«Грубое говно, надоест тебе через полгода».
– И чип – тюнинг вы сделали до скольки сил? До трёхсот пятидесяти? Буду низко летать!
– Да, триста пятьдесят сил без увеличения транспортного налога!
«Сосать ты будешь, а не летать. Гонку из этого гроба не сделать».
Шмель никогда не был фанатиком машин, но он незаметно для себя пропустил момент, когда они начали его всерьёз раздражать.
Молчун
Туалет напоминал ему одну знаменитую картину. Он не помнил названия и имени художника. Но картина врезалась в память. Грязный, без кабинок. Люди – кто курит, кто справляет нужду, кто просто стоит. Отвратительнее всего в картине выглядели лица. Пропитые, прокуренные и с гнилыми зубами. Но явно не бомжи. Художник будто хотел очернить реальность сильнее, чем это было на самом деле.
Молчун надеялся, что они не напоминают героев этой картины сейчас.
– Документы показываем!
Володя обернулся и увидел сержанта полиции, стоящего в дверях. Он смотрел борзо и улыбался. Из – под кепки, сдвинутой на затылок как у дембеля, выглядывала рязанская чёлка. Круглое лицо, осматривающее одного за другим в поисках наживы, остановилось на Быке и его новых берцах. Сержант очень хорошо подходил к той картине. Не вписывалась только новая форма и чистенький АКСУ, висящий на плече.
– Паспорта давайте! Чё, глухие? Если какие где косяки – сразу говорите. Зачтётся.
– Сержант, у меня в рюкзаке документы. Может, на улицу выйдем? Тут пол грязный, ставить не охота.
– На улице мои кореша вас спалят. Они в кафе рядом сидят. Если хотите легко отделаться – со мной решайте. Пол часа у нас есть, пока жирдяй свои пельмени доедает.
– Сержант, мы вроде ничего не нарушали. Чё решать – то?
– Знаешь, как говорят? Если вы ещё не сидите – это не ваша заслуга, а наша недоработка. Я понятно намекаю?
– Товарищ сержант, вот мой паспорт. – это Шмель подошёл сбоку и дал в руки сержанту паспорт. Сержант начал листать его, внимательно рассматривая страницы.
– Ого! Да у нас тут москали, да ещё и в разводе! Сейчас за алименты привлечём!
– Я всё плачу.
– А мы всё равно привлечём! – улыбаясь, ответил сержант, не переставая изучать паспорт.
Молчун поставил рюкзак на пол и встал чуть сбоку.
«Меня он точно примет без паспорта. Тогда всем конец. Кроме нас тут никого. Сейчас или никогда. Правым боковым в челюсть. Кулак кружкой – так сильнее, да и себе ничего не выбью».
Он расслабил руку перед ударом, поднял, будто поправить капюшон и резко ударил мента. Голова отскочила от кулака и врезалась в стену. Удар об плитку был слышен сильнее, чем удар в челюсть. Мент рухнул. Володя сразу снял с него автомат.
– Шмель, давай на дверь. Не пускай никого и пистолет приготовь!
Молчун обернул ремень от автомата вокруг шеи сержанта и стал затягивать.
– Ты чего творишь? – Шмель подскочил к нему и потянул за руку.
– Видишь другие варианты?
– Молчун, так нельзя!
– Что ты предлагаешь?
– В ларьке схожу водку куплю. Вольём в него бутылку, а автомат выкинем вон в канаву. Пока разбираться будут – мы уже далеко уйдём. Не факт, что ему пьяному вообще кто-то поверит.
– Долго. Если не успеем? Да и от водки он помереть может, если сразу много.
– Так у него хотя бы есть шанс.
– Уломал. Беги, только быстро.
Когда сержант очнулся, Молчун держал у его горла нож, а в другой руке – бутылку водки. Бык стоял у входа, а Шмель разряжал рожок АКСУ, сбрасывая патроны прямо в дыру в полу, заменявшую унитаз.
– Москали, вешайтесь! – вяло, но ещё борзо сказал сержант.
– Эй, посмотри на меня! Всё, шутки кончились. Не тех ты остановил. Выбирай – или водка, или я сейчас перережу тебе горло.
– Мои кореша вас примут на выходе.
– Медленно врубаешься. Я с Донбасса недавно. Мне твоих жирных уродов тут положить – как два пальца! И я положу, если надо будет. Это сейчас от тебя зависит. Три секунды тебе на выбор. Раз, два, три! – Молчун быстро посчитал и прижал его горло ножом, собираясь перерезать.
– Стой! Стой, стой! Я выбрал. Я выбрал… Давай бутылку. – щёки сержанта раскраснелись, а глаза забегали туда-сюда, выдавая страх. От былой борзоты не осталось и следа. Царапина на кадыке окрасила шею красной полосой. В воздухе запахло кровью и слезами.
Он прикладывался к бутылке и пил большими глотками, а Молчун постоянно подгонял его. Когда с бутылкой было покончено, он рывком поднял балбеса на ноги, взял у Молчуна автомат и повесил тому на шею. Сержант вяло взял пистолетную рукоятку правой рукой, сделал пару шагов и упал, пытаясь неловко зацепиться за стену.
– Уходим!
Они быстро вышли на улицу. Несколько человек на остановке не обратили на них внимания, и трое друзей ушли по опушке леса вдоль дороги.
– Молодцы, парни! Я бы пропал без вас. – сказал Бык, шагая следом за Шмелём.
– Нам повезло, что он был один. Повезло, что никто не зашёл. И повезло, что Шмель придумал всё это. Лишний труп нам точно ни к чему.
2014 год
«Опять отказ на сайте. И не говорят, почему».
За три года приличной работы он так и не нашёл. Госструктуры предлагали только вахту на КПП. Там не было роста. Коммерческие – и того хуже. Как – будто у него на лбу написано, что он – контуженый отморозок, таскающий своё прошлое за собой. «Возможно, это близко к правде. Остаться на контракт – неудачная идея». Он рассчитывал, что после армии сделает осознанный выбор, имея комфортный запас денег. Высшее экономическое образование. Не просто на бумаге – он разбирался и в бухгалтерском учёте, и в формировании статистических выкладок. На уровне выпускника. Служба в армии, вроде бы, давала возможности в силовых структурах. Только Молчуну казалось, что у него в придачу ещё и волчий билет. Ещё он всегда помнил, что есть Бык.
«Но у меня осталось немного гордости, чтобы не просить за себя, когда он устроил и жену, и лучшего друга. Я просить не буду. Не в этой жизни».
На новом мониторе в их новой трёхкомнатной квартире отобразилась очередная вакансия с вахтой сутки – трое и всем стандартным набором атрибутов, присущих такой контрактной службе.
«Да, вклад Лены в нашу семейную жизнь эта зарплата не переплюнет, но нельзя вечно сидеть без работы».
Молчун нажал «откликнуться».
От полной деградации его спасали вечерние занятия, которые он проводил в фонде. И Лена. Подработка сменялась подработкой. Одна говёная работа – другой. Трудовая книжка пестрела записями.
«Где я прокололся? Когда выбрал специальность? Может, стоило выбрать что – то более конкретное. Программирование, или техническую специальность. Но кто знал тогда? И армия не к месту. А теперь я уже не смогу сделать выбор. Теперь выбор будет делать моя биография. За меня».
«Кто знает, может, работая на вахте, получится в перерывах овладеть чем-то новым?»
Молчун слышал, что фрилансеры, владеющие навыками программирования или проектирования, зарабатывают в интернете. И всем плевать на их прошлое.
Из раздумий вырвал телефонный звонок. Знакомый голос, как раз из прошлого.
– Сержант, я в Москве. Нужно встретиться.
Тихий выбрал скромную пивную. Молчун был не против. Его всегда напрягал пафос дорогих ресторанов.
– Сержант, мне нужна нормальная группа. Как пересечём границу – нас встретят. Платят там нормально. За год сможешь на квартиру заработать. В Москве.
– Капитан, мне нужно здесь развиваться. На месте. У меня жена. Да и кто я там? Опять сержант. В тридцать лет. Нахрена такое счастье?
«Кого я отговариваю? Его, или себя?»
– Помнишь поговорку? Во время военных действий сержант – разведчик приравнивается к генералу маленькой африканской страны.
– Помню. И как стрелять – тоже помню. И как двигаться. До сих пор всё это снится. Только что я там буду делать, когда я здесь нужен?
– Молчун, я – не слепой! Глубоко не надо копать, чтобы увидеть. У тебя на роже написано, что ты здесь нахрен никому не нужен. Даже без рассказов. Небось, сидишь где-нибудь на сраной вахте сутки – двое. Денег – шиш, перспективы – тоже. Так?
«Всё ещё хуже, чем он сказал… Может, уйти на пару лет, заработать – и на заслуженную вахту дома? Внесу свою часть в семейный бюджет. Не хуже Лены».
– Сколько платят?
– Два с половиной штукаря в месяц. Сержанту ещё пятьсот сверху. Плюс отдельно за каждый рейд по двести. Ты сам знаешь, сколько разведка в рейды ходит. Посчитай. Всё налом, никаких налогов. Я группу как раз под рейды набираю. И ты мне нужен. Кстати, Меркулов тоже с нами.
– Сколько ты мне дашь на раздумья?
– Я здесь ещё три дня.
– Я позвоню.
Её синяя БМВ стояла у подъезда. Они поженились год назад, но Молчун так и не получил права. Машина её. Как купит свою – выучится. А пока перебьётся. Он не альфонс.
Жена ждала к ужину. Это великолепно, когда тебя ждут. Приятно. Только Володю смущал его маленький вклад в это. Как всегда. Её квартира. Продукты, купленные на её деньги. Даже приготовила она всё сама.
– О чём думаешь?
Он молчал.
– Не накручивай себя. Устройся в эту охрану, раз других вариантов нет. Будешь в выходные тренером подрабатывать. Вахта – это не конец света. Деньги у нас есть. Ну что мне нужно сделать, чтобы ты перестал уже так реагировать на мою зарплату?
– Это не тебе нужно делать что – то, а мне.
Молчун вертелся всю ночь. Подвернулся единственный шанс для него заработать хорошие деньги. Он уже решил, что поедет. «Но Лене нельзя говорить. Не отпустит».
Чтобы как – то успокоить мысли, он пошёл бегать. Немного помогло смириться с тем, что должно быть сделано.
Завтракали уже вместе. Провожая на работу, он обнял её в дверях. Её руки, такие мягкие и в то же самое время, надёжные. Молчун попытался запомнить эти объятия.
Лена вышла, и он сразу набрал номер Тихого:
– Капитан, я согласен. Но нужно ехать сегодня. Это обязательно.