А бывший пахан меж тем стал водить носом по сторонам, и учуяв что-то, расплылся в кровожадной улыбке. Да-да, он улыбался! И от этой гримасы Остапу стало не по себе. Крот повернул голову в сторону дома, за которым пряталась жертва, и снова зарычал, но уже громче. Повинуясь повелительному жесту слепыша, толпа зомби ринулась в указанном направлении.
Попытки сражаться с ними не имели бы смысла. Попытка убежать от них — тем более. И Остап принялся стучаться в дом:
— Откройте! Это пахан. Впустите меня! Откройте дверь! Я приказываю!
— Никого нет дома! — после долгой паузы раздался хриплый мужской бас.
— А кто со мной разговаривает?
— Я Андрюшка, мне пять годиков. Папы и мамы нет дома. Они сказали мне не открывать никому.
— А чего тогда у тебя такой голос грубый, пацан?
— Я простыл!
— Не ври мне, гаденыш.
— Йа не влу дяденька, — просюсюкал человек за дверью.
— Ты же в курсе, что сейчас неумело парадируешь детский голос? — возмутился Остап.
— Неть!
— Открывай давай, гад! А не то подорву твою дверь гранатой!
— Врешь ты все. Нет у тебя никакой гранаты.
— А вот и есть!
— А вот и нет!
— А вот и есть!
— А вот и нет!
— Слушай, мужик, через несколько секунд меня настигнут зомби и я стану одним из них. А потом, клянусь, я вернусь к тебе, но уже не один. Нас будет много. И я лично проломлю твою тупую башку и высосу мозг! А ну открывай!
Угроза подействовала.
Дверь со скрипом отворилась.
Хозяин дома был уркой, о чем свидетельствовал черный комбинезон. Высокий, худой, как щепка, он напоминал хорька. На вытянутом лице виднелись острый нос, тонкие, обветренные губы и бегающие глазки-пуговки.
Единственная комната оказалась обставлена бедно: кровать, стул и стол, на котором стояла масляная лампа. В углу виднелись три мешка, сложенных друг на друга.
— Ты почему не открывал? — грозно спросил Остап.
— Я думал, что это зомби, — рассеянно ответил собеседник.
— Ты видел где-нибудь говорящего зомби?
— Ну мало ли… Говорят, был когда-то на Карфагене зомби-шахматист…
— Столько я уже слышал про этого уникума в последнее время…
— Бывают же в мире чудеса.
Остап многозначительно кивнул.
— Хотя если взять того же Крота… Слепой ублюдок, даже будучи мертвым, не растерял своих лидерских качеств.
— Ты это о чем?
— Так, мысли вслух. Не обращай внимания, хорек.
— Откуда тебе известно мое имя? — удивился урка.
— Твое имя?
— Ну да. Кличут меня так.
— Как?
— Хорьком.
«А как тебя еще называть? Ты в зеркало посмотри», — невольно подумал Остап, но сказал:
— Я же все-таки пахан здесь, так что должен знать всех своих жителей поименно.
— А, ну да, — закивал Хорек. — Знать, у тебя отличная память, пахан.
— Еще бы. Фотографическая.
— Это твой дар?
— Нет. Мой дар — это крепкие кулаки и быстрые ноги.
— Как же, видал! Ты отлично дерешься, пахан!
Остап встречал немало людей с очень точно характеризующими их «животными» кличками. Например, с ним в классе учился пацан с погонялом Тюлень, патологически ленивый и медлительный. А другого, очень сильного и неуклюжего, прозвали Слоном. В институте серенькую, маленькую и писклявую сокурсницу именовали Мышью. Там же очень высокая девица стала Цаплей, полная — Хрюшей, а коротконогая — Таксой. Еще у Остапа был троюродный племянник, которого в семье прозвали Зайчик за выступающие передние зубы. На кличку он не обижался, а позже его жену стали называть Зайчихой. Та, вроде, тоже не дулась на это прозвище. Ну и что уж говорить про Кабана — его хорошего друга и басиста «Изгоев». Теперь и Хорек присоединился к достойнейшей компании.
— Слушай, дружище, а не нальешь ли водички и не дашь ли чего-нибудь пожевать? — спросил Остап.
— Вообще-то это не мой дом…
— А почему же тогда ты здесь?
— Я спасался от зомби и забежал в первую попавшуюся хату.
— Ясно.
Режиссерский взгляд упал на стоящий на подоконнике глиняный кувшин, накрытый серенькой салфеткой. В сосуде оказалось молоко. Остап сделал щедрый глоток. Потом еще один. И еще. Напиток немного прокис, но пить было можно.
— Будешь? — он протянул кувшин новому знакомому.
— Нет, — скривился Хорек, — у меня от молока газы.
— Можно было обойтись без этих подробностей.
— Просто у меня плохое пищеварение.
— Я тебя понял.
— И поэтому…
— Еще одно слово про твое состояние здоровья, и тебе точно понадобится доктор прямо сейчас!
Урка заткнулся. Но через несколько секунд спросил:
— Как думаешь, пахан, мы выкрутимся?
— Конечно, — не моргнув глазом, соврал Остап. — Перебьем всех хреновых зомби и снова заживем как прежде.
— А когда именно?
— Что?
— Когда перебьем-то?
— Тебе нужны точные сроки?
— Хотелось бы.
— Через два дня.
— Это точно?
— Ты что, мне не веришь?
— Верю, но…
— Я ваш пахан! И ты не должен сомневаться в моих словах. Понятно?
— Так точно!
— Служил, что ли?
— Служил. Рядовым в Вооруженных силах Венгрии. Из казармы меня и похитили. Обидно, на следующий день мне должны были присвоить звание ефрейтора.
— И как тебе в армии? Нравилось?
— Немного лучше, чем в тюрьме.
— Ты и в тюрьме бывал?
— Приходилось.
— За что?
— Да так…
— Сказал «а» — говори и «б».
— За убийство.
— Ого!
Хорек уточняюще поднял указательный палец:
— За убийство по неосторожности.
— И кого же ты случайно поставил на нож?
— Застрелил.
— Еще лучше. И кого же ты случайно застрелил?
— Человека.
— Ясно, что не корову.
— Я работал охранником в мебельном магазине и убил по неосторожности своего напарника. Думал, что это вор, и открыл по нему огонь.
— Охранникам разве положен огнестрел?
— Это было мое личное оружие. Револьвер.
— Понял. Продолжай.
— Прокурор шил мне преднамеренное убийство, потому что я конфликтовал с напарником, и многие слышали наши разборки. А еще прокурор говорил, что я пытал жертву перед тем, как пристрелить.
— А ты не пытал?
— Нет, конечно. За несколько часов до гибели Сахипзада упал на стеклянный столик и порезался осколками.
— Сахипзада?
— Так звали моего напарника.
— Странное имя. Звучит как название средства от геморроя.
— Оно азербайджанского происхождения. Означает «сын Сахипа».
— В Венгрии есть азербайджанцы?
— Они есть везде.
— Вернемся к сути. Значит, ты случайно убил Сахипжо… своего напарника?
— Ну да, я подумал, что это вор, и сильно испугался и поэтому воспользовался своим личным оружием. И выстрелил в него семь раз.
— Ничего себе! А почему так много?
— Говорю же, испугался. Закрыл глаза и жал на спусковой крючок, пока не закончились патроны.
— И сколько выстрелов попали в цель?
— Все семь.
— А стрелял ты с закрытыми глазами?
— Ну да.
— Да ты просто натуральный Вильгельм Телль. Тебе бы в цирке выступать с таким номером!
— Вообще-то Сахипзада был довольно крупным, не попасть было сложно.
— Насколько крупным?
— Ты знаешь актера Джона Кэнди?
— Это который играл Барфа в «Космических яйцах»?
— Он самый. Так вот, Сахипзада был раза в полтора его толще.
— Этого не может быть! Таких жиробасов просто не существует!
— Скажи это Конисики Ясокити.
— А это еще кто такой? Твой очередной дружок со странным именем?
— Известный сумоист. На пике своей спортивной карьеры он весил больше трехсот килограммов.
— Так обвинителю не удалось доказать, что ты убил напарника из злого умысла?
— Не удалось.
— У тебя, наверное, был хороший адвокат.
— На моей стороне была правда. Ну и адвокат действительно был хорош. Он мне обошелся в кругленькую сумму.
Тут кто-то стал настойчиво ломиться в дом.
— Зомби, — выдохнул Хорек.
— Чертовы ублюдки, — прокомментировал Остап.
— Как думаешь, они смогут сюда прорваться?
— Всякое может быть. У тебя есть какое-нибудь оружие?
— Имеется.
В руке у него блеснул нож. Настоящий свинорез — длинный и острый. На лице у Хорька заиграла зловещая улыбка, и он направил лезвие на Остапа.
— Ты что это задумал, гад? — осведомился тот.
— Хочу пустить кое-кому кровь, — сообщил бывший венгерский рядовой, облизывая сухие губы.
Взгляд Остапа вновь упал на мешки в углу. Присмотревшись, он увидел на них кровавые пятна и стекающую на пол красную жижицу.
— Так значит, то твое убийство было все-таки преднамеренным, — догадался Остап.
— Именно так.
12. Не без Бармаглота
Остап нисколечко не боялся Хорька. За время, проведенное на Карфагене, новоиспеченный пахан привык смотреть смерти в глаза. Да и в своих силах он был уверен, предполагая, что сломает этого дрища, как соломинку. Но сходу лезть в драку не хотелось. Зачем махать кулаками, когда можно решить конфликт путем переговоров?
— Может, поговорим? — предложил Остап, еще раз поглядев на окровавленные мешки.
Хорек пошевелил носом и просипел:
— И о чем же?
— Да хотя бы о погоде.
— Шутить изволишь?
— Хорошая, добрая шутка никогда не бывает лишней.
— Считай, что я посмеялся и оценил твое чувство юмора. Так о чем ты хочешь поговорить?
— О полюбовном решении возникшей между нами ситуации, конечно.
Урка покачал головой:
— Э, нет. Я свои обещания держу. Сказал, что пущу тебе кровь, значит так тому и быть.
— Похвальное постоянство. Я так понимаю, убийство Сахип… Кстати, а имя Сахипзада вообще склоняется или как? — спросил Остап.
— Или как.
— Это значит, что не склоняется?
— Это значит, что я не знаю.
— Понятно. А убийство твоего напарника было не случайным, верно?
— Не случайным, — согласился Хорек.
— И за что ж ты его?
— Бабу не поделили.