– Прости меня, мой мальчик, – только и мог сказать Герман, обнимая ребенка в ответ.
– Тебе не за что передо мной извиняться, дядюшка, – тихо говорил подросток. – Бабуля говорит страшные вещи, но я не верю ей. Я ее не люблю.
– Ну что ты, малыш, – плечи взрослого дрогнули. – Так нельзя.
– Ты знаешь, что я всегда должен был быть с тобой, – мальчишка говорил так серьезно, будто под влиянием пережитых им горестей взрослел каждую секунду. – Мне больно, но я счастлив, что мы вместе. И я хочу, чтобы ты тоже был счастлив.
Еще раз содрогнувшись, но теперь всем своим худощавым телом, Бодрийяр-старший позволил себе заплакать. Присутствие Реймонда размягчало его, возвращало к истокам чувствительности, которой он обладал с самого детства. И от которой однажды отказался в угоду тяжелой миссии, что ему приходилось нести.
Он должен был сделать все, что от него зависит, для того чтобы жизнь этого мальчишки никогда больше не соприкасалась с ужасом, и проходила лишь на стороне света.
«Доктор Боулз: И в чем же Ангелина обвиняла своего сына?
Джереми: Я сказал, что не помню. Вы даже записываете мою речь, но все равно переспрашиваете. Очень глупо, не находите?
Доктор Боулз: (игнорируя колкость) Это было связано с его родителями?
Джереми: Предполагаю, что так. Потому что видел еще кое-что. Кое-кого.
Доктор Боулз: Кого же?
Джереми: Миссис Доусон.
Доктор Боулз: (записывает) Новое имя. Расскажи о ней. Джереми: Это любовница Николаса, как сейчас принято говорить. Но, углубляясь в детали, можно спокойно назвать ее полноценной второй женой этого старого хрыща.
Доктор Боулз: Ты помнишь о ее взаимодействиях с отцом Германа?
Джереми: Нет. Помню сам образ этой женщины. А как она причастна – понял по тому, что видел.
Доктор Боулз: Она приходила к тебе отдельно от всех?
Джереми: (раздраженно) Да что вы несете? Что они, призраки, что ли, чтобы приходить? Я вижу сцены, понимаете? Как выглядят ваши воспоминания, например?
Доктор Боулз: Как картинки. Чаще всего без звука, урывками.
Джереми: (с усмешкой) Представьте, что у меня просто новая модель телевизора, окей? И звук есть, и трансляция не прерывается. Все, что я вижу, – готовый эпизод. В определенном месте, с определенными людьми.
Доктор Боулз: (записывает) Я понимаю. Но мы отошли от темы, Джереми. Как с Германом может быть связана эта женщина?
Джереми: Она приезжала к нему, прямо как мать. Только тарелки не била, а так все то же самое. Вот уединение, да?
Доктор Боулз: У Германа были проблемы именно с женщинами?
Джереми: О, нет. Я знаю, на что вы намекаете.
Доктор Боулз: На что же?
Джереми: Нет, у него не было никаких проблем с женщинами. Если это не медуза-горгона, как в случае с Доусон, и не мать, имеющая огромную косвенную причастность к его разрушению».
– Сэр, вы не должны корить себя за это. Я сообщила вам лишь для того, чтобы вы знали, что наш мальчик о вас беспокоится.
Мари готовила жареного осетра к приезду гостей. Под ее морщинистыми руками ингредиенты для начинки – телятина, бекон и яйца – довольно быстро превращались в мелкие кубики. Хозяин дома же восседал за кухонным столом, но совершенно не мог сосредоточиться на чтении книги, что держал в руках. Постояльцы дома говорили полушепотом. Так, чтобы Реймонд, бегающий по коридорам на втором этаже, не мог их услышать.
– Я знаю, Мари, я знаю… – беспомощно качал головой мужчина. – Но я терзаю свое здоровья инъекциями в двойном объеме. Я решительно не понимаю, как такое могло произойти.
– Совсем скоро станет теплее, и вам полегчает, вот увидите, – отзывалась старушка. – К лету в детстве вам всегда становилось лучше.
– Что ж, в детстве я никого не пугал своими ночными бдениями. Это что-то совершенно новое и невразумительное.
– Вы помните, что вам снится, сэр? – ловким движением рук няньки начинка была смешана.
Она приступила к разделке рыбы. – Может быть, вы кого-то боитесь?
– Нет, Мари, все совсем наоборот, – несмотря на то что Герман был очень расстроен вестями, он настаивал на своем, – это малыша мучают… некоторые видения, понимаешь? Он сам жаловался мне. Мы очень похожи. Если такое и происходит, то от того, что я хочу его защитить.
– Вполне вероятно, сэр, – старушка закивала и принялась посыпать готовый фарш обилием специй. – Но вы ведь, так или иначе, понимаете, что на самом деле Рей в безопасности?
– Не уверен, – дядя тяжело вздохнул и, наконец, отложил тяжелый томик, прервав попытки вникнуть в текст. – Его преследует образ дедушки, как он однажды сказал мне. И я боюсь, хотя и это будет звучать глупо, что скверна настигнет мальчика, даже если Николас давно в могиле.
– На все воля Божья, – вздыхала Мари. – Он видел, каким хозяин был человеком, и дал ему наказание под стать. Но вы живы, сэр. И власти у живых всегда больше.
– О чем ты, няня?
– Я предполагаю, что ваша работа заставляет вашу от рождения светлую, нежную душу мучаться по ночам. Оттого вы и бродите в поисках спасения, – женщина повернулась к своему повзрослевшему воспитаннику, грустно добавив: – И никакое лекарство от такого не помогает. Может быть, вам стоит упросить миссис Доусон избавить вас от чудовищной участи? В конце концов, по крови – страшное наследие – блюсти теперь некому.
– Дело хорошее, – мужчина кивал, погружаясь в собственные тяжелые размышления. – Но я неуверен, что жадность и тщеславие чужды новой владелице. Ох, как не уверен.
Званые гости были к назначенному часу.
Красота миссис Доусон не поддавалась годам, но лишь потому, что наверняка была ядовитой. Неизменные пурпурные оттенки ее нарядов очаровательно оттеняли бархатистую кожу молочного оттенка и сочетались с темными волосами, украшенными на боку роскошной шляпкой с вуалью.
Женщину сопровождала девочка с буйными русыми кудрями, свободно распущенными до пояса. На первый взгляд, она была ровесницей Реймонда, и даже в некотором смысле была на него похожа.
– Алиса, – с улыбкой представила ребенка Эмили. – Моя дочь. Как раз достигла возраста для чинного знакомства с вашим мальчиком.
Мрачная догадка промелькнула в сознании Германа, но он принял обеих леди и поцеловал тыльные стороны их ладоней, не подавая виду.
После плотного обеда, что включал в себя не только венец всех гастрономических творений – осетра, но и баранью лопатку, все виды сезонных овощей и пудинг на десерт – хозяин дома любезно отправил Алису и Рея в детскую:
– У юного мистера Бодрийяра полно причудливых игрушек, – с елейной интонацией произнес он, продолжая осматривать девочку с повышенным интересом. – Пожалуйста, проследуйте на второй этаж!
Когда дети ушли, мужчина пригласил миссис Доусон в гостиную. Уверенно расположившись на синем диване, Эмили начала беседу сама.
– Ну что же, как идут дела? – с наигранной вежливостью интересовалась красавица. – Предполагаю, что на самом деле все в порядке, потому как за этот месяц все наши поставки окупились более чем в два раза.
– Я очень рад, – солгал Герман, хорошо скрывая свою неприязнь к нынешней главе «Фармации Б.» – Однако хотел попросить вас о чем-то, что вы, наверняка сочтете неуместным.
– С превеликим удовольствием выслушаю, – пела женщина, достав свой тоненький веер из рукава платья. – К детям Николаса я отношусь с большим уважением, знаешь ли.
Неужели его рискованные предположения были абсолютно верны?
– Тогда… – тяжело вздохнув, Бодрийяр-старший склонил голову перед женщиной и тихо проговорил: – Я хочу попросить вас о прекращении моей деятельности. И едва ли это можно назвать просьбой. Я молю вас об этом, миссис Доусон.
Губы женщины превратились в тонкую полоску, а элегантный аксессуар выброшен в сторону, уступая место властной позе – рукам, плотно скрещенным на груди.
– Ты не понимаешь, о чем молишь, Герман, – сухо отрезала она. – Поддержание доброго имени твоих почивших отца и брата должно продолжаться. О том, чтобы дать тебе бросить миссию, не может быть и речи.
– Я… ожидал такого ответа, – хозяин дома облизнул пересохшие губы. – Но, прошу вас понять, что я молю о свободе не без причины. Реймонд… Он многое пережил. Ему очень нужен взрослый, который сможет его защитить.
– Никто и не требовал от тебя покидать дом, – Эмили недобро прищурилась. – Ты находишься подле своего ненаглядного мальчика постоянно. Чего еще тебе не хватает? Или ты хочешь лишиться жалованья, на которое вы втроем так славно живете? Доподлинно известно, что отец не оставил тебе ни гроша.
– Безмерно благодарен за эту возможность, – мужчина выдохнул, отводя взгляд. Здесь Доусон была права – единственные деньги, что пустил в наследие отец, принадлежали Валериану, а затем перешли матери, которой приходилось доживать свой век в одиночку. – Однако, я убежден, что мальчику необходим правильный пример. Уже сейчас он страдает от кошмаров, и я бы не хотел становиться одним из них наяву. Если с ним что-то случится, пострадает будущее нашего дела, потому как он – единственный наследник Бодрийяров.
– А, так вот в чем дело, – гостья усмехнулась и вновь взяла веер в руки, будто расслабляясь и возвращая настрой на светскую беседу. – Нет, Герман, я вынуждена тебе отказать, и причины тому повторять не стану. И, кроме того, твой страх не обоснован. Потому как Рей – лишь наследник второго порядка, и только. После меня достоянием Николаса будет управлять его кровная дочь.
«Джереми: Алиса Бодрийяр.