– Я понимаю.
– То-то и оно, голубчик, то-то и оно. Да разве ж одобрят методы твоего папаши местные псы?[24] А я сделала так, чтобы одобрили. По старой, так сказать, дружбе. – Мадам демонстративно потерла свои ладони, поднося их к самому носу. На них краски не было, а потому вблизи сморщенная кожа казалась неестественно темной по сравнению с цветом напудренного лица. – А если за то еще и платят? Да и есть у меня тут один песик, сидит порой на привязи, в свое удовольствие. Не сложно мне было.
– Платил каждый месяц? – для пущей уверенности уточнил Герман.
– Уж четверть века как! – всплеснула руками Бизе. – А тут – молчание. Подумала, может помер прогорклый старикашка? Но нет, пару дней назад заявился, вот этот твой.
Сводня сделала паузу, а затем протянула свою руку прямо под нос Валериана и щелкнула. Тот отлетел на пару метров, словно ошпаренный. Девицы и хозяйка вновь разразились оглушительным смехом.
– Спросила его об отце, – продолжала женщина, ткнув в младшего пальцем. – Говорит, жив-здоров. Напомнила про уговор, сказала, что при ином раскладе пришлю послание. А он мне: «Понял, мадам!», «Передам, мадам!»
– Он ничего не передал, надо думать, – Бодрийяр-старший с отвращением наблюдал за братом, который теперь отошел подальше и пытался слиться с дамским трюмо. – И врал, потому как отец сильно болен.
– Какая жалость! – демонстративно воскликнула Бизе и затянулась. – Вот только уговор есть уговор, мальчик. Вижу у тебя в голове не пусто, может поймешь?
– Само собой. Но сколько вы хотите?
– Да как и всегда! Большего мне и не надо, – держательница пожала плечами. – Сто[25].
Валериан, до этого мгновения не издавший ни звука, тоненько проскулил:
– Но это практически полугодовое содержание одной души!
– Всего лишь капля от стоимости человеческой жизни, – едко произнесла Бизе, пуская клубы дыма в сторону Бодрийяра-младшего. – Водятся у Николаса подобные суммы! Мадам доверять можно. Спросите у него, и дело с концом.
Не оглядываясь на горе-родственника, Герман опустил взгляд в пол. Горький опыт научил его справляться со всем: он больше не страдал от ужасающих видений, не испытывал жалости к тем, кому не повезло оказаться на месте его жертвы, и даже не боялся собственного отца. Однако теперь, оказавшись наедине с ситуацией, в которой гнилой порок Валериана и Николаса должен был открыться их матери, он был потерян. Другого способа забрать уготованные для Бизе деньги просто не существовало. К постели родителя могла подойти лишь Ангелина, и только правда о беде, в которой оказалась семья, могла подтолкнуть женщину к тому, чтобы просить умирающего об огромных суммах.
– Отец из рук вон плох, мадам, – холодно заявил старший. – Но я сделаю все, что в моих силах.
– Это неправильный ответ, – держательница оскалилась и прищурилась одновременно. – Один день я готова подождать. Затем загорится не ваш эшафот, а прилавки, вместе со старыми сморчками.
– Но мы… – понизив тон, гулко проговорил молодой мужчина. – …Могли бы с вами договориться. В силу вашей долгой дружбы с отцом.
Мадам поменялась в лице. Ее прищур сменился уничижительным взглядом, а желание вести светские беседы как испарилось.
– Верно говорят, признак Бодрийяра – пустая голова! – гаркнула Бизе. – Да что там Бодрийяры, слабоумием страдают именно те, у кого под исподним – много лишнего! Леди!
Присутствующие в гостиной постоялицы разом поднялись и обратились в сторону Валериана, сделав по направлению к нему несколько шагов. От недавних смешков не осталось и следа. Казалось, обиженные судьбой женщины готовы были разом выплеснуть всю ненависть к мужскому началу, скопившемуся за годы службы. По указке Мадам девицы превращались в сирен – жестоких и быстрых, крайне осведомленных в слабых местах противоположного пола.
– Шли бы вы, голубчики, да поторапливались, – процедила сводня, не отводя взгляд от Германа. – Мне хватило рук одной девицы, чтобы запустить огонь из-под полы. На разгром вашей лавочки я отправлю всех сразу, не сомневайтесь.
Старший сделал несколько быстрых шагов в сторону Вэла и вновь схватил его за шкирку, собираясь вытащить на улицу тем же способом, что доставил внутрь.
Братья поспешили направиться к выходу.
– Завтра ближе к полудню жду, – кричала им вслед Мадам Бизе. – Иначе собачки тоже окажутся в курсе Бодрийяровских делишек!
Встреча с Бобом не входила в мои планы.
Но, как оказалось, входила в планы Джереми, о чем он не посчитал нужным меня предупредить.
– Я думал, ты приехал показывать мне ключевое место из прошлого, а не общаться с моим боссом, – только и успел бросить я, завидев знакомый мне грузный силуэт издалека. Руководитель квест-клуба гордо восседал за круглым столиком, который, словно плохо подобранная одежда, был ему мал.
– Приятное с полезным, Боузи, – подмигнул мне Оуэн. – Когда ты «дед», времени на все остается не так уж и много.
То, что Джереми назвал своей «комнатой», оказалось небольшим дизайнерским кафетерием, площадь которого помещалась примерно в пятидесяти квадратных метрах. Розовые оттенки оформления заведения совершенно не сочетались ни с воспоминаниями о предполагаемой бывшей спальне мальчиков-Бодрийяров, ни с грубовато-топорной натурой Боба, которого с легкостью можно было бы представить в любом баре нашего города за кружечкой разливного, но только не здесь.
– Ну просто Рик и Морти![26] – забулькал от гогота Боб, как только мы подошли ближе. – Чем теперь занимаетесь? Путешествуете во времени?
– И как ты угадал? – мой бывший заказчик привычно оскалился и занял место напротив толстяка. – Извини, друг, очки не сниму. Вчера хорошо отдохнул вечером.
– Да ради бога. – отмахнулся толстяк. – Что я, не понимаю таких вещей, что ли?
Я скромно подсел сбоку, отодвинув свой стул подальше, и уткнулся в телефон. Мое присутствие было здесь случайным, а значит, никакого внимания не требовало.
– Ну, как Рик и Джия? – вдруг резко нарушив все мои намерения, сказал босс, нагло заглядывая в экран моего смартфона. – Часто в офисе появляешься?
– Не то чтобы очень, – честно признался я.
– Вот и я о том! – со слегка кривой ухмылкой, Боб повернулся в сторону О. – Помог, блин, на свою голову.
– Простите?.. – с недоумением осмотрел мужчин я.
– Ну ты же хотел, спрашивай, – с абсолютно невинным выражением лица, Джереми использовал свой любимый жест – театрально развел руками.
Внутри меня начинала клокотать злость. Я давно был в курсе того, что Джереми инициировал постройку квеста только ради достижения личных целей, но такое откровенное участие Боба в его задумке не просто шокировало меня. По-настоящему бесило!
Сильные мира сего заправляли происходящим. Изыскивали способы взять под контроль неугодные им обстоятельства, сглаживая любые сложности круглыми суммами. Устраивали настоящие заговоры ради того, чтобы достичь желаемого. А такие, как я, становились жертвами обстоятельств, запертыми в непонимании: благом ли являлось подобное стремление? Или же просто очередным челленджем, финал которого означал настоящее поражение для тех, кто не имеет ни ресурсов, ни сил на то, чтобы бороться с теми, кто был достойнее по праву своего происхождения?
Оуэн твердил о своих благих намерениях, упоминал о том, что его интересовала лишь лучшая жизнь для меня, и ничего больше. Но не служил ли я живым оправданием для его сомнительных поступков?
А если и так, то было ли это чем-то плохим?
– Ты его сейчас до инфаркта доведешь, – с недоброй улыбкой обратился к мистеру О мой руководитель. – Знаешь же, что думаешь слишком много.
– Думать – это хорошо. – оскалился мужчина. – Надумывать – плохо. Боузи привык к тому, что мир работает против него. Я стараюсь это исправить.
– Меценат, чтоб тебя, – толстяк тряхнул головой и, наконец, повернулся ко мне. – Парень, хочешь верь, а хочешь нет – это вышло случайно. Я и предположить не мог, что вы – родственники.
– Мы не родственники, – в очередной раз оборонительно рыкнул я, услышав опостылевшую мне фразу.
– Дальние! Очень дальние… – Джереми замахал руками так, словно отгонял от себя назойливых мух. – Но это не отменяет того, что благами стоит поделиться, учитывая контекст ситуации.
– Твои блага похлеще бедствий, – новый факт о способах Мистера Буквы добывать информацию перечеркнул все мои недавние попытки его понять. Неужели потребность плести интриги действительно передавалась тому с поганой кровью?
Если бы Бодрийяры умели разговаривать друг с другом, их история и вполовину не была бы настолько мрачной.
Но много лет назад дурацкие устои, чинно надиктованные правилами эпохи, пребывали на самой верхушке шкалы ценностей. Мать Оуэна просила его не повторять ошибок чужого прошлого, но противоречила самой себе: для того, чтобы это сделать, о нем необходимо было помнить.
Без вырезанных эпизодов, зачеркнутых лиц неугодных предков и лицемерия.
– Ладно, давайте вы там это… дома поговорите. – Боб сложил руки в замок и хмуро глянул в мою сторону. – Не работаешь ни хрена, так хоть кофе принеси.
Искренне желая поскорее завершить начатую сцену, в которой моему боссу отнюдь не было места, я поднялся со стула и проследовал к кассе. Джереми, к моему неудовольствию, подскочил вслед за мной и сунул в руки свою пластиковую карту.
– Хватит делать из меня врага, – шикнул он мне на ухо. – И если тебе не нравится работать в квестах, только скажи.
Он поспешил вернуться на свое место, приторно улыбаясь руководителю игрового клуба.
В квестах мне работать нравилось.
Мне не нравилось в них жить.