Проповеди Иисуса сопровождались чудесными исцелениями: согласно евангельской традиции, Он исцелял бесноватых, слепых, прокаженных, оживил двенадцатилетнюю девочку, про которую сказал: «Девица не умерла, но спит» (Мк. 5: 39–42). Именно исцеления подчеркивает в Деяниях апостолов Петр, говоря об Иисусе: «…как Бог Духом Святым и Силою помазал Иисуса из Назарета, и Он ходил, благотворя и исцеляя всех, обладаемых диаволом, потому что Бог был с Ним» (Деян. 10: 38). Медицина подтверждает примеры исцелений, основанных на вере и внушении. Существует разница между заболеванием, вызванным серьезным физическим нарушением, и ощущением болезни, страхом перед ней: именно такие заболевания излечиваются психологически; для древности подобные исцеления в обстановке суеверий, готовности к вере в чудо были характерны, особенно, когда речь шла о так называемых бесноватых, находившихся в состоянии транса. Необходимость веры для успешного исцеления видна из самих Евангелий: когда Иисус пришел в свой родной город Назарет, где все его знали с детства, Он, по свидетельству автора Евангелия от Марка, «не мог совершить там никакого чуда, только на немногих больных возложив руки, исцелил их. И дивился неверию их…» (Мк. 6: 5–6).
Кем осознавал себя сам Иисус? Вот вопрос, на который не дают ответ письменные источники. В Евангелиях трудно отделить восприятие Его верующими последователями, сложившееся уже после Его распятия, от реальных высказываний Иисуса. Ученики называли Его рабби, Учителем; как явствует из приведенных выше слов Петра — признавали помазанником Божиим, т. е. Мессией; следовавшая за ним толпа также видела в Нем Мессию, поскольку напряженное ожидание Спасителя было характерно для социальной психологии, хотя Иисус прямо так себя не называл. Он, безусловно, ощущал свою связь с Богом — Отцом Небесным, но — во всяком случае, в представлении Его учеников, — не отождествлял себя с Ним. Когда сыновья Зеведеевы просили Его посадить их в Его Царстве одного по правую руку, а другого — по левую — Иисус отвечал: «…Дать сесть у Меня по правую сторону и по левую — не от Меня зависит, но кому уготовано Отцем Моим» (Мф. 20: 23; ср. Мк. 10: 37–44). Сложна проблема понимания словосочетания «Сын Человеческий», которое употребляется только в словах самого Иисуса, неоднократно приводимых в канонических Евангелиях — и только в них. Образ этот восходит к Книге пророка Даниила, где предсказывается конец мира и явление Сына Человеческого: «Видел я в ночных видениях, вот с облаками небесными шел как бы Сын Человеческий…» (Дан, 7: 13)[43]. В новозаветных Евангелиях «Сын Человеческий» употребляется, как правило, в третьем лице — и не всегда ясно, говорит ли Иисус о себе или это кто-то другой, кто придет во время грядущего Страшного суда и наступления Царства Божия, например: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем» (Мф. 16: 28). Евангелия дают возможность и той и другой интерпретации, но какие высказывания восходят к самому Иисусу, а какие привнесены авторами писаний, созданных несколько десятилетий спустя, — определить невозможно[44]. Во всяком случае, враждебность фарисеев и жречества могла быть связана прежде всего с верой в Его мессианизм.
Сколько времени длилась проповедническая деятельность Иисуса, неясно — согласно трем первым каноническим Евангелиям — год; согласно Евангелию от Иоанна — три года (большинство историков для реконструкции реальных событий придерживаются данных первых трех Евангелий, столь сходных по материалу, что их принято называть синоптическими, т. е. имеющими «общий взгляд»). Переломным моментом в этой деятельности был приход Иисуса в Иерусалим. Что вызвало особое недовольство и опасения верхушки иудейского жречества и старейшин? Это, по всей вероятности, одно Его высказывание и одно действие. Все четыре канонических Евангелия повествуют о приходе Иисуса в Храм и об изгнании из Храма (точнее, из колоннады Храма, где обычно они находились) торговцев и менял (Мф. 21: 12; Мк. 11: 11; Лк. 19: 45; Ин. 2: 14). Этот эпизод большинство исследователей считают подлинным: некоторые (например, вышеупомянутый Кармайкл) даже предполагают, что это был вооруженный захват Храма, что маловероятно, так как тут же бы вмешались римляне. Вероятнее всего, это был символический жест, длившийся очень короткое время, но тем не менее он должен был произвести большое впечатление: ведь торговцы продавали птиц для жертвоприношений. Иисус не только выступил против торговли, оскверняющей Дом молитвы, но, по существу, против ритуала жертвоприношений, если прибавить к этому слова, которые приписывали Ему обвинители, что Он может разрушить Храм и воздвигнуть его за три дня (Мф. 26: 61; в Евангелии от Марка — храм нерукотворный — 14: 58), хотя Он-то имел в виду храм истинной веры. Реакция толпы, собравшейся в Иерусалиме перед Пасхой на поучения и исцеления Иисуса, также не могла понравиться руководителям иудеев, боявшихся народных выступлений и прежде всего реакции на них римлян, а в Иерусалим перед Пасхой стекались бы массы людей из самых разных мест и социальных слоев, людей экзальтированных, жаждущих чуда и явления Мессии. Перед Пасхой Иисус был схвачен по наущению одного из Его учеников — Иуды Искариота, который хранил общие деньги (милостыню). Фигура Иуды Искариота довольно загадочна. Не инолне ясен и смысл его прозвища, греческое написание которого имеет небольшие варианты и которому существуют ряд объяснений: Искариот — из Кириафа (Кариата); искаженное «сикарий» — т. е. принадлежащий к крайнему крылу зелотов. Обстоятельства ареста и суда над Иисусом неясны и запутанны в христианской традиции. Согласно Евангелиям (и неканоническим также), Иисус устроил трапезу вместе со своими учениками, однако, если это была пасхальная трапеза, то она не совпадала с иудейским календарем. Некоторые ученые полагают, что Иисус и Его ученики пользовались кумранским календарем; другие — что это была обычная общая трапеза, и только последующая традиция, сакрализовав Тайную Вечерю, связала ее с Пасхой. Зачем первосвященникам нужно было подкупать Иуду, непонятно (интересный символ в евангельской традиции: ему заплатили римскими деньгами — серебряными денариями с изображением императора — это был явный жест презрения). Возможно, это легенда, созданная учениками уже после казни Иисуса, но о предательстве говорит не только христианская, но и иудейская версия, переданная Цельсом. Существует множество версий причин предательства. В Евангелии от Луки, который сам не мог найти логического объяснения (Лк. 22: 3), — это внушение Сатаны. Версия теологическая — дабы исполнилось реченное через пророков; светская — честолюбие, алчность, стремление подтолкнуть Иисуса к действию. Кармайкл предполагает, что Иуда выдал убежище, где скрывался Иисус и т. п., но все эти версии не имеют опоры в фактах. Может быть, поскольку арест должен был произойти ночью, задачей Иуды было именно указать Иисуса, чтобы не спутать Его с учениками.
Иерусалим времен Иисуса Христа. Макет
Надпись Понтия Пилата из Кесарии: «Тибериум поставил для кесарийцев Понтий Пилат»
Канонические Евангелия повествуют, что Иисус был осужден сначала судом синедриона, а затем приговорен прокуратором Понтием Пилатом к позорной казни — распятию на кресте. Этой казни подвергались рабы, разбойники, мятежники и вообще люди, поставленные вне закона. Синедрион мог приговорить к традиционной казни за религиозное преступление — побиванию камнями, но Иисус был передан Пилату для официального суда и самой позорной казни — распятию на кресте. Описание суда Пилата над Иисусом малодостоверно, а образ прокуратора не соответствует реальному, историческому лицу. Понтий Пилат был известен своей исключительной жестокостью. Когда в Самарии толпа собралась вокруг одного из проповедников на горе Гаризим, Пилат приказал своей коннице растоптать эту толпу. В конце концов Тиберий, в ответ на жалобу жителей Иудеи, отозвал Пилата с должности. И Иосиф Флавий, согласно версии, приведенной у Агапия, и Тацит говорят о том, что Иисуса казнил именно Понтий Пилат. Между тем в канонических Евангелиях дается совсем другая картина. Первосвященники и старейшины требуют казни Иисуса, Пилат пытается спасти Его, а толпа кричит: «Кровь Его на нас и потомках наших». Эта фраза, по мнению подавляющего большинства исследователей, вставлена каким-то благочестивым переписчиком в разгар споров с иудеями, уже после разрушения Иерусалима в конце I века; впоследствии она питала религиозный фанатизм христиан, что привело, как известно, к бесчисленным жертвам[45].
Дальше рассказывается, что когда Пилат предлагает освободить Иисуса по обычаю на Пасху, толпа выбирает мятежника Варраву (возможный смысл этого эпизода, созданного во время или сразу после Иудейской войны, в которой главную роль играли воинствующие зелоты, — подчеркнуть сочувствие толпы к повстанцам, а не к пророкам). Пилат не любил идти на поводу у толпы, тем более публично обсуждать свои решения и вряд ли поддался бы ее на требования. Иисус же не был для него опасен, но возможные претензии на мессианизм, т. е. на создание независимого Иудейского царства (с точки зрения римлян), стремление восстановить порядок и страх перед центральной властью побудили прокуратора приговорить Иисуса к казни (по Евангелиям — вымыв руки, очищая себя от Его крови). Не исключено, что казнь Иисуса была результатом сговора первосвященника Каиафы и Понтия Пилата; если судить по несколько более поздним данным, приведенным у Иосифа Флавия, синедрион не мог собираться без согласия прокуратора. Представляется более близким к действительности описание суда над Иисусом в неканоническом Евангелии от Петра, отрывок из которого был найден в Египте: Иисуса судит синедрион и Ирод Антипа (что соответствовало галилейскому происхождению Иисуса), причем суд происходит в претории — резиденции римского наместника. Пилат и здесь умывает руки, предоставляя — не толпе! — а особому судилищу решать этот вопрос. Именно Ирод, уже казнивший Иоанна, предлагает распять Иисуса, что Пилат равнодушно исполняет