Спустя долгих десять минут, Унаяма объявила о завершении голосования. Литературный клуб все-таки опустился на последнее место. Около Мицуо тяжело вздохнула Айко, однако Кэйтаси выглядел спокойным. Он показал на жюри и усмехнулся:
– Рано сдаешься, Президент, еще не голосовали жюри соревнования.
Мицуо покачал головой: ему бы эту самоуверенность. Студсовет пригласил видных деятелей спорта, поэтому они едва ли проголосуют иначе, чем ученики академии. Возможно, ему стоило показать умение кэндоки и впечатлить хотя бы жюри, но испортить задумку Айко: она хотела показать Ватанбэ Рёта другую сторону академии Ёсано, которую Президент студсовета тщательно скрывает. Литературный клуб бросил вызов академии Ёсано, и осталось дождаться решения жюри.
30
На сцену вышла заместитель директора, участники соревнования притихли, зал погрузился в тишину. Ребята из клуба пинг-понга тихо радовались победе. Кэйтаси следил за Унаяма, она встала перед учениками и обратилась к зрителям:
– Участники Летнего соревнования показали свою решимость, и вы оценили ее. Теперь очередь старшего поколения. Нам, безусловно, есть чему поучиться у вас, молодежь, но и вы не забывайте о своих корнях и традициях. Поэтому каждый голос члена жюри будет равен десяти очкам. Я даю слово жюри Летнего соревнования.
Зал взорвался бурными аплодисментами, а Унаяма подняла руку вверх, призывая всех к тишине. Кэйтаси отвернулся от заместителя директора и посмотрел на отца. Он сидел с невозмутимым лицом в инвалидном кресле, вакасю обступили его со всех сторон, образуя неприступную крепость. Часть учеников отодвинулась от них, видимо, ощущая опасность.
Заместитель директора называла членов жюри, а зал встречал их дружными аплодисментами, но Кэйтаси не слушал Унаяма, он гадал: зачем отец пришел сюда. Чтобы увидеть крах литературного клуба или поддержать его? Что-то с трудом верилось, что отец решил вспомнить о семейных узах после стольких лет. Возможно, он пришел убедиться, что Кэйтаси достоин занять его место в будущем, раз кузен куда-то исчез после того неудачного покушения. Даже Като как сквозь землю провалился, наверное, оба отсиживаются в Обществе Полной Луны. Туда им и дорога!
С места встал низкий тучный мужчина, он часто протирал седую голову белым платком и явно чувствовал себя неловко:
– Спасибо академии Ёсано за то, что пригласили меня. Летнее соревнование напомнило мне былые деньки, – мужчина смолк, словно ушел в себя, а затем продолжил. – Все клубы достойны победы, но я отдаю свой голос клубу пинг-понга.
Радостный гул прошелся по толпе участников, кажется, они уже решили, кто победил. Кэйтаси выругался и подавил желание заткнуть этих выскочек. Осталось еще четыре члена жюри, и все еще может измениться.
– Эй, молодняк! – взревела крупная женщина в черном деловом костюме и хлопнула рукой по столу. – По-вашему, махать ракетками – это круто?
Аплодисменты стихли, а Кэйтаси сразу узнал эту женщину: шрам на левой щеке уродовал белую кожу, а черные волосы забраны в высокий хвост. Мацуми Румина занимала должность оябуна в клане Мацуми-кай, пока ее муж отбывал наказание в тюрьме. Она частый гость в особняке Ёсимура-кай и выпивала вместе с отцом. Кажется, литературный клуб получит свой первый голос.
– В академии, что: учатся слепые, раз не могут отличить красоту от посредственности? Мой голос за последних участников.
Литературный клуб поднялся вверх в рейтинге. Кэйтаси мысленно поблагодарил Мацуми, рядом воскликнула Айко:
– Хвала Небесам! Литературный клуб еще может победить.
Кэйтаси лишь усмехнулся: кто же знал, что в жюри окажется якудза? Возможно, Мацуми входила в Совет директоров Ёсано. Однако удача отвернулась от литературного клуба. Следующий член жюри – щуплый мужчина в очках и твидовом костюме – проголосовал за клуб керлинга. Осталось только два участника: пожилая женщина в бордовом кимоно и седовласый мужчина в сером с клетчатым орнаментом. Кэйтаси цокнул языком и сжал руки в кулак. Возможно, Небеса решили наказать его. Мужчину звали Сато Санэхира, именно у него Кэйтаси обучался каратэ. Но больше доставлял проблем: прогуливал занятия, часто дерзил и попадал в передряги. В средней школе после смерти матери он не мог обрести покой, и настал час расплаты.
Под гул зала и бурные аплодисменты поднялась старушка, она обвела сцену долгим взглядом, а затем подняла руку вверх. Ученики замолчали, а Кэйтаси понял, что женщина смотрит на него. Он поежился от ее прямого взгляда. За спиной женщины клубилась неясная тень из черного тумана. Урако рядом напряглась, а пушистый хвост беспокойно забил по сцене, лисьи уши навострились, словно кицунэ готовилась отразить невидимую атаку.
«Урако, эта старуха тоже шаман?» – Кэйтаси мысленно обратился к кицунэ.
Она ответила не сразу, но вскоре ее голос эхом раздался в сознании:
«Хозяин слишком громко думает. Урако не чувствует ее духа, только сикигами[117]».
Легкий ветер всколыхнул шторы по бокам от сцены, а затем и волосы Кэйтаси. Внезапно на него обрушился чистый голос, словно эхо высоко в горах:
«Что за молодежь пошла! – Старушка приложила ко рту сложенные вместе большой и указательные пальцы и что-то зашептала. – Твоя мать, Сэйбацу Марико, проявляла куда больше уважения».
На плечи Кэйтаси легли невидимые руки, под их тяжестью он наклонился вперед. Он увидел, как в его сторону по деревянному полу грациозно семенил трехцветный кот макэ-нэко, он нес в зубах конверт. Существо запрыгнуло на сцену и осторожно положило письмо перед Кэйтаси.
«Заходи на чай, кажется, ты уже познакомился с моей ученицей», – на этих словах кот растворился в воздухе, оставив после себя бумажного человечка.
Невидимые руки отпустили Кэйтаси, он поднял конверт и спрятал его в рукаве кимоно. Зал замер, кажется, никто не заметил ни кота, ни странного поведения старушки – все смотрели на жюри.
«Урако не нравится эта женщина, хозяин. От нее веет опасностью». – Кицунэ повела лисьими ушками.
Возможно, и так, но, кажется, старуха знала его мать, поэтому нужно к ней наведаться, да и с Ямаути Ёридзуми не мешало потолковать. Она все знала про его семью, но скрывала.
Пожилая женщина тем временем заговорила:
– Академия Ёсано снова удивила меня. Помню, как в детстве пришла сюда со старшим братом, тогда меня поразили величественные додзё и открытые теннисные корты. А сегодня удивила молодежь. Все участники старались, однако я человек старой школы, а потому отдаю голос за литературный клуб.
Когда старушка опустилась на место, то ее проводили вялые аплодисменты, по рядам учеников пробежал шепот, а на сцене воцарилась тишина. Литературный клуб обошел еще несколько клубов и приблизился к лидерам рейтинга.
Последним поднялся Сато Санэхира, он повернулся к ученикам и низко поклонился, выражая благодарность за приглашение, а затем обернулся к участникам Летнего соревнования. Кэйтаси поежился от его грозного взгляда, как в средней школе, когда опаздывал или прогуливал тренировку. Годы не изменили Сато, разве только добавили морщин.
– Благодарю вас, ученики академии Ёсано. – Уверенный бас разносился по малому спортзалу даже без микрофона. – Давно я не получил столько удовольствия. Каждый клуб показал хорошее выступление. Академия Ёсано поможет вам раскрыть ваш потенциал, я верю, что каждый из вас пойдет своим путем. Кто-то откроет додзё, как я в свое время; кто-то будет судить выступления молодых дарований. Однако не стоит забывать, что спорт – это совершенствование не только тела, но и души. Юный Фукада-кун верно заметил, что творчество не мешает совершенствоваться, но помогает обрести баланс внутри себя, без него не достичь вершин.
Сато замолчал, а зал притих. Кэйтаси сжал пальцами рукава кимоно. Рядом замерли члены литературного клуба, они вглядывались в последнего члена жюри.
– Наши предки считали стихосложение достойным занятием ёкибито[118], но мы все дальше отрываемся от наших корней. Однако эти смелые дети напомнили нам об этом. В человеке все должно быть в гармонии: сила, ум, красота – тогда человек становится подлинно достойным. Я отдаю свой голос за литературный клуб.
Кэйтаси усмехнулся и взглянул на график: их клуб встал на первое место. На сцене поднялся гул.
Мицуо сжал книгу в руках и снова взглянул на проектор. Литературный клуб по-прежнему занимал верхнюю строчку, ребята тоже смотрели туда. Кажется, что никто из них не верил в происходящее.
– Спасибо за вашу работу, члены жюри. – Голос Унаямы вывел Мицуо из транса. – Литературный клуб становится победителем Летнего соревнования! Благодарю участников и членов жюри. На этом объявляю окончание первого триместра. Отдохните на летних каникулах, чтобы вернуться с новыми силами в сентябре. С нетерпением буду ждать ваших успехов.
Кто-то несмело захлопал, и постепенно зал взревел от гула и восклицаний. Мицуо заметил, как встал Ватанабэ Рёта, и студсовет покинул малый спортзал. Участники соревнования подошли к ребятам и поздравили их, даже клуб пинг-понга, что занял второе место. Айко широко улыбалась, словно выиграла в лотерее миллион йен.
В их сторону шли ученики, а также журналисты. Мицуо поежился и спрыгнул со сцены. Он уклонился от разговора с молодой девушкой в синем костюме и нырнул в толпу учеников академии. Мама продолжала сидеть на месте, будто каменное изваяние. Дядя уже шел в ее сторону. Сердце Мицуо забилось в груди, а руки вспотели, влажное кимоно липло к телу. Еще можно сбежать, чтобы отсрочить казнь. Мицуо замотал головой. Нельзя! Он так долго к этому шел, а дядя специально приехал из Осаки. Настала пора отпустить прошлое.
Мицуо сжал книгу и решительно направился к маме. Сестра Юи взяла за руку Касуми и повела к сцене, попутно что-то рассказывая. Видимо, понимает, что этот разговор не для детских ушей. Мама посмотрела на Мицуо, в ее светло-коричневых глазах плескалась холодная отстраненность, а губы вытянулись в прямую линию. Он остановился возле нее и протянул книгу: