепельнице, что привычно стояла на капоте, когда дядя курил. Сзади с ревом пронеслась гоночная машина. Тайко встал и кивнул в сторону дома Фукады, но Мицуо покачал головой. Даже если мама ищет его, то не бросит гостей. Сейчас у них есть время, а потом он что-нибудь придумает, как всегда, когда тайком сбегал к Тайко в мастерскую.
– Поговорим? – Дядя открыл дверь и сел на место водителя.
Мицуо бросил взгляд на дом, как будто оттуда в любой момент выйдет мама или сестренка Касуми. чтобы вернуть его домой.
– Угу. – Он обошел машину, а сердце бешено стучало.
Возможно, у них времени еще меньше, чем кажется. Поэтому нужно скорее отговорить дядю от поездки в Осаку. Мицуо сел рядом с ним, но слова не шли, а мысли хаотично метались в сознании. Тайко тоже молчал и сжимал в руках подарок, который еще не отдал Мицуо.
Напряженная тишина опустилась между ними, она легла на плечи и вдавливала в мягкое кожаное кресло. Мицуо тянул время. Ему не хотелось отпускать дядю, хотя тому будет лучше в другом месте, как и самому Мицуо. Вот бы оказаться подальше от дома, в котором нужно притворяться другим, а не быть собой. Когда-нибудь он наберется достаточно смелости и уйдет из семьи, освободится от оков, как птицы улетают в бескрайнее небо. Однажды так и произойдет, но сейчас Мицуо полностью зависит от родителей. Его не возьмут на работу без их разрешения, а идти в сомнительные заведения ему не хотелось.
Все изменится, когда он окончит старшую школу и поступит в университет. Там можно подумать о свободной жизни, может даже исполнить мечту – написать роман. Но это не сейчас, а в будущем. Сестра Юи рассказывала, что учеба в университете Васэда в разы легче, чем в академии Ёсано.
Неожиданно дядя развернулся к Мицуо и протянул подарок:
– Поздравлю с поступлением в академию Ёсано! Найди там друзей!
Мицуо взял сверток, а внутренний голос нашептывал, что это прощальный подарок, но он прогнал его и разорвал обертку. Внутри оказалась небольшая записная книжка. На мягкой кожаной обложке выгравирована эмблема издательства KADOKAWA, а сбоку красовалась фирменная ручка. Идеальный подарок для ученика элитной академии. Прощальный подарок.
Нужно что-то сказать, остановить дядю. Для этого Мицуо сбежал с банкета. Но важные слова не находились, и он выпалил первое, что пришло в голову:
– Почему уезжаешь, дядя Тайко?
Мужчина не ответил, а посмотрел на дорогу, по тротуару шла старушка с белоснежным лабрадором, мимо проехал мальчик на велосипеде. Мицуо показалось, что минуты растянулись в часы, но дядя все же заговорил, так и не повернувшись к нему:
– Мне предложили стать учителем в небольшой академии искусств. И я хочу использовать этот шанс.
«Уехать из города и все забыть», – Мицуо мысленно продолжил речь дяди и закусил губу.
Для Тайко это хороший шанс начать жизнь с чистого листа, вдалеке от мамы и прошлого. Но Мицуо не мог его отпустить, хотя бы нужно попробовать его остановить. Сознание подсказало верные слова, обнажая чувства:
«Не уезжай! Не бросай меня. Я и дальше хочу приходить к тебе в мастерскую, где ты выслушаешь меня».
Их обязательно нужно сказать, донести до дяди, пока не стало слишком поздно. Но что, если этого будет мало, что, если старая вражда сильнее привязанности, сильнее дружбы, что зародилась между ними. Мицуо замешкался и выпалил на одном дыхании то, что терзало его уже давно:
– Ты уезжаешь из-за мамы? Почему вы поссорились?
Мицуо поджал губы и уже пожалел, что спросил лишнее, что переступил черту: нельзя обсуждать прошлое! Сердце глухо вторило ускорившемуся пульсу. Дядя молча отвернулся к безликим домам, по тротуару прошла женщина с полным пакетом, рядом с ней бегала малышня. Мицуо сжал руку, ногти впились в ладонь. Кажется, он сам подтолкнул дядю к переезду в Осаку.
В зале совещаний Ёсимура-кай установилась тишина, ее нарушал гомон, доносившийся с улицы. Члены клана смотрели на оябуна и ждали его реакции. Но отец молчал, и Кэйтаси его понимал. Если Симидзу Рэйдзи и правда тот, за кого себя выдает, то он имел право войти в семью. Однако зачем ему это?
Семья Симидзу, куда ушла младшая сестра мамы, никогда их не навещала, они даже не пришли на похороны. И теперь кузен заявился в столь важный день и претендует на место оябуна в будущем. Кэйтаси заскрежетал зубами и хрустнул костяшками пальцев. Волна ярости прошла по телу, и он тряхнул головой, сбрасывая ее. Нельзя позволять гневу туманить разум, особенно сегодня.
Рэйдзи вальяжно прошел мимо членов клана и сел рядом с Кэйтаси. Приятель кузена куда-то исчез, за ним проследит Сиори, чтобы чужак не шлялся по территории клана.
Наконец-то оябун поднял руку вверх и заговорил:
– Симидзу-кун, ты очень удивил меня своим визитом. Как поживают твои родители?
Кузен встал и поклонился отцу:
– В добром здравии, оябун. Благодаря вашей помощи.
От голоса Рэйдзи сводило зубы, он даже не пытался скрыть лицемерие. И зачем отец с ним разговаривает?
Оябун махнул рукой, и кузен сел на место, слегка задев плечом Кэйтаси. К его горлу подкатила тошнота. Если он пересядет или отодвинется, то выкажет неуважение к оябуну. Приходилось терпеть кузена ради мамы.
Отец обвел присутствующих острым взглядом, способным резать без катаны, и спросил:
– Кто готов поручиться за Симидзу Рэйдзи?
Настал момент истины. Кэйтаси не нужна поддержка, он кровный сын оябуна, а вот Рэйдзи всего лишь кузен. По сути, чужак, которому нельзя доверять. Неожиданно из середины ряда поднялся мужчина и поклонился отцу. Рэйдзи довольно улыбнулся, как будто уже победил. Мужчина выпрямился и заговорил:
– Разрешите обратиться, оябун. Меня зовут Одзи Аота, вакагасира в семье Торияма-гуми.