А вот это уже слишком прозрачный намёк. И он мне совсем не нравится.
— Достойная победа, ваше благородие, — сдержанно отвечаю я. — Вон моя машина.
Садимся на заднее сиденье, и автомобиль ощутимо прижимается к земле от веса барона.
— В школу, — командую я водителю. — Не торопись.
— Так точно, ваше сиятельство.
— Ваше сиятельство? — с неприятной ухмылкой спрашивает барон. — Ты ведь больше не княжич, Александр. Не имеешь права так называться.
— Формально да. Просто не хочу заставлять парней переучиваться.
— Надеешься вернуться в семью?
Игнорирую его вопрос и задаю свой:
— Так о чём вы хотели поговорить, барон? О послании, которое я передал через вашего сына?
— Именно. Я не совсем понял его, Александр, — Булатов внимательно смотрит мне в глаза. — Можешь объяснить, что ты имел в виду?
— А что именно вы не поняли?
Богдан Борисович хмыкает и поясняет:
— Ты сказал, что всегда будешь рад видеть меня в совете акционеров Цитаты…
— Вне зависимости от того, кто ещё будет вынужден уйти, — заканчиваю я. — По-моему, здесь всё предельно ясно. Вы хорошо знаете этот бизнес, и я хочу, чтобы вы остались в совете.
— Но это не тебе решать.
— Я просто хочу, чтобы вы это знали. На всякий случай.
— На какой такой случай? — барон начинает злиться. — Ты говоришь загадками.
— Вы всё поймёте, когда придёт время.
Булатов шумно выдыхает. Причмокнув толстыми губами, косится на водителя и продолжает:
— Ладно. Гораздо больше меня волнует вторая часть твоего послания.
— Знаете, меня тоже, — невозмутимо замечаю я. — Неприятно осознавать, что с тобой в одном классе учится преступник.
— Ты называешь преступником моего сына⁈
— Как ещё назвать того, кто сделал невинного парня инвалидом?
Барон опять стреляет глазами в водителя, а я говорю:
— Не беспокойтесь. Мои люди связаны клятвой молчания, я им доверяю. Матвей, ты слышал что-нибудь?
— Нет, ваше сиятельство, — отвечает гвардеец. — Я за дорогой слежу, а ваш разговор не слышу.
Булатов хмурится и сверлит меня взглядом.
— Послушай, сынок. Лучше не играй со мной. Случай, о котором ты говоришь…
— Мне всё известно, — перебиваю я. — Взгляните.
Достаю из дипломата документ, где Егор расписал всю схему. Начиная от передачи офиса семье пострадавшего, заканчивая связью Булатова с фондом поддержки предпринимателей, который компенсировал его другу стоимость недвижимости.
Богдан пробегается взглядом по бумаге, и его брови лезут на лоб. Толстое лицо бледнеет, а затем вдруг начинает багроветь.
— Вижу, вы злитесь, — спокойно отвечаю я. — Не стоит. Я не собираюсь никак это использовать. Только для защиты, если потребуется.
— Это всё чушь! — Булатов рвёт документ на части. — Манипуляции и глупые домыслы!
— Не уверен, что суд чести воспримет это именно так. Послушайте, ваше благородие: я не ищу вражды. Но понимаю, что вы с графиней хотите выгнать меня из совета. И в то же время я рассчитываю, что вы поможете в дальнейшем ведении дел Цитаты. Как я сказал, вы хорошо разбираетесь в этом бизнесе.
Стискивая в мягком кулаке обрывки бумаги, барон глядит на меня с потрясающей смесью эмоций. Отблески страха на бушующих волнах гнева, а в глубине — признание моей силы. Он всё же не дурак и понимает, что я серьёзно настроен. А компромат, который он порвал, не липа и не домыслы.
— Поэтому я предлагаю сотрудничать, — продолжаю. — Нам обоим будет это выгодно. Кстати, как ваша жена относится к супружеской неверности?
— Что? — Булатов не на шутку удивляется. — При чём здесь моя жена?
Достаю из кармана телефон. Показываю снимок экрана — кадр из видео, на котором барон и графиня занимаются сексом.
— Ты… — Богдан наполовину теряет дар речи и выдаёт лишь отдельные слова. — Сука… Откуда⁈ — орёт он.
— Какая разница? — убираю телефон. — Поймите, я вас не шантажирую. Мне ничего от вас не нужно. Предлагаю только сохранять добрые деловые отношения. Матвей, останови.
Водитель послушно тормозит у тротуара, и я киваю на дверь:
— Всего доброго, ваше благородие.
— Ты играешь с огнём, мальчик, — цедит Булатов.
— Я вам не мальчик, — вонзаю в его толстое лицо холодный взгляд. — И я не играю. Я предлагаю вам выбор: остаться в Цитате и работать на благо компании или уйти. Но не пытайтесь действовать против меня. Ни сейчас, ни потом.
— И ты ещё говоришь, что не шантажируешь меня⁈
— Шантаж — это когда чего-то требуют. Я ничего не требую. Просто говорю о том, что у меня есть против вас оружие, и я не побоюсь его использовать. Всего доброго.
Барон не находится, что ещё сказать. Выскакивает из машины, громко хлопает дверью и почти бежит к своему автомобилю.
— Едем в школу? — спрашивает водитель.
— Да, конечно, — смотрю на часы. — Ещё успею на пару уроков.
Прошло несколько дней.
Терапевт регулярно звонил мне из больницы, и новости пока не слишком утешающие. Григорий Михайлович время от времени приходит в себя, сознание немного проясняется. Но он по-прежнему слишком слаб и не может сам дышать. Большую часть времени врачи держат его в медикаментозном сне.
Сказывается долгая операция, которая прошла с осложнениями.
Наши с мамой дела тем временем понемногу наладились. Мы восстановили Астетику, и магазин продолжил работать. Ограбление, как ни странно, даже пошло нам на пользу. Ведь деньги мы вернули, и даже остались с прибылью, а шумиха дала нам бесплатную рекламу.
Люди осудили грабителей и восхитились тем, что я сумел найти и наказать их в тот же вечер. Таким образом, наш с мамой авторитет даже подрос, а в бутике опять появились покупатели.
Не в последнюю очередь благодаря поддержке Егора, который грамотно распространял нужную нам информацию в интернете.
Оруженосец тоже вернулся в строй, несмотря на появление конкурентов. Новость об изгнании быстро пропала с передовиц. Кто-то, наверное, даже про это не услышал. Так что заявки на проведение дуэлей снова стали приходить.
Самое значимое событие — я одержал победу в судах против СМИ. Тех, что поносили нас с матерью во время заказанной Жаровым атаки. Получил публичные извинения и хорошую компенсацию. А деньги мне сейчас нелишние.
Юрий, как ни странно, больше не предпринимал против меня никаких действий. Возможно, удовлетворился изгнанием. А может, и готовил что-то новое — нельзя исключать.
Но думаю, у него и без меня появилась куча дел. Краем уха я слышал о том, что у Династии возникли проблемы на Кавказе и в имперских колониях в Африке. Пока ничего серьёзного, но Алексей по секрету рассказал мне, что это лишь начало. Выступили сами дерзкие и недальновидные. Серьёзные противники по всему миру готовятся и ждут, придёт ли князь в себя.
И если придёт — сможет ли вернуться на пост. Если нет, то Династию ждут тяжёлые времена.
Этим утром графиня Белозерская звонит мне лично.
— Здравствуй, Александр, — её голос так и сочится злорадством.
— Доброе утро, ваше сиятельство.
— Звоню сообщить, что я нашла инвестора. Он уже перечислил деньги, так что у компании появился новый акционер.
— Что ж, рад слышать. Надеюсь, новые вложения всё-таки пойдут Цитате на пользу.
— Тебе случайно не звонил твой двоюродный брат? — интересуется графиня.
— Максим? Нет. Мы с ним редко общаемся.
Общаемся мы и правда редко. А в последний раз это я ему звонил, а не он мне. Так что формально я не вру.
— А почему вы спрашиваете? — включаю дурачка.
— Давай обсудим это в офисе. Приезжай сегодня в два. Барон Булатов и новый инвестор тоже будут.
— Хорошо. До встречи, ваше сиятельство.
Кладу трубку и усмехаюсь. Графиня, видимо, даже не представляет, что сегодня рухнет в яму, которую сама же и выкопала.
После уроков еду в офис Цитаты. Поднимаюсь на верхний этаж и захожу в зал совещаний. Белозерская и барон Булатов уже сидят за столом.
— Здравствуйте! — громко объявляю о своём присутствии.
— Здравствуй, — лучезарно улыбается графиня.
У неё совсем не получается скрывать свою радость. А может, она даже и не пытается.
Барон молча кивает. После того разговора в машине он никак не давал о себе знать. Надеюсь, что принял верное решение.
Однако будет нелишним напомнить, что лучше ему остаться на моей стороне.
— Ваше сиятельство, — подхожу к графине. — Давайте покажу вам одно видео. Очень любопытное.
Булатов заметно напрягается и ёрзает на стуле.
— Что там? — Белозерская смотрит на экран моего смартфона.
— Его благородие знает, о каком видео я говорю, — смотрю в глаза Богдану.
— Может быть, — бурчит тот.
— Реклама люксовых швейцарских ручек, — спокойно говорю я и включаю видео. — Нам надо сделать такую же для нашего нового бренда.
Зинаида просматривает короткий ролик и кивает.
— Да, неплохо. Мы обязательно такую сделаем. Но сегодня надо обсудить более важный вопрос. Только дождёмся господина Ларина — так зовут нашего инвестора.
— Знаю, — говорю я, убирая телефон в карман. — Советник министра экономики, не так ли?
Графиня и барон одновременно поворачиваются ко мне. На лице Белозерской непонимание. А в глазах Булатова, наоборот, как будто загорается лампочка. Он приоткрывает рот и обречённо качает головой.
Похоже, до него быстро доходит, как сильно просчиталась графиня.
— Господин Ларин не придёт, — продолжаю я. — Нет нужды. Дайте угадаю: сегодня вы позвали меня, чтобы исключить из совета?
Помедлив, Белозерская цедит:
— Мы имеем право. Ларин выкупил долю Максима. У тебя осталось только пятнадцать процентов. А с новыми вложениями…
— Доля стала меньше пятнадцати, и теперь я должен уйти, — заканчиваю вместо неё. — Хорошо, давайте считать.
Двигаю ближе к столу маркерную доску и беру красный маркер. Начинаю писать и одновременно озвучиваю.
— Господин Ларин вложил в Цитату 50 миллионов. Общий уставной капитал теперь составляет 500 миллионов. Максим, как вы сказали, продал свою долю. Значит, у меня в новом капитале всего 13,5%, чего недостаточно для места в совете. Верно?